«Хлеб — всему голова» — это известная русская пословица. Издревле наш народ относится к хлебу с особым почтением: крохи со стола собирались и употреблялись в пищу, даже на колени при трапезе христиане стелили чистые полотенца, дабы частички хлеба не падали на пол. С чем связано такое трепетное отношение к сему, казалось бы, обыденному продукту питания? Сами старики староверы отвечают иногда на подобный вопрос: «Хлеб есть тело Христово, к нему надо относиться с благоговением». Ответ такой, конечно, звучит весьма наивно, ведь далеко не всякий хлеб есть Христово тело; но из него видно, что обычай уважительного отношения к «хлебу насущному» коренится именно в воспоминании о церковных священнодействиях, при которых освящается хлеб, а через хлеб — освящается вкушающий его человек.
Рис. 1. Просфора
Чем же вызвано особое отношение к хлебу в самой Церкви Христовой? Попробуем разобраться, начиная от самых истоков.
Человек и хлеб — две вещи, неразрывно связанные между собою. Согрешившему Адаму, изгоняя его из Рая, Господь говорит: «Проклята земля в делах твоих, в печалях будешь есть от неё во все дни твоей жизни; и терние и волчец она тебе возрастит, и будешь есть полевую траву, и в поте лица своего будешь есть хлеб твой, доколе не возвратишься в землю, из которой ты был взят, ибо ты земля, и пойдёшь в землю» (Быт. 3). Итак, хлеб — из земли, и человек — из земли. И оба равно называются Господом «землею» в этом отрывке Писания. И человеку Бог заповедал «питаться от земли», то есть «есть хлеб», который будет доставаться ему трудом «в поте лица» его. Хлеб произрастает из земли, и из земли берет вещества для своего роста. Человек же создан из земного праха, то есть из тех же веществ, что берет из земли хлеб. Кроме того, хлеб не просто пища, сродная нашему телу, но и некая епитимия за Адамов грех: вкушая хлеб, каждый потомок Адама должен себе напоминать о своей греховности, о потерянном за грех Рае.
Хлебу земному, получаемому «в поте лица», Писание противопоставляет «небесный хлеб» — манну, которая без всякого труда получалась евреями от Бога в Синайской пустыне: «И заповедал [Бог] облакам свыше и открыл двери Неба, и как дождь послал им есть манну, и хлеб небесный дал им. Хлеб ангельский ел человек, пищу [Бог] послал им до изобилия» (Пс. 77). Этот небесный хлеб получали те, кто ради Господа покинул Египет как образ греховного мира и пошел по пустыне (образ воздержания и труда), чтобы войти в землю обетованную (подобие утраченного Рая).
В Ветхом Завете многократно встречается упоминание о хлебе, но истинное духовное значение этих упоминаний раскрывается в Завете Новом, в Завете «о крови Христовой».
Еще до своего страдания Господь наш Исус Христос в Своих проповедях пред иудеями возвышенно говорил о Небесном Хлебе. Этот Хлеб — Сам Господь, приносящий Себя в искупительную жертву за весь мир. «Я Хлеб Жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда… Я Хлеб Жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; Хлеб же, сходящий с Небес, таков, что ядущий Его не умрет. Я Хлеб Жизни, сшедший с Небес; ядущий Хлеб Сей будет жить вовек; Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира… Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живый Отец и Я живу Отцем, [так] и ядущий Меня жить будет Мною. Сей есть Хлеб, сшедший с Небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий Хлеб сей жить будет вовек. Это [Он] говорил, когда учил на собрании в Капернауме». (Ин., зач. 23–24).
Иудеи, мыслившие по плоти, не поняли возвышенного духовного смысла Господних слов и смутились. Даже и некоторые из прежних учеников Христовых в ужасе ушли от Него навсегда, услышав эти таинственные слова: «И многие из ученик Его, услышав, сказали: ,,Жестоки эти слова, и кто сможет такое слушать!” Исус же, зная в Себе, что об этом ропщут ученики Его, сказал им: ,,Это ли соблазняет вас? А если вы увидите Сына Человеческого восходящим туда, где Он был прежде? Дух есть то, что оживляет, а плоть не даёт пользы ни в чем. Слова, которые Я вам говорил, это дух и жизнь, но есть некоторые из вас, кто не верит”. Ибо Исус знал изначала, кто есть неверующие и кто есть предающий Его, и говорил: ,,Поэтому Я вам говорил, что никто не может прийти ко Мне, если не будет ему дано от Отца Моего”. И с тех пор многие из учеников Его ушли вспять и более с Ним не ходили» (Ин., зач. 24).
Истинный смысл Христовых словес о Себе как Небесном Хлебе был открыт ученикам пред самым Распятием Господним, на Тайной вечере. «И когда настало время, [Он] возлежал, и двенадцать апостолов с Ним. И сказал им: ,,Я желанием возжелал есть сию пасху с вами, прежде чем приму мучения. Ибо говорю вам, что отныне не буду есть сего, доколе исполнится [должное] в Царствии Божием”. И подняв чашу, воздав хвалу, сказал: ,,Примите её и разделите между собой; ибо говорю вам, что не буду пить от плода лозы, доколе не придёт Царствие Божие”. И подняв хлеб, воздав хвалу, преломил и дал им, сказав: ,,Сие есть Тело Мое, Которое дается за вас; сие творите в Моё воспоминание”. Так же и чашу после ве́чери, сказав: ,,Сия чаша есть Новый Завет Моею Кровью, которая проливается за вас” (Лк., зач.108).
Итак, на Тайной вечере Господь на смену Ветхому Завету дает Новый «Своею Кровью, которая проливается за нас». Катехизис говорит, что Господь пострадал за нас дважды: сначала на Тайной вечере, где под видом хлеба и вина истинное Тело Своё преломил и истинную Кровь Свою пролил за наше спасение, а второй раз — на Голгофском Кресте, приняв смерть за род человеческий. И дал нам непреложную заповедь: «Сие творите в Мое воспоминание». А то, что заповедь эта именно непреложна, подтверждается верховным апостолом Павлом, который пишет так: «Ибо я принял от Господа то, что и передал вам, — что Господь Исус в ночь, в которую предавался, взял хлеб и, благодарив, преломил и сказал: ,,Примите и ешьте, сие есть тело Мое, которое преломляется за вас; сие творите в Мое воспоминание”. Также и чашу после вечери, сказав: ,,Сия чаша — Новый Завет о Моей Крови; сие творите каждый раз, когда испиваете, в Мое воспоминание”. Ибо каждый раз, когда [вы] едите хлеб сей и чашу сию испиваете, возвещаете смерть Господа, до тех пор, пока Он придет» (1 Кор., зач. 149).
Итак, Господь повелевает совершать это благодарение (по-гречески — «евхаристия») в воспоминание Его крестных страданий до самого Второго страшного и славного пришествия Христова на землю.
Таинственное евхаристическое Вино, которое, по выражению Псаломпевца, «веселит сердце человеку» и Пресвятой Хлеб, который «сердце человеку укрепит» (Пс. 103) — истинные Кровь Его и Плоть, которые только под видом вина и хлеба преподаются в духовную пищу верным. Это — не символы Тела и Крови Господних, но сущие Его Плоть и Кровь. Так верует Церковь, согласно проповеди самих учеников Слова — богоносных Христовых апостолов, согласно учению всех древних святых.
И божественная литургия есть не просто освящение Святых Даров и причащение ими верных в каком-то конкретном земном храме. Мы все, причащаясь Святых Даров, вкушаем от Единого Хлеба и Единой Чаши, и сама эта духовная трапеза едина, в скольких бы Божиих храмах разных стран мира ни совершалась Евхаристия. Это великое и надмирное священнодействие таинственно соединяет всех истинно верующих во Христа. Будучи по видимому облику разными людьми, они духовно претворяются во единое Тело Христово — Его Церковь. Человек, принимая божественные Плоть и Кровь, духовно соединяется с Самим Христом и тем самым со всеми, с Ним соединёнными, то есть верными всех времён и народов земли:
«Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Телу Христову? Как единый хлеб, мы, многие, — единое тело: ибо все от единого Хлеба причащаемся» (1 Кор., зач. 145).
Об этом духовном единении молится священник на литургии: «Нас же всех, причащающихся от единого Хлеба и Чаши, соедини друг к другу, в причастие единого единого Святаго Духа» (Чин литургии святителя Василия Великого).
Христос искупил нас на Кресте от рабства греху и тлению Своею Кровию, безвинно излиянною за грехи всего мира.
Хлеб на литургии. Таинство Евхаристии
Но как происходит это божественное таинство? Ведь не с неба же сходят освященные хлеб и вино! Действительно, сами по себе вещества, освящаемые в алтаре, являются земными и обычными. Однако они духовно и неизреченно прелагаются в божественные Тело и Кровь, когда Дух Святыи сходит во время священнических молитв на предложенные дары. Это необъяснимая и непостижимая для человеческого разума Божия тайна. Были некоторые святые, которые воочию видели претворение хлеба во Младенца, закалаемого на божественной трапезе, а вина — в Его кровь, изливаемую в потир. То же видели и некоторые сомневавшиеся в таинстве, для укрепления в вере. Нам же подобает не искать чуда, а веровать Христовы словам. Ведь Он Сам говорит, что эти освященные хлеб и вино суть Его Тело и Кровь, а не какие-то образы или символы, как толкуют ныне некоторые протестанты.
