Русь и Русская Церковь в середине XVII столетия оказались на историческом распутье. Перед ними стоял нелегкий выбор: сохранить себя как Третий Рим, последний оплот христианства, оказавшись в изоляции среди других народов, — или пойти со всеми вместе, променяв духовное первородство на чечевичную похлебку мирских удовольствий; что поставить во главу угла — дух или плоть?
Спускаться вниз — гораздо легче, чем восходить; плыть по течению — проще, чем грести против него. Русская знать, насмотревшись во время Смуты на образ жизни поляков, стала считать свою страну «отсталой» державой, «страной невежд» с ее долгими богослужениями и земными поклонами. Захотелось театра, танцев и всех плотских увеселений, которые не одобрялись древнерусским православием. И само это православие стало казаться «отсталым» и «невежественным». Хотелось его «причесать», «исправить», чтоб все стало «как у людей», как за границей, чтобы вера «не мешала жить»…
Однако были на Руси и духовно крепкие люди, ревнители благочестия. Скорбели они о погибели душ и развращении нравов. Сами пламенея верою к Богу, старались и ближних возжечь своим примером и поучением. Сами жили молитвой — и стремились привлечь к подобному житию всех вокруг себя.
Как непохожи огонь со льдом, как небо отстоит от земли — так различны оказались ориентиры этих двух частей Русского мира. До времени они сосуществовали, пытаясь привлечь друг друга к своему пути — но полная несовместимость их устремлений не могла не привести их к открытой схватке, раньше или позже. Так и случилось в половине «бунташного века», семнадцатого по Христовом Рожестве.
К первой «партии» принадлежало большинство московской знати, во главе с царем Алексеем Михайловичем. К ней примкнули и многие из церковных «верхов», и сам патриарх Никон.
Вторая была меньшей по числу, но более активной в проповеди. Это был кружок «боголюбцев» — элита «белого» духовенства: священники, диаконы. Были там и некие из чернецов. Из епископата в нем были поначалу Никон, митрополит Великого Нова-града, будущий патриарх, и Павел, епископ Коломенский и Каширский, о котором мы и продолжим наше повествование.
Сын сельского священника Иоанна из сельца Колычева Нижегородской губернии, родившийся, по-видимому, на рубеже веков, еще до великой Смуты, будущий мученик был с детских лет свидетелем великих народных бедствий и горя. Твердая вера в Бога, привитая мальчику с младенчества, и привычка к перенесению невзгод закалили его характер.
Священник-отец с семьей перебрался для служения в село Кириково недалеко от Лыскова (а ныне вошло в состав разросшегося города). Около 1632 года туда же перебрался из Нижнего Новгорода священник Анания, ранее окормлявший женский Зачатьевский монастырь. Семьи обоих иереев были дружны между собою и даже породнились: в 1648 г. сын священника Анании Иоанн (будущий Суздальский митрополит Иларион), женился на дочери о. Иоанна Ксении, младшей сестре будущего святителя Павла.
Отец Анания настолько славился ученостью и благочестием, что к нему приезжали для обучения другие иереи. Так в 1632 году здесь оказался священник Иоанн Неронов — позже один из участников кружка ревнителей благочестия. Тут он и подружился с будущим святителем-исповедником.
Духовные наставления родного отца и общение с выдающимися священниками того времени наложили неизгладимый отпечаток на душу молодого человека, и будущий святитель решил оставить суетный мир и пойти иноческою стезею. Он уходит за Волгу, в Макарьев Желтоводский монастырь, где после положенного времени «искуса» становится одним из иночествующих, получив при пострижении имя Павел. Около 1635 года он уже исполняет послушание казначея обители, а в 1640 году упоминается в одной из вкладных записей (на книге) уже как игумен обители. По-видимому, уже до этого времени он получает сан священника.
Через протопопа Иоанна Неронова отец Павел сближается с кружком боголюбцев. Придворные круги, жаждавшие реформы Церкви, надеялись использовать их энергию в противоположных целях: не для упрочения христианского духа на Руси, а для расшатывания сложившейся ситуации. В их среде искали и проводников будущей реформы, каким оказался митрополит Новгородский Никон, будущий патриарх-реформатор. Но это будет позже, а пока боголюбцы еще едины, они деятельно пытаются исправлять церковные нестроения и народные нравы и в ответ получают ненависть как от части представителей церковных кругов, так и от разнузданно живущей знати…
В июле 1651 года стараниями боголюбцев и царского духовника Стефана Внифантьева отец Павел вызывается «на Москву» и патриарх Иосиф возводит его в игумены Пафнутьева Боровского монастыря, вместо своего старого знакомого по Макарьевской обители Симеона, который стал архиепископом Тобольским (впоследствии тот помогал опальному протопопу Аввакуму, когда страдалец был в сибирской ссылке).
15 апреля 1652 года умирает то ли от болезни, то ли от отравления (как он сам предрекал) последний «старообрядческий» русский патриарх Иосиф. Царь Алексей, кажется, уже уговорился с митрополитом Никоном о будущей реформе Церкви и старался продвинуть его на освободившееся патриаршее место. Боголюбцы же о том не ведали и тоже писали челобитную об избрании своего товарища в патриархи.