Именно поэтому причащение Господней Трапезы — таинство страшное, к которому приступать следует с великим благоговением и трепетом. Оно подобно огню: праведных просвещает, очищая от малых согрешений и даруя им вечную жизнь во Христе, а упорных нераскаянных грешников — опаляет, делая их достоянием вечного гееннского пламени. Об этом предупреждает нас святой апостол Павел: «Потому же тот, кто ест Хлеб сей или пьет Чашу Господню недостойно, будет виновен в Теле и Крови Господних. Пусть же человек испытывает сам себя, и после этого ест от Хлеба и пьет от Чаши. Ибо тот, кто ест и пьет недостойно, во осуждение себе ест и пьет, не различая Тела Господня. Из-за этого многие между вами немощны и болезненны и достаточное количество уснувших [умерших. — Ред.]. Ибо если бы мы сами себя судили, то не были бы осужденными; но судимы от Господа научаемся, чтобы не быть осужденными с миром» (1 Кор., зач.149, 150). Итак, болезни и смерть телесная, и что еще страшнее — духовная, могут быть расплатой за бездумное причащение евхаристических Хлеба и Вина без исправления тяжких грехов. Потому Святая Церковь призывает всех нас к духовному очищению и исправлению, для чего дано нам таинство Покаяния (исповеди). Духовный отец (епископ или священник) не просто разрешает человека от раскаянных грехов, но дает определённые правилами Церкви сроки для покаяния, соразмерно тяжести грехов и искреннему желанию исповедника от них очиститься (накладывает епитимии, после исполнения которых допускает человека ко Святому Причащению). Тяжело больные и умирающие христиане должны допускаться к Причастию немедленно после исповеди, независимо от тяжести грехов, дабы ни один не отошел из этого мира без Святого Причащения (если же больной после Причастия неожиданно выздоравливает, то он должен далее воздерживаться от Причащения в течение срока епитимии, положенной правилами за его согрешения).
Вещества, используемые для служения литургии
3-е правило святых апостолов, а также другие святоцерковные каноны, устанавливают строгие требования к веществам, которые подобает приносить в алтарь для Безкровной Жертвы. Вино для Евхаристии допускается лишь чистое «от плода лознаго», то есть из виноградного сока, без добавления каких-либо других веществ. В вино нельзя добавлять воду, спирт, сахар, красители, ароматизаторы. Сикера или «оловина», то есть недобродивший виноградный сок (молодое вино), или невиноградное вино (терновое, вишневое, сливовое и т.п.) не могут не только освящаться на святом престоле, но даже и вноситься во святые алтари.
Так же и к хлебу, освящаемому и преломляемому на литургии, имеются строгие требования святых правил. Просфора́ — так называется этот хлеб по-гречески, что в переводе означает «приношение» (по-древнерусски «просфира», «просвира», «проскура»).
В древности люди приносили священнику испеченные ими хлебы, из которых он выбирал наилучшие для использования на литургии. Эти хлебы («приношения», то есть просфоры) сразу отмечались надрезом в виде креста, а остальные, без крестного зна́мения, оставлялись для употребления в пищу на «агапах» — «вечерях любви» — христианских трапезах, в древности соединявшихся с Евхаристией. Позже стали не надрезать крестообразно хлебы, а выпекать просфоры сразу с печатью, имеющей изображение креста (надрезание же крестообразное стали производить во время самой литургии с нижней стороны просфоры, освящаемой в Тело Христово). У греков просфоры стали не только печь сами христиане, но и покупать на торжищах для принесения в церковь. На Руси же сформировался обычай выпечки просфор непосредственно при храмах, во избежание неправильного их приготовления. Их изготовляли специально благословленные люди, мужчины и женщины, которых называли просвирниками и просвирницами (проскурницами). К этим людям были особые требования: они должны были вести целомудренную жизнь, либо в законном христианском браке, либо полностью безбрачную. Святой Стоглавый Собор, бывший в Москве в 1551 году, свидетельствует о традиции, чтобы просвирницами были благочестивые престарелые вдовицы, у которых уже прекратились «женские болезни». Во времена оскудения веры и чистоты жизни христиан, после церковного раскола XVII века, бывали случаи, когда по великой нужде допускались к печению просфор и замужние женщины или девицы, если не получалось найти подходящей престарелой вдовицы. Об этом писал, в частности, святитель Арсений Уральский в одном из своих писем (Епископ Арсений Уральский. Оправдание Старообрядствующей Церкви Христовой. Письма. — М.: Китеж. 1999. — С. 240).
Состав просфоры
Тесто богослужебной просфоры должно включать в себя три вещества, в честь Пресвятой Троицы и в знак трёхчастности человеческой души. Вот эти компоненты просфорного теста: 1) мука (с естественной мучною закваской), 2) чистая некипяченая («живая») вода; 3) поваренная соль. Так учит, в частности, святитель Симеон, архиепископ Фесалоникийский. Закваска, «оживляющая» тесто для брожения, означает, что тело Христа соединено с живою душой. Соль есть символ разума: Христос воплотившийся принял на себя полноценное человеческое естество — то есть плоть, одушевленную и разумную. Аполинарий Лаодикийский, еретик IV века, учил, будто Христос принял на себя только плоть человеческую, а место разумной души у Него якобы заняло Его Божество. На этом основании аполинаристы ввели богослужение на пресном хлебе, без закваски и соли. Но Церковь православная учит, что Христос — совершенный Бог и совершенный Человек, с разумною душой. Опресночное служение, подражающее христоборным иудеям, не подобает в Церкви Христовой. Римская же Церковь служит ныне на пресных лепёшках, что является одной из составных частей латинской ереси. Это новшество в православии отвергается. Итак, просфора должна обязательно содержать муку с естественной закваской, воду и соль.
Можно ли вместо закваски использовать пекарские или спиртовые дрожжи, продаваемые в магазинах? Некоторые пожилые прихожанки, которым священник поручает изготовление просфор, категорически отказываются печь на закваске и просят разрешить выпечку на дрожжах, опасаясь, что без добавления дрожжей тесто не взойдет. В таком случае священник должен объяснить, что магазинные дрожжи — недопустимый компонент для просвирного теста. Они изготовляются с использованием отходов сахарного производства или продуктов химического гидролиза древесины, и этих отходов и химических веществ не должно быть в составе просфоры. Не случайно в книге И.Г. Ксеноса «История и обычаи Ветковской Церкви», в которой описаны многие благочестивые древлеправославные установления, сказано: «Просфиры же да будут отнюд не на дрождях, но квасныя, не пресоленныя и не прекислыя, из чистой пшеничной муки испеченныя, и еще теплы сущия».
Некоторые просвирни избегают магазинных дрожжей, но добавляют в тесто дрожжи винные (осадок натурального вина). Это тоже неправильно. Виноградные дрожжи в тесто также не должны добавляться: во-первых, это нарушило бы трехчастность просфоры; во-вторых, это недопустимо и потому, что винные дрожжи в Писании символизируют гнев Божий (см. толкования на 74-й псалом). Что же будет символизировать в таком случае просфора? Гнев на творящих такое беззаконие?
Также нельзя примешивать к тесту масло, хмель, разрыхлители, соду и прочие посторонние компоненты. Наши современники обычно не умеют обращаться с естественной мучной закваской и даже не представляют себе, как она выглядит, а ведь на ней получается гораздо лучшее тесто, нежели на покупных дрожжах. В помощь начинающим просвирникам помещаем рецепт приготовления закваски и теста для просфор.
Как используются просфоры на службе
Православная просфора имеет круглую форму, Она состоит из тела (низа) и печати (крышки) (см. рис. 1). Тело просфоры символизирует землю (вещественное естество плоти Господа нашего Исуса Христа), а круглая печать — божественную Его природу (круг символизирует безначальность и безконечность, то есть свойства Божества). Соединение тела и печати символизирует единое Христово Лицо (ипостась) в двух естествах: Божестве и человечестве.
На службу приносится обычно большое количество просфор, но не менее семи. Все приносимые просвирки условно подразделяют на «служебные» (основные 7 просфор), и «приносные» (дополнительные, заказные), которых может быть произвольное количество, в зависимости от количества помянников (записок), поданных на проскомидию о здравии и за упокой православных христиан.
Рис. 2. Копие богослужебное XVI века (медный сплав, литье)
Священник во время проскомидии (приготовительной части святой литургии) выбирает из больших по размеру просфор самую лучшую и с молитвами вырезает из неё четвероугольную большую часть, называемую агнцем. Так назвал Христа святой Иоанн Креститель: «Се Агнец Божии, вземляи (принимающий на Себя) грехи мира» (Ин., зач. 3). Подобная фраза пишется и на печати современной старообрядческой просфоры. Агнец вырезается четвероконечный, ибо Господь Исус Христос явился в этот мир, имеющий 4 части света, чтобы освятить его Своею Кровью, а также и потому, что Крест — жертвенник, на котором принесена Христова Жертва — тоже имеет 4 основных конца.
Но сама печать, как символ Божества, при вырезании остаётся круглой, то есть вырезание производится вокруг печати, без ее повреждения. С нижней стороны агнец надрезается крестообразно, а в правую верхнюю долю потом «прободается» богослужебным копием (см. рис. 2 и 3) — специальным копьевидным ножом. Этот нож изображает копьё, которым Господь на Кресте был пронзен в бок (в ребра). Само вынимание агнца из первой просфоры изображает рождение Христа плотию от Пресвятой Девы, крестообразный разрез снизу — Распятие на Кресте, а пронзение правой части — прободение копьем сотника Логина пречистых ребр Христовых, из которых истекли кровь и вода (Ин., зач. 63). Потому после прободения агнца священник или диакон наливает в потир (богослужебную чашу) вино и немного чистой свежей родниковой или колодезной («живой») воды, а на неразбавленном водою вине служить нельзя: это строго запрещают святые отцы VI Вселенского Собора. Но разбавляться вино должно во время проскомидии, с молитвой, а не прежде службы (то есть на вине, при производстве которого доливалась вода, служить также не положено).
Рис. 4. Вид жертвенника перед литургией
Так приготовляется святой агнец — тот хлеб, который во время литургии освящается Духом Святым и прелагается в Плоть Христову. После вышеописанных действий священник вынимает частицы треугольной формы из шести других основных («служебных») просфор, а также из просфор «приносных» (дополнительных к семи основным). Перечислим эти служебные просфоры. Вынимаемые из просфор частицы имеют треугольную форму, в честь Святой Троицы, а также для отличия их по форме от кубических частиц агнца, которые вкладываются в потир, чтобы не перепутать их при причащении.
Вторая просфора вынимается «в честь и в память» Пресвятой Богородицы. Эта просфора называется Богородичной. При закалании этой и всех последующих просфор священник вынимает из печати копием треугольную часть и полагает эту частицу на святом дискосе (евхаристическом богослужебном блюде) «по правую страну» от агнца (а от себя — с левой стороны).
Стоглавый Собор 1551 года повелевает из Богородичной просвиры вынимать частицу большого размера. Частица вынимается из той части печати, где изображена глава Адамова (череп). Это символизирует, что жертва Христова приносится за рожденных от Адама (когда частицы в конце литургии вкладываются в потир, они напояются кровию Христовой, как глава Адама, по преданию, была окроплена Христовой Кровью во время Его распятия, во оставление грехов Первочеловека и его потомков). Ибо как во Адаме мы все согрешили, так и во Христе верные оправдались (Рим. 5, 12–19), и Кровию Христовою омыт Адамов грех, а также потому, что все люди, за которых приносятся частицы просфор, произошли от Адама.
«Звезда» (две дуги, крестообразно соединенные, с диском на шарнире посредине) изображает Вифлеемскую звезду, приведшую персидских волхвов на поклонение Богомладенцу при Христовом Рожестве; она необходима в богослужении для того, чтобы при покрытии дискоса покровцем последний не соприкасался с частицами, вынутыми из просфор, дабы они не передвинулись или случайно не упали с дискоса при снятии с него покровца на литургии.
Третья просфора вынимается «в честь и славу» святых безплотных сил, святаго Иоанна Крестителя и всех святых: вырезается чуть ме́ньшая по сравнению с Богородичной частью треугольная частица и кладётся «по левую руку» от агнца (по правую сторону, если смотреть со стороны священника). Так и на изображениях Деисуса Богородица стоит по правую руку от Спасителя, а Иоанн Предотеча — по левую. Третью просфору в старых книгах нередко называют Предотечевой.
Четвёртая просфора вынималась прежде «о здравии и о спасении» православных царей, князей и бояр, воинства и всех православных христиан; в настоящее же время эту просфору вынимаем безымянно, «за всех православных християн, иже Русскою землею пекущихся, и о во́ех, и о всех православных християнех». Из печати этой просфоры вынимается треугольная частица еще меньшего размера и полагается ниже агнца, у правого нижнего его угла, по отношению к священнику это с левой стороны).
Пятая просфора вынимается священником «о здравии и о спасении» первосвятителя нашей поместной церкви (митрополита), о своем епархиальном архиерее и «о всем святительском и священническом чине». Малая троеугольная частица помещается на дискосе подле предыдущей, ближе к середине агнца.
Шестая просфора (в древности, до XVII века, она могла объединяться с пятой) приносится о здравии и спасении игумена монастыря или отца духовного того священника, который совершает проскомидию, и о всем священническом чине и причетниках и монастырской братии.
Перед вырезанием частицы из каждой служебной просфоры говорится: «Господу помолимся, Господи помилуй». А по окончании — «Аминь». Но это на первых просфорах. Здесь же, на шестой, — не совсем так. Поскольку вместе с ней закалаются дополнительные просфоры о здравии и о спасении многих людей, то «Господи помилуй» на дополнительных просфорах не говорится (ибо на них продолжается молитва, начатая на шестой «основной» просфоре), а «аминь» говорится только перед самой седьмой просфорой. Из «приносных» (дополнительных) просфор вынимаются малые частицы (по одной из каждой просфоры) и кладутся в ряд ниже предыдущих частиц, вынутых из «основных» просфор. По окончании всех просфор «о здравии» священник поминает и сам себя и после этого говорит: «Аминь». На этом заканчивается молитва «шестой просфоры». Но широко распространен и такой обычай: из шестой просфоры частицу вынимают сразу (без «аминь») и кладут в ряд после частиц из 4 и 5-й просфор. После этого без «Господи помилуй» и «аминь» вынимают «приносные» просфоры о здравии, а в последних (без «Господи помилуй») вынимается просфора за самого себя, после чего говорится «аминь», и последняя частица кладется тогда в нижний ряд, вместе с частицами из «дополнительных» просфор.
После этого священник начинает вынимать частицы за упокой всех православных христиан. Он берёт седьмую «основную» просфору и после «Господу помолимся, Господи помилуй» надкалывает её и поминает умерших создателей святого храма сего (или монастыря), святейших вселенских патриархов, благочестивых царей и цариц, церковных иерархов, благочестивых князей и княгинь и весь святительский и иноческий чин. И отставляет надколотую частицу на некоторое время в сторону. После чего без «аминь» и «Господу помолимся» начинает вынимать малые частицы за упокой православных христиан из всех оставшихся не вынутыми «дополнительных» просфор и полагает их в нижнем ряду.
Потом говорит над седьмой просфорой, вынимая надколотую прежде частицу, молитву «и о всех прежде почивших» православных христианах, заключая её «аминем». При поминовении за упокой (на седьмой просфоре и приносных просфорах) так же, как и на шестой просфоре, существует два обычая. Если строго действовать по Служебнику, то седьмая просфора на поминовении создателей храма, царе и священнического чина только надкалывается, но частица сразу ещё не вынимается. Потом вынимаются частицы из «дополнительных» заупокойных просфор, а после них на заключительной молитве (обо всех умерших православных христианах) заканчивают вынимать частицу из 7-й служебной просфоры и кладут её в ряд с частицами из 3–6 -й просфор (у нижнего угла «по левую руку агнца», то есть, если смотреть со стороны священника, — у правого нижнего угла).
По другому обычаю, частицу из 7-й просфоры вынимают на первых словах и сразу кладут на место, потом вынимают заупокойные «приносные» просфоры, а после них на отдельной просфоре поминают «всех православных христиан», говорят «аминь», и эту последнюю частицу кладут в нижний ряд, с частицами из «дополнительных» просфор.
Согласно указаниям Стоглавого Собора, Богородичная частица должна быть большого размера, Предотечева — чуть меньше, а остальные — малого размера, для лучшего различения их при причащении, а также дабы не перепутать ранг просфор при их «потреблении» по окончании службы: сначала надо потреблять антидор (вынутую первую просфору, с квадратным вырезом от вынутого агнца), потом — Богородичную (с большим треугольным вырезом), потом — Предотечеву (на ней вырез поменьше), а только после них — остальные (с малыми треугольными вырезами от вынутых частиц).
Каждая просфора закалается только один раз: две или более частиц из неё не вынимаются, ибо нельзя то, что уже принесено Богу и Ему уже принадлежит, принести повторно, а также невозможно уже заколотое жертвенное животное заклать второй раз, поскольку это будет уже не живой жертвой, а мертвечиной (в этом состоит одно из разногласий новообрядцев с Древней Церковью, ибо они одну и ту же просфору закалают многократно, в чём их упрекали староверы с самого начала никонианского раскола).
На литургии, по молитвам священника в предстоянии всего народа, вырезанный из первой просфоры агнец через призывание и невидимое схождение Святаго Духа прелагается в Тело Христово, а смешанное с водою вино в потире — в Кровь Христову, прочие же частицы в конце литургии ссыпаются в потир и соединяются с Христовою Кровию, духовно освящая всех тех, за которых были они вынуты. Эти частицы не претворяются ни в Тело Христово, ни тем паче в тела тех, за кого они принесены. Они означают приношение Богу за помянутых людей. Ими никого не причащают, но после службы священник или диакон их потребляет из потира вместе с остатками Евхаристии.
Итак, лежащие на дискосе «агнец» и прочие частицы (Богородичная, всех святых, за живых верных и за умерших) составляют символический образ Христовой Церкви: Христос, Богородица, ангелы и святые в верхнем ряду прообразуют Небесную, Торжествующую Церковь; под ними находящиеся частицы — образ Церкви земной, живущих ныне благочестивых христиан (и тех умерших, о загробной участи коих мы ещё не извещены от Бога; все же те, которые уже явно прославлены как святые, — помянуты в верхнем ряду, в третьей частице). Эти две части единой Божией Христовой Церкви неразрывно связны между собою, потому прообразующие их частицы лежат на едином дискосе, который своим кругообразным ободком их заключает как бы в безконечной вечности.
Агнец перед причащением раздробляется на четыре части, первой из которых крестообразно благословляется потир, второй причащаются в алтаре священнослужители, а две оставшихся раздробляются на мелкие частицы и вкладываются в потир для причащения верных вне алтаря. Все другие (треугольные) частицы в конце литургии полагаются в чашу с Кровию Христовой, пропитываясь ею и приобщаясь к великой Христовой Жертве.
С какою целью и за каких христиан закалаются просфоры
Частица, вынутая на проскомидии за живого или умершего христианина, делает его причастным к таинству Евхаристии; она полагается в Кровь Христову, во оставление грехов и в вечную жизнь поминаемого. Это можно назвать заочным причащением поминаемого. Поэтому запрещается поминать на проскомидии тех, кто недостоин по своим грехам такого поминовения.
По учению блаженного Симеона, архиепископа Фесалоникийского, частицы выниматься могут только за тех ныне живущих верных христиан, которые проводят жизнь благочестиво и в покаянии. Если же кто-то живёт в невенчанном браке или в блуде, а также не кающиеся в иных явных смертных грехах, не должны поминаться на проскомидии (таковых можно поминать о здравии, дабы Господь их вразумил и привел к покаянию и исправлению, в частных молитвах, а в храме — только на ектениях и молебнах). Заупокойные же частицы вынимаются только за тех, кто жил в истинной вере и покаянии (над такими совершается и чин церковного погребения).
Причащение на литургии и вне храма
Во время литургии священник молитвенно призывает благодать Святаго Духа на предложенные хлеб и вино, и Божией силой они невидимо претворяются в истинные Тело и Кровь Христовы. Священник разделяет освященный агнец на четыре части, одну из которых вкладывает в потир с Кровью Христовой (для соединения Тела и Крови), другой причащается сам (если несколько священников и диаконов причащаются, то делит эту часть на всех и преподает им), а другие две части использует для причащения мирян вне алтаря: вкладывает их в потир и выносит на солею, где и совершает причащение младенцев и тех, кто допущен духовными отцами до Святого Причащения, по результату исповеди.
Для причащения же вне храма (например, больных на дому или в больнице) предназначаются так называемые запасные дары. Их заготавливают священники один раз в году, в Великий Четверг. Это такие же частицы освященного агнца, только пропитанные Кровью Христовой из потира и затем высушенные для удобства их хранения в течение года. Эти запасные дары хранятся во святом алтаре в специальном сосуде, называемом «дарохранительница». Для переноски святых даров во время треб на дому священники используют дароносицу (рис. 7а) — шкатулку с запасным причастием и небольшими потиром и лжицею (ложечкой) для причащения ими больного.
Как подобает принимать освященную просфору
В конце обедни архиерей или священник, по чину литургии, стоя на амвоне, раздаёт освященные просфоры. Желающий получить просфору должен подойти к нему, сложить ладони крестообразно (правую поверх левой) и принять в них просвирку, поцеловав при этом руку дающего.
Освященные просфоры следует употреблять строго натощак (перед нею можно принять только причастие Христовых Тела и Крови, а также Великую Богоявленскую святую воду). После принятия просфоры полагают три поясных поклона с молитвою мытаря («Боже, милостив буди мне грешному. Создавыи мя Господи, и помилуй мя. Без числа согреших, Господи, помилуй и прости мя грешнаго»), и по третьем поклоне кланяются до земли ко святому алтарю (к возглавляющему службу священнослужителю).
О просфорной печати
Просфора, как уже сказано выше, имеет на своем верху круглую печать с изображением Креста. Историки пишут, что самые древние просфоры, вероятно, не имели печати вовсе, это были простые круглы хлебы — такие же, какие употреблялись в пищу. Так, святитель Григорий Двоеслов, живший в VI столетии, описывает в своих «Диалогах» случай, когда он принёс за умершего на литургию хлеб, предназначавшийся первоначально просто в пищу (а следовательно, не отличавшийся по виду от обычного хлеба). Церковные историки полагают, как мы уже выше писали, что перед литургией избранные для служения хлебы крестообразно надрезались (в наше же время во время святой проскомидии «агничная» просфора с нижней стороны надрезается крест-накрест).
Церковный историк профессор В.И. Мансветов в 1916 году писал: «На первых порах христианства просфор, подобных нашим, конечно, не существовало… хлеб для таинства выбирался из тех приношений, какие, по принятому тогда обычаю, каждый верующий приносил для вечерей любви и на содержание священнослужителей от плодов земных, а также даров от хлеба и вина. Вот из этих-то последних лучшие хлебы и потребная часть вина и выбирались для Евхаристии. Обязанность эта лежала на диаконе, который избранный хлеб тотчас же назна́меновывал крестообразным надрезом как хлеб, предназначенный для таинства. Изображения хлебов с таким крестообразным надрезом можно видеть и сейчас в христианских катакомбах в Риме. Во времена Софрония, патриарха Иеросалимского, как видно из его сочинения «О Божественном священнодействии», для проскомидии употреблялась одна просфора, назна́менованная крестом» (см.: Домонгол: Альманах. Вып. 3. — М. — СПб, 2013. — С. 180). Подобные надрезанные крестообразно хлебы встречаются на древнехристианских изображениях.
Со временем те хлебы, которые пеклись специально для литургии, стали отмечать особыми печатями, для отличия от простого пищевого хлеба. Это произошло, по-видимому, на греческом Востоке значительно ранее VI века. Известна окаменевшая древневизантийская просфора, найденная американскими археологами при раскопках в 1970-х годах. Они датировали находку VI–VIII веками по Рожестве Христовом (Артефакт KM 1971.02.0250a Археологического музея Мичиганского университета). Печать на этой древней просфоре круглая, разделенная пересекающимися крест-накрест линиями на 16 частей таким образом, что из 12 квадратов составляется четвероконечный крест. В каждом из этих квадратиков изображено по диагональному крестику. По краю печати идет неразборчивая надпись (см. рис. 9).
Египетские копты, отделившиеся от Церкви в V веке (после IV Вселенского Собора), до сих пор сохранили практически такое же изображение на просфорах, причем надпись по кругу на греческом языке: «Святыи Боже, Святыи Крепкии, Святыи Безсмертныи, помилуй нас» (см. рис. 10).
На Русь христианство пришло с греческого Востока, и по этой причине просфорные печати не могли не походить на древнегреческие. Время от времени подобные дорники́ (просфорные печати) находят археологи на территории России и Украины. На рис. 11 можно увидеть зеркальный снимок древнерусского дорника́, найденного в 2013 году археологом-любителем в Глинковском районе Смоленской области.
Эта древнерусская просфорная печать несколько меньших размеров, чем древневизантийская (диаметр около 34 мм), и сам рисунок её упрощен. Греческая надпись по кругу отсутствует (очевидно, резчик не знал греческого языка и затруднялся в ее воспроизведении). Вместо нее — имитация надписи в виде квадратиков, заменивших буквы , и центральная часть разделена уже не на 16, а на 9 секторов, причем 4-конечный крест состоит теперь не из 12, а из 5 квадратов. И на этом дорнике только в центральном квадрате имеется 4-конечный крест, а четыре других содержат сокращенные монограммы «Исус» (левый квадрат), «Христос» (правый), «Ни-ка» (верхний и нижний). Известны более поздние разновидности такой печати: с «процветшим» 4-конечным крестом, с крестом типа мальтийского на П-образной Голгофе (с расширенными концами) (см. рис. 12 и 13).
Процветший крест — это уже переходная форма к кресту осьмиконечному, который появляется на более поздних русских дорниках. Крест на Голгофе — также переходная форма к более позднему виду.
Теперь обратимся к древнерусскому дорнику́ XIV–XV века (см. рис. 14). Он уже имеет не круглую, а квадратную форму (по-видимому, для удобства вырезания квадратного агнца). По периметру квадрата помещена надпись: «Агнец Б[ож]иi всемля (!) грехi всего м[и]ра». Думается, что это как бы увеличенный центральный квадрат из предыдущих форм дорника. В центре вместо 4-конечного креста с Голгофой здесь находится уже 8-конечный, также на П-образной на Голгофе. Нижняя перекладина креста, называемая подножием, расположена горизонтально, а не наискосок, что характерно для архаичной формы креста. Имеются те же монограммы, что и раньше: «Исус», «Христос», «Ника», — но они распложены справа и слева от креста, выше и ниже средокрестья.
Этот дорник был обнаружен археологом-любителем в Лужском районе Ленинградской области, в окрестностях села Оредеж, у разрушенной церкви из красного кирпича. Церковь, конечно, более позднего периода, но известно, что обычно каменные церкви ставились на месте более древних деревянных. Возникает вопрос о том, почему просфорные печати попадали в землю. Известно, что все вышедшие из употребления святые предметы (по причине повреждений, например), закапывались рядом с храмами в непроходимом месте или бросались в церковный «святой колодец». Так и дорники, у которых сломалось крепление к деревянной рукоятке, могли заменяться на новые, а старые «честно погребались».
Со временем просфорная печать претерпевает еще изменение: квадратная форма сохраняется, но сам квадрат поворачивается углом вверх (ромбообразно). На рис. 15 показан зеркальный снимок древнерусской просфорной печати конца XV–XVI века, найденной археологом-любителем близ деревни Дуброво (Тёмкинский район Смоленской области). Крест на ней уже 7-конечный, обычный для того времени, с косым «подножием». Надпись по периметру печати расширяется до её современного вида: «Се Агнець Божии, вземляи грехы всего мира». К монограммам прежним добавляется над крестом сокращённое «Царь Славы». Данная форма дорника известна в относительно больших количествах находок, что свидетельствует о ее распространенности на Руси и довольно длительном периоде бытования, скорее всего с конца XV до начала XVII столетия.
Далее мы наблюдаем продолжение развития формы. Святитель Симеон Фесалоникийский указывает в своей книге на то, что печать на просфоре должна иметь круглую форму, а не квадратную или ромбическую (это символизирует безначальность Божества). По-видимому, изучение книги блаженного Симеона Фесалоникийского (XV в.), получившей некоторое распространение в рукописных списках на Руси в XVI столетии, послужило для резчиков и литейщиков дорников стимулом для восстановления круглой формы печати. Известна редкая переходная форма — круглый дорник со вписанным по центру ромбом (рис. 16). Крест здесь уже 8-конечный, ибо 7-конечный хуже вписался бы в ромб. Надпись по периметру (теперь уже по кругу) — та же, что и на предыдущем дорнике.
Новгородская просвирная печать XVI века (рис. 17) — уже полностью округлой формы, с распространенным в то время 7-конечным крестом. Надпись несколько отлична от тех, что мы видели в центральной России: «Жретсе Агнец Божиi за живот всего мира». (Подобная надпись на некоторых просфорных печатях изредка встречалась даже и в XIX веке; она составлена из текста двух кратких молитв, читаемых при приготовлении агнца на проскомидии.)
Известна еще одна редкая форма дорника с такой же точно «новгородской» редакцией надписи, но относящаяся к первой половине XVII столетия, во всем остальном похожая на центральнорусские дорники того времени, о которых пойдет речь ниже.
Типичный дорник первой половины XVII века (см. рис. 18), дониконовский, похож на современную старообрядческую просвирную печать и по надписям, и по форме. Тут уже к 8-конечному Голгофскому Кресту добавляются копие и трость, глава Адамова и некоторые дополнительные монограммы. Надпись по кругу — классическая: «Се Агнец Божии вземляи грехи всего мира». Обилие таких печатей, находимых в разных регионах России, свидетельствует об их чрезвычайной распространенности в XVII столетии. Многие из таких дорников не имеют дефектов и повреждений, что косвенно говорит о том, что они массово закапывались в землю во времена никоновской реформы, когда «старые» просфорные печати были запрещены к употреблению в господствующей церкви.
Таким образом, к XVI–XVII столетиям в Русской Церкви сложилась и закрепилась определённая канонически обоснованная форма просфорных печатей. Такой тип дорника непрерывно используется в Древлеправославной Церкви Христовой (старообрядческой) и после никонианского раскола. Между тем новообрядцы в своей церкви ввели новый вид просфорных печатей (см. рис. 19), квадратной формы и без 8-конечного креста и надписи: «Се Агнец Божии, вземляи грехи всего мира» (эту надпись они перенесли на богослужебный дискос, вместо древней: «Приимите и ядите, се есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов»; чуть позже из надписи на дискосе было изъято и слово «всего»).
Дорники дониконовской формы в новообрядческих приходах изымались из храмов и уничтожались либо закапывались в землю. Просвирниц, которые дерзали печатать просфоры старыми дорниками, жестоко наказывали, сажая на цепь в подземные тюрьмы… Такую лютую ненависть вложил враг в сердца новоявленных «исправителей» Церкви!
Староверы же, напротив, бережно сохраняли прежний тип дорников. Ряд просвирных печатей XVIII–XIX веков являются подлинными произведениями искусства: например, большой дорник из знаменитого Комаровского старообрядческого скита (Семёновский уезд Нижегородской губернии), поражает своей гармоничностью, соразмерностью, красотою рисунка и изяществом церковнославянского шрифта. Снимок этой реликвии показан на рис. 20, а фото просфоры, запечатлённой этим старинным дорником, помещён на рис. 1 в начале данной статьи.
Развитие или отрицание?
Может возникнуть вопрос: если форма просфорных печатей в течение веков, развиваясь, изменялась, чем же тогда погрешили никониане, снова изменив её? Может быть, в этом нет ничего страшного? Попробуем ответить.
Не известно ни одного другого случая в истории русской Церкви, когда бы на церковном соборе проклинали и отвергали прежнюю форму дорника и утверждали новую, то есть чтобы прежние просфорные печати хулили как «ересь», а новые превозносили как «единственно правильные». Это развитие формы дорника (до Никоновой реформы) происходило постепенно и естественно, без анафем, отлучений и церковных нестроений.
Но никониане пошли по пути не развития, а отрицания и клеветы на святую древность. Они церковным собором 1666–1667 годов похулили и прокляли древнецерковные обычаи, в том числе и старые формы просфорных печатей, объявили их еретичными и богохульными, а свои новшества — якобы исключительно правильными и древними апостольскими догматами… Но ещё в древности провозгласили святые отцы Седьмого Вселенского Собора: трижды проклят тот, кто будет отвергать или хулить древнее церковное предание, малое или великое, писаное или неписаное. Именно такой грех совершили последователи патриарха Никона. Они хулили, отвергали и проклинали священную древность; даже не устрашились официально учить, будто при служении литургии на просфорах со старыми печатями (с осьмиконечным крестом) не будет совершаться пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Христову!.. Яростные реформаторы гнали священников, служивших по-старому, мучили в заточении просвирниц, использовавших старые дорники… Никониане ложно объявили, будто они восстанавливают древнюю форму просфорной печати, на самом же деле, как показывает церковная археология, до Никона такого типа дорников на русской земле вообще не было (да и в греческой церкви они появились также относительно незадолго до Раскола).
Православные же христиане-староверы, из поколения в поколения сохраняющие истинную веру, неповреждённые церковные чины и обычаи, бережно донесли до наших дней и православную форму просфорных печатей.
Артос — пасхальная святыня
По воскресении Своем Христос неоднократно являлся Своим ученикам, когда они собирались за трапезой. Поэтому они стали за каждой трапезой оставлять для Христа место и ставить перед ним хлеб. По Вознесении Господнем этот обычай святые апостолы сохранили. В конце трапезы один из апостолов этот хлеб воздвигал (приподнимал) с возгласом: «Христос воскресе!» Остальные отвечали: «Воистину воскресе!»
Этот обычай святые отцы заповедали соблюдать в пасхальные дни в христианских общинах, особенно в монастырях. В старопечатных русских книгах он описывается следующим образом. В день Святой Пасхи из одной из просфор во время проскомидии частицу не вынимают, но поставляют ее на жертвеннике) и возжигают около нее свечу. Священник кадит эту просфору, затем читает над нею молитву: «Воскресшаго Христа Бога нашего, и во сретение Воскресения к Празднику праздником притецем…» (она написана в Потребнике). В этой молитве прославляется Христово воскресение и призывается благословение Божие на сию просфору, которая называется артосом, или артусом (в переводе с греч. — хлеб), в конце молитвы священник ограждает просфору крестным знамением. По освящении артоса иерей кладет его в панагиа́рь (блюдце с изображением Знамения Богородицы, покрываемое крышкой с изображением внутри Святой Троицы, а снаружи — Распятия Господня), стоящий на жертвеннике, и возжигает перед ним свечу. Затем начинает божественную литургию. Во все время службы артос лежит открытым, ради совершения над ним каждения, а между службами «покрывается панагиарь твердо от мыши» (устав «Церковное око»).
По окончании святой литургии служивший ее священник или диакон, в полном облачении, подносит артос на специальном блюде с изображением Голгофского Креста к раскрытым царским вратам алтаря и, не исходя в церковь сам, передает артосное блюдо через царские врата другому священнику или диакону, которые стоят снаружи, на солее, облаченные не в полное, а лишь в малое облачение (священник — в епитрахиль и в поручи, а диакон — только в поручи, как описано в «Церковном оке», ибо без «малых ризиц» на амвоне священнослужитель не имеет право стоять). Артос несут в монастырскую трапезную, в преднесении иконы Воскресения Христова. За артосом следуют игумен и «братия вся. По чину своему», в это время звонят во все колокола и поют многократно «Христос воскресе». Когда торжественная процессия входит в трапезную, поют 9-ю песнь пасхального канона: по 1 разу ирмос и оба тропаря (при этом на 1-м тропаре поют запев канона, а на втором — «слава, и ныне»; в некоторых же местностях поют без запева и «слава, и ныне»). Затем «покрывают» тем же ирмосом «Светися, светися…» с поясным поклоном. Священник или диакон, встав с восточной стороны либо в красном углу (у икон), трижды воздвигает блюдо с артосом, возглашая: «Христос воскресе!» Все отвечают трижды: «Воистину воскресе!», затем поют «Христос воскресе!» трижды. В это время поставляют на возвышенном месте воскресную икону, а перед ней артус на блюде и зажженную свечу. После этого молятся пасхальным чином перед обедом, игумен благословляет трапезу, и все садятся на свои места.
По окончании трапезы, восстав из-за стола, все поют «Христос воскресе!» трижды, затем «Господи помилуй (дважды), Господи благослови!» Диакон кланяется игумену и отдает блюдо с артосом в его руки, сам же при поднимает (воздвигает) над блюдом артос трижды, возглашая: «Христос воскресе!» Вся братия отвечает также трижды: «Воистину воскресе!» Диакон ограждает блюдо с артосом крестообразно (держа его «обеима руками треми персты», то есть двуперстием правой руки и указательным пальцем левой) со словами: «Покланяемся Его тридневному Воскресению!» Все творят поясной поклон. И целуют артус настоятель и все братья поочередно, а в то время поют ирмос «Светися…», и снова всю 9-ю песнь канона Пасхе, покрывая тем же ирмосом (с поясными поклонами). Затем поют ипакой Пасхе («Предвариша утро…»), «слава…», «и ныне…», кондак «Аще и во́ гроб…». Затем поют: «Господи помилуй (дважды), Господи благослови!» Игумен творит отпустную молитву: «Благословен Бог милуяи и питаяи нас…», братия говорят: «Аминь!», а настоятель возглашает: «Бог да простит и помилует послуживших нам!»
После этого берут вновь образ Воскресения Христова и блюдо с артосом и идут с ними обратно в церковь, тем же порядком, как шли в трапезную. И в церкви у царских врат встают священники или диаконы в малых ризах, лицом к западу, держа икону и артос на блюде. Снова все поют ирмос и тропари 9-й песни пасхального канона, покрывая задостойником «Светися», и совершают в храме земной поклон (кроме держащих артос и икону). Диакон воздвизает блюдо с артосом трижды, возглашая: «Христос воскресе!» Братия отвечают трижды: «Воистину воскресе!» Потом трижды поют «Христос воскресе из мертвых…», затем: «Господи помилуй (дважды), Господи благослови!» Игумен возглашает: «За молитв святых отец наших…» Диакон передает через царские двери артос на блюде священнику, служившему литургию и облаченному во все священные одежды (он остается во алтаре на все время трапезы и ждет возвращения артоса). Священник принимает блюдо и вкладывает артос в панагиарь, закрывая его крышкой до начала следующего богослужения. Игумен и братия расходятся по своим келиям.
Так совершается «Чин о панагии во святую седмицу Пасхи» шесть раз, ежедневно с воскресенья по Светлый Пяток. А в пасхальную субботу чин видоизменяется. Во время литургии, в то время как поют задостойник «Светися, светися», второй священник (не тот, который литургисает), надев на себя епитрахиль, встает у жертвенника перед артосом, вынутым из панагиаря, и рядом полагает еще одну цельную (невыколотую) просфиру («панагию»), и чтет над ними молитву: «Господи Боде наш, Иже по плотскому смотрению Твоему благословив пять хлеб и две рыбе в пустыни, и от тех хлеб пять тысящ человек насытив, Ты и ныне Владыко благослови хлебы сия и принесших ты́я, и имже принесены быша, богатное и стократное благословение Твое подаждь Христе Боже, молитвами Пречистыя Ти Матере, и святых Твоих апостол, и святаго Поликарпа, и всех святых, и святаго ради тридневного и живоноснаго Воскресения; яко Ты еси Податель благих, и Тебе славу возсылаем, со Безначальным Ти Отцем, и с Пресвятым Благим и Животворящим Духом, ныне и присно, и во́ веки веко́м, аминь!» После этого артос полагается на артосное блюдо, а панагия (другая просфора) вкладывается в панагиарь. После отпуста литургии священники и диаконы выносят через северную дверь алтаря блюдо со артосом, за ним — панагиарь с благословленной цельной просфирой (без иконы Воскресения) и под звон колоколов идут обычным порядком в трапезную (этот чин мы опишем ниже, в главе о панагии). Перед обедом игумен или священник «вынимает» богородичный хлебец, а келарь в то же самое время раздробляет артос на мелкие части таким образом, чтобы их хватило для раздачи присутствующим, а также для высушивания и хранения в течение года, до следующей Пасхи. Игумен раздает частицы артоса братиям, и каждый прежде трапезы потребляет свою часть. После этого потребляют «подножие Пречистыя» (просфору, из которой вынут Богородичный хлебец). После этого происходит трапеза обычным порядком.
В древнерусской Церкви частицы артоса высушивали и хранили для употребления во время болезней как целительную святыню. В реформированной новообрядческой церкви пытались этот обычай отменить. Так, Правительствующий Синод своим указом от 15 июня 1723 года строго воспретил высушивание и хранение частиц святого артоса как якобы «какое-то суеверие». Однако переломить древнее обыкновение не удалось, и до сих пор русские новообрядцы хранят высушенные частицы артоса. В старообрядческой же Церкви Христовой обычай причащения артосом во время болезней сохранялся неизменно во все времена.
Панагия — хлебец Пресвятой Богородицы
Мы уже выше писали, что святые апостолы имели обычай воздвигать хлеб в конце трапезы. Это происходило таким образом. Они оставляли одно место незанятым как место Самого Христа, полагая там один из хлебов. После завершения обеда апостолы возглашали: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Слава Отцу и Сыну и Святому Духу!» Один из присутствовавших воздвигал Христов хлебец со словами: «Велико имя!» Остальные отвечали: «Святыя Троицы!» Воздвигавший возглашал: «Господи Исусе Христе, помогай нам!»
Этот обычай сохраняли апостолы и после того, как по жребию отправились на проповедь в разные страны, разлучившись друг с другом.
Когда Пресвятая Богородица готовилась к Своему Успению, апостолы из разных стран чудесным образом были собраны в ее жилище во Иеросалиме. Совершив погребение Её тела, они на третий день сотворили в Её память трапезу, после которой по своему обычаю воздвигли хлеб со словами «Велико имя!» И в это самое мгновение им предстала воочию Сама Пресвята Дева, стоящая на воздухе в окружении святых Божиих ангелов. Богородица пообещала всегда пребывать с учениками Господа. И апостолы тогда вместо «Господи Исусе…» воскликнули: «Пресвятая Богородице, помогай нам!» Отправившись ко гробу Пречистой и открыв его, они не нашли в нем Её пречистого тела и удостоверились в Её чудесном воскрешении и истинности явления к их трапезе.
С тех пор появился обычай освящения святого хлеба в честь Пресвятой Богородицы, а в честь Самого Христа освящается и воздвигается артос в пасхальную седмицу, как уже описано выше.
Богородичный хлебец называют панагией (в переводе с греческого это значит «Всесвятая» — так именуют и Саму Пречистую Деву).
В течение столетий сформировался тот Чин о панагии, который сохраняется в Христовой Церкви поныне. Опишем этот чин, как он указан в Часослове и Большом уставе («Оке церковном»). При совершении проскомидии одна из просфор остается невынутой, ее полагают в панагиарь. По окончании литургии служивший иерей, потребив святые дары и омывшись, переоблачается в епитрахиль и поручи, берет панагиарь с просфорою и выносит северными дверьми из алтаря, а затем выходит из церкви. За ним следуют игумен и все братия, выходя только в те же двери, куда прошел священник. Во время шествия к трапезной все хором поют псалом 144-й «Вознесу Тя Господи Боже мой, Царю мой…» до самого конца. При входе в трапезную священник втай читает молитву «Господи Боже наш, Небесныи и животворящий Хлеб». Так выписано в «Око церковное» из древнего Студийского устава, но ни в одной из дониконовских славянских рукописей или печатных книг эта молитва не обретается; поэтому ее либо опускают, как нет ее в Часослове и Псалтыре с восследованием, либо от обычая чтут молитву ту же, что и над артосом и панагией в Светлую субботу: «Господи Боже наш, Иже по плотскому смотрению Твоему..» (см. выше).
Когда игумен и братия войдут в трапезную, иерей при чтении тропаря Благовещению Богородицы («Днесь спасению нашему начаток») вынимает «хлебец Пречистыя», то есть богослужебным копием вырезает трехгранную часть (как на литургии, но бо́льших размеров, оставляя от просфоры только ее края). Эта часть имеет форму равносторонней пирамиды. По словам блаженного Симеона, архиепископа Солунского, это «трехсторонняя частица, изображающая всеми своими сторонами Троицу и единство Её: числами углов и сторон — Троицу, а единым средоточием вверху — единство; посему, как ни поверни сей хлеб, он имеет три угла, а остроконечная вершина одна соединяет их» (Труды Блаженнаго Симеона, архиепископа Фесалоникийскаго. М., 1916. — С. 258). Повернув её печатью вниз, иерей делает на обороте хлебца крестообразный надрез (подобный надрезу агнца на проскомидии). Потом поставляет панагиарный хлебец на панагиарь, лицевою стороной к братии. Панагиарь ставится на возвышенном месте, перед ним в течение всей трапезы теплится свеча. Игумен потребляет «подножие Пречистыя» (выколотую сейчас просфору). Чтец начинает читать поучение. По раздаче первого блюда молятся, как обычно, за обед («Отче наш» и прочее), игумен благословляет трапезу. Во все время трапезы читаются духовные поучения и жития святых.
По окончании обеда игумен говорит: «За молитв…» — и все по востании поют: «Слава… И ныне… Господи помилуй (дважды), Господи благослови». Священник говорит молитвы «Благословен Бог милуяи и питаяи нас от юности нашея, даяи пищу всякой плоти, исполни радости и веселия сердца наша; яко да всегда всяк довол имуще, изобилуем во всяко дело благо, о Христе Исусе Господе нашем, Ему же подобает всяка слава и держава, честь и покланяние, со Святым Духом, во́ веки, аминь! Слава Тебе Господи, слава Тебе Святыи, слава Тебе Царю, яко дал еси нам брашно в веселие, исполни нас Святаго Твоего Духа, яко да обрящемся пред тобою благоугодни и непосрамлени, егда воздаси кому́ждо по де́лом его, аминь!»
Все поют с тремя поклонами: «Слава… И ныне… Господи помилуй (дважды), Господи благослови».
Потом хотящий воздвигнуть панагию «диякон, или чтец, или келарь, или который брат» кланяется игумену и читает прощение: «Прости мя отче святыи и благослови, елико согреших словом и делом, и помыщлением, и всеми моими чувствы!» Игумен отвечает: «Благодатию Своею Бог да простит и помилует всех нас!» Хотящий же воздвигнути панагию берет святый хлеб с панагиаря «треми́ пе́рсты обе́их рук, десны́я два, и шу́яя един» и немного приподняв, говорит: «Велико имя!» Игумен отвечает: «Пресвятыя Троицы!» Воздвигающий же панагию ограждает ею панагиарь крестообразно со словами: «Пресвятая Госпоже Богородице, помогай нам!» Клирошане отвечают: «Тоя́ молитвами Христе Боже помилуй и спаси нас!» Потом они же читают молитву «Блажим Тя вси роди, Богородице Дево» (написана в полунощнице повседневной). Потом клирошане поют (от обычая, на глас 7-й): «Блажим Тя вси роди, Богородице Дево, Преблаженную и Непорочную Матерь Бога нашего! Тебе Богородице блажим вси́ ро́ди, Ты бо мо́лиши за нас Христа Бога нашего!» И поют «Достойно есть» или задостойник празднику, с поясным поклоном. Во время пения игумен раздробляет панагию (сначала на 4 части по надрезу, а потом каждую из них на бо́льшее число частиц) со словами: «Милостив и щедр Господь, пищу дал есть боящимся Его». Братия по очереди подходят к игумену и получают от него частицы, произнося те же слова («Милостив и щедр Господь…») .
После задостойника клирошане глаголют «Трисвятое и по Отче наш», священник подает возглас: «Яко Твое есть Царьство». После этого клирошане глаголют кондак воскресный или празднику, или полиелеосному святому сего дня, а в рядовые дни — два тропаря и Богородичен, написанные в Часослове (л. 118 и оборот). Затем поют с тремя поясными поклонами: «Слава… И ныне… Господи помилуй (дважды), Господи благослови». Игумен подает отпустный возглас: «Благословен Бог, милуя и питая нас…». Все отвечают: «Аминь!» На этом завершается чин о панагии.
В период от Недели о Фоме до отдания праздника Пасхи чин о панагии немного изменяется. «Отче наш» перед трапезою предваряется троекратным пением тропаря Пасхе «Христос воскресе из мертвых…» (на глас 5-й). Также и в начале молитв по трапезе трижды поется сей тропарь. При воздвизании панагии вместо «Велико имя» воздвигающие возглашает однократно: «Христос воскресе!» Все присутствующие отвечают: «Воистину воскресе!» Потом воздвизающий ограждает панагиарь хлебцем с обычными словами: «Пресвятая Господе Богородице, помогай нам!» Клирошане отвечают, как обычно: «Тоя молитвами…» Но затем вместо «Блажим Тя вси роди» поют 9-ю песнь пасхального канона (как описано в Чине об артосе), покрывая задостойником «Светися» с поясными поклонами. Панагия раздробляется и раздается обычным порядком, но после «Отче нащ» и возгласа священника поются ипакой Пасхе («Предвариша утро»), «слава…», «и ныне…», кодак Пасхе («Аще и во гроб»). И прочее все завершается так, как обычно.
О важности обычая возношения хлеба Пречистой пишет святитель Симеон Солунский: «Хлеб, возносимый с призыванием Всесвятой, постановлено возносить по преимуществу в конце трапезы братской, во освящение братьев, принимающих её, как бы запечатление пищи, а особенно во славу Богоматери, Которая родила нам Хлеб Небесный, живой и пребывающий, и всегда питающий наши души. Впрочем, он бывает возноси́м и во всякое другое время, когда кому нужно, в нашу помощь. Возносится он, по прошению чьему-либо, и при самом священнодействии литургии; многие же из священнослужителей имеют и всегдашний обычай возносить его, с желанием призвать и воздать честь Всепетой, в особенности, когда совершаются Тайны Сына Её и Бога нашего, чтобы чрез сие получить нам от Неё бо́льшую пользу. Возношение в таком случае совершается тогда, когда, по Божественному тайноводству, положено воспоминать о Ней, а именно когда мы говорим: «Изрядно о Пресвятей…» — и призываем Её как благонадежнейшую Помощницу и Заступницу во всех наших нуждах и напастях. Ради возношения сего хлеба мы сподобляемся величайшей помощи, как мы часто испытывали это на себе самих и слыхали от многих достойных вероятия людей. Ибо при возношении сего хлеба произносятся не простые какие-нибудь слова, но призывается и прославляется единый в Троице Бог всяческих и наш, и совершается призывание воистину Всесвятой Богородицы и молитва о Её помощи; а в этом — таинство нашей веры, исповедание и чаяние нашего спасения… Итак, возношение [хлеба] значит приношение его Богу; слова «велико имя Пресвятыя Троицы» служат исповеданием в Троице Бога всяческих и указуют, что Ему приносится хлеб и Его имя величается. А слова «Пресвятая Богородице, помогай нам» служат и исповеданием воплощения Слова: на это указует слово «Богородица», — и призыванием Богоматери, и мы веруем, что Она соприсутствует нам, будучи всегда готова на помощь. И свидетельством, что хлеб как дар приносится Ей, или, лучше — чрез Неё — Её Сыну, нас ради от Неё воплотившемуся и нас ради волею претерпевшему Крест, на что возносящий и указует, делая хлебом крест. Хлеб сей, над которым призывается Божественное имя и сначала совершает крестное зна́мение, а потом провозглашается имя Богородицы, исповедуется воплощение Слова и призывается на помощь Сама Богоматерь, — сей хлеб имеет великую силу, избавляет от многих, или, лучше [сказать], — от всех бед, преисполняет всех благ и всегда спасителен. Посему мы должны делать это и днем, и ночью, и если можно, во всякое время — должны всегда возглашать сии слова: величать Троицу и призывать на помощь Богородицу. Ибо кто сильнее Её заступления? Кто больше Её имеет [пред Богом] дерзновения? Кто более Её имеет силы — спасти нас? Я, со своей стороны, делая это весьма часто, непрестанно произношу сии Божественные слова, и на многих налагал долг как можно чаще делать то же самое. Вы знаете, что я учредил, чтобы в соборных церквах ежедневно совершаем был упомянутый обряд, чтобы иерей на каждой утрени, в конце девятой песни, возносил сей хлеб и произносил обычные сии, преданные от отцов, священные слова, во исповедание, как сказано, Святой Троицы — единого нашего Бога — и вочеловечения Слова, также в честь Матери Его — единой Пресвятой Приснодевы и истинной Богородицы, и чтобы призывал Её на помощь. Так как мы получаем чрез это великую помощь, то и убеждаю о Христе, завещаю, прошу и умоляю всех вас делать это ради нашего спасения» (Труды Блаженного Симеона… С. 258–261).
Удивительно проникновенные слова оставил святитель Симеон об этом христианском обычае! Он в древности считался настолько важным, что и без священника простые иноки и даже миряне совершали возношения хлеба в честь Пресвятой Девы, особенно в случаях бед и опасностей.
Неслучайно каждый архиерей, собираясь в путь, надевал на себя не только крест-энколпий с мощами святых, но и походный складной панагиарь (который стали называть также панагией) — две скрепленные шарниром тарелочки, с изображением внутри Святой Троицы и Пречистой Богородицы (эти имена призываются при воздвижении панагиарного хлеба). На внешней стороне панагии, как и большого церковного панагиаря, могли быть разные изображения, например, Вознесения или Преображения Господня, Распятия и т.п. (рис. 22).
В одном старинном печатном «Цветнике» доводилось прочесть интересное повествование. Путешествовали на корабле христиане-греки. После обеда они совершили воздвижение частицы хлеба с призыванием имени Пресвятой Богородицы. Увидевший это некий иудей, находившийся на том же корабле, спросил: «Что это вы делаете?» Христиане отвечали, что это хлеб Пречистой Богородицы, и возношение его избавляет от многих бед и напастей. И если какая-то опасность бывает, а хлеба рядом не найдется, можно даже камешек вознести с той же молитвой, и Пресвятая Богородица придет на помощь. Иудей не поверил и посмеялся над «суеверием» христиан. Когда корабль прибыл в пункт назначения, иудею пришлось идти к своему жилищу в одиночестве по пустыне. Во время его пути началась страшная буря, с сильной грозою. Молния стала ударять в землю то справа, то слева от путника, грозя его испепелить в любое мгновение. Укрыться было некуда. В ужасе и отчаянии иудей вспомнил слова греков-путешественников о панагиарном хлебе и возможности по нужде заменить его камнем. Хлеба с собою у него не было. Схватив с земли камень и подняв высоко над головой, иудей прокричал: «Пресвятая Богородице, помогай мне!» В то же мгновение буря утихла, прекратились дождь и молнии, облака развеялись и засияло солнце. Путник, еще недавно смеявшийся над христианами, уверовал во Христа и Его Пречистую Матерь. Разыскав христианского священника, он крестился и благочестиво провел остаток своей жизни, рассказывая всем о своем чудесном избавлении о смерти чрез призывание имени Пречистой Богоматери.
Из всего вышеописанного ясно, что панагиарный хлебец — это, можно сказать, единственная святыня, которая может освящаться по нужде без участия священника. Видимо, с этим связано широчайшее распространение маленьких складных походных панагиарей (или, как их часто называют, панагий) на территории России в конце XVII и в XVIII веке. Такие меднолитые панагии весьма часто попадаются при археологических изысканиях (рис. 23). Ясно, что эти панагии принадлежали не архиереям, а простым людям, старообрядцам. Следовательно, они использовались ими для возношения богородичного хлеба.
Церковный устав предусматривает возможность такого возношения в отсутствие священника. Глава 54-я Большого устава (переиздание Верещагинской типографии, 2009 г.) предписывает: если имеется панагиарь, и на трапезе присутствует несколько иноков (без священника), то старший из них отделяет кусочек от хлеба (не от просфоры) и кладет его перед обедом на «панагию» (панагиарь), а потом совершает чин его возношения. А потом каждый из присутствующих сам отламывает по частице от панагиарного хлебца и потребляет её («ибо никто не имеет власти раздавать, кроме попа или диакона»).
Если же нет панагиаря «на пути» (в дороге), то инок после трапезы кладет кусочек хлеба в правую ладонь и читает молитву «Благословен Бог милуя и питая нас от юности нашея…». Затем складывает пальцы руки, как для крестного знамения (большой палец, мизинец и безымянный вместе, остальные два — простерты и чуть согнуты), и хлебец держит тремя сложенными пальцами, и воздвигает десницу (повернув вверх ладонью) со словами: «Велико имя!» Другие братия отвечают (а если он один трапезует, то сам возносящий говорит): «Пресвятыя Троицы!» Потом возносящий вместо панагиаря творит крест на самом себе следующим оборазом: полагает двоеперстие (с зажатым в руке Богородичным хлебцем) на лоб и говорит: «Пресвятая Госпоже»; на пуп (перси): «Богородице»; на правое плечо: «Помогай»; на левое плечо: «Нам!» Потом говорит: «Тоя молитвами Христе Боже спаси нас». Потом глаголет: «Блажим Тя вси роди» — и прочее по чину о панагии. И поют «Достойно есть» или другой задостойник. И вкушают хлеб, каждый самостоятельно от него отрывая частицу.
В обоих случаях без священника молитву «Милостив и щедр Господь» не говорят, а вместо нее читают или поют псалом 121-й: «Возвеселихся о рекших мне». После потребления панагии читают Трисвятое и по «Отче наш», и такие же кондаки или тропари, как описано в обычном чине о панагии. Интересно указание «Церковного ока» об отпустной молитве: «Таже, иерей: Благословен Бог милуя и питая нас… Аще несть иерея, глаголем то же и мы. Аминь. Бог да простит и помилует послуживших нам. И пием по обычаю, кождо свою чашу, со всяким вниманием, да не отпадет от нея что на́ землю. И сия творим в соборе, речено же на пути, пием воду.
Пять хлебов всенощного бдения
Есть еще одно освящение хлеба в древлеправославном христианстве. Во время всенощного бдения в храмах совершается благословление «всенощных хлебов», а совместно с ними пшеницы, вина и масла. Хлебы эти освящаются в воспоминании о чуде, которое совершил Христос, насытив пятью хлебами пять тысяч человек (Мф., зач. 58). Согласно уставу, на блюдо насыпается пшеница и помещаются пять хлебов и два сосуда (один с вином, другой с елеем, то есть оливковым маслом) (см. рис. 24).
По окончании великой вечерни поются тропари («Богородице Дево» или другие, по уставу), во время которых иерей кадит вокруг хлебов крестообразно. Затем священник читает молитву и ограждает блюдо одним из хлебов крестообразно (святитель Симеон Солунский описывает, что еще и рукою благословляет). После чего в монастырях раздробляют хлебы на части и раздают братиям для вкушения (в это время читается поучение, до начала эксапсалмов). Эти хлебы вкушались как последняя пища в этот день, ради подкрепления сил для всенощного моления. В настоящее время в приходских храмах, где бденная служба совершается вечером, этот обычай также сохраняется — ради освящения молящихся благословенными хлебами. В «Церковном оке» так описываются и благодатные дары, подаваемые через освященные хлебы: «Благословеныя же и́муть хлебы дарования различна. Рекше уставляют о́генницу (жар), пиющим с водою; и тряса́вицу (лихорадку) отго́нят; и всяк неду́г, и всяку болезнь исцелевают; к сим же и мышы от жит отго́нят, и и́на пакостя́щая прогоня́ют» (л. 14–15 об.).
Хлебы для всенощного бдения пекутся таким же образом, как просфоры, но печати на них ставят другого вида: без надписи «Се Агнец Божии…», но просто с Голгофским крестом.
Имеется ряд разновидностей таких хлебных печатей дониконовского периода. Практически все они отливались в обычную форму просфорной печати, но удалялась надпись по кругу, потому древние хлебные печати имеют маленький размер, представляя собою просто центры литургийных дорников. На рис. 24 представлены дониконовские хлебные печати с XIV–XV по 1-ю половину XVII века. Для того чтобы продемонстрировать их малые размеры, рядом положена миллиметровая линейка. Диаметр этих дорников от 21 до 27 мм.
Нетрудно заметить, что четвертая и пятая хлебные печати на данном снимке являются просто центральными частями литургийных дорников, изображенных выше на рис. 17 и 18.
В послераскольный период старообрядцы стали отливать хлебные печати в отдельных от дорников литейных формах, и они по диаметру сравнялись с просфорными печатями, сохраняя при этом обычный свой рисунок, без надписи по периметру (см. рис. 25, где помещена старообрядческая хлебная печать диаметром 38 мм).
Хлебы для всенощной службы, в отличие от просфор для литургии, не обязательно должны быть испеченными непосредственно перед службой. Их можно испечь заранее, вместе с просфорами, а затем хранить до нескольких дней (лучше в холодильнике, плотно упакованными в полиэтиленовый пакет, во избежание пересыхания).
Итак, освящение хлеба играет весьма важную роль в православии. Без него невозможно представить себе полноценного богослужения и христианской жизни.
В статье использованы фотографии предметов из коллекции Музея церковных древностей, создаваемого при Свято-Успенском Серапионовом монастыре на Черемшане, а также фото из сети Интернет. Ряд фотографий редких экспонатов публикуется впервые.