Церковный собор избрал двенадцать «мужей духовных», достойных занять место умершего первосвятителя. Один из них — преподобный Иов Льговский — сразу скрылся «от славы человеческой», не желая становиться патриархом. Среди других числились и митрополит Никон, и боровский игумен Павел. Но Павел, как и прочие боголюбцы, надеялся на праведность Никона и ратовал за возведение именно его на престол Московский и всея Руси. Царь, подыгрывая ревнителям благочестия, согласился на кандидатуру новгородского владыки, которого 23 июля 1652 года нарекли (избрали), а еще через два дня рукоположили в патриархи. Перед этим царь с Никоном разыграли целый спектакль: Никон трижды принародно, в Успенском соборе Кремля, отказывался от патриаршества, а царь с синклитом бояр его уговаривали. Наконец, царь и все присутствовавшие пали ниц и со слезами стали просить Никона согласиться. Он картинно, «нехотя» согласился, но поставил жесткое условие: царь, духовенство и весь народ должны почитать его как верховного отца и пастыря и беспрекословно подчиняться всему, что он будет в Церкви делать и требовать. Самодержец и все присутствовавшие дали такое обещание. Так был проложен путь никоно-алексеевской церковной реформе, в которой светские правящие круги руками безродного Никона стали навязывать Русской Церкви всякие новшества, чтобы она в конце концов ослабла, видоизменилась и перестала «мешать им жить»…
Первое время все в стране и Церкви шло, казалось, своим чередом. Никон был добр к прежним приятелям-боголюбцам, надеясь и их привлечь на путь реформы. Те же, считая его своим товарищем, не могли тогда догадаться о том, что Никон уже «омочил руку в солило». 17 октября 1652 года он рукополагает игумена Павла во епископы на Коломенско-Каширскую кафедру (прежний владыка, престарелый Рафа́ил, управлявший ею с 1618 года, постригся в великую схиму и оставил служение). В епархию эту входили города Коломна, Кашира, Серпухов и Тула. То была весьма важная кафедра, по ее близости к столице.
Прибыв в Коломну, новый владыка приступает к делам. Старается исправлять нравы священников и местного воеводы, которого даже отлучению подвергает за обиду, которую тот учинил попам. Начинает строительство церкви и подсобных построек. Усердно молится в келье, совершает архиерейские богослужения в храмах… Казалось, так будет продолжаться всегда…
Но внезапно диавол напал на Русскую Церковь — это Бог попустил за людские грехи. И орудие подготовлено было, и план уж составлен: реформа!.. На масленой седмице 1653 года Никон приступил к тому делу, ради которого получил высший сан. «Пробным камнем», брошенным им в Церковь и кружок боголюбцев, была грамота под названием «Память» (в наше время ее бы инструкцией нарекли). Циркуляр возбранял совершать крестное знамение по-старому, двумя перстами, как ограждали себя русские христиане со времен Крещения Руси, как заповедали святые апостолы, приняв сие от Самого Христа! Отныне повелевалось креститься «тремя персты», как прежде ввел Римский папа и как вслед за Римом привыкли креститься остывшие в вере греки. Также и бо́льшая часть земных поклонов, прежде многочисленных на великопостных молениях, объявлялась уставным нарушением и строго воспрещалась…
Эта «Память» стала для вчерашних друзей Никона, что называется, громом среди ясного неба. Они не могли понять, что происходит, почему Никон, до патриаршества говоривший о том, что Русская Церковь превзошла всех благочестием, а греки развратились, — вдруг начал громить это самое благочестие. Не наваждение ли это бесовское? Не ошибка ли случайная? Ведь Седьмой Вселенский Собор и другие Соборы Церкви воспретили отменять или хулить малейшее из церковных преданий и заменять их на предания новые, а виновных в таком нечестии предали анафеме! Ни патриарху, ни даже ангелу с неба, по апостолу Павлу, не дозволено такое самоуправство! Да и Стоглавый Собор Русской Церкви, еще за сто лет до Никона, строго воспретил любое другое сложение перстов при крещении, кроме двоеперстия! И проклял тех, кто не так крестится!
Нет, это вовсе было не случайностью или ошибкой, а началом страшного времени — еще одной русской смуты, прозванной позже Великим Расколом…
Встревоженные, боголюбцы собрались в Москве на срочное совещание: что происходит? что делать? «Задумалися, сошедшеся между собою, — писал протопоп Аввакум. — Видим, яко зима хощет быти: сердце озябло, и ноги задрожали». Уговорились строго держать пост и молиться Господу о вразумлении.
Протопоп Казанского собора, что на Пожаре (Красной площади), Иоанн Неронов неделю крепко постился, затворившись в келье Чудова монастыря, и со слезами молился. И от иконы Спаса услышал голос: «Время приспело страдания, подобает вам неослабно страдать!» И еще слышал: «Иоанне, дерзай и не убойся смерти: подобает ти укрепити царя о Имени Моем, да не постраждет днесь Русия, якоже и юниты» [то есть униаты — бывшие православные, соединившиеся через унию с папой Римским]. Протопоп об этом рассказал святителю Павлу, отцу Аввакуму и прочим собратьям-ревнителям.
Протопопы Аввакум и Даниил, будущие мученики, увидев, что патриарх духовно заболел, и зная его неуступчивый и грозный характер, решили поступить так же, как в древности поступали православные, когда патриархи впадали в ересь: обратиться к благочестивому царю, чтобы тот вразумил заблудшего архипастыря — так, например, сделали святые отцы во время ереси Нестория, патриарха Константинопольского, император же собрал Третий Вселенский Собор, низложивший ересиарха и восстановивший православие в Константинополе. Так же и эти священники, потрудившись несколько дней и ночей, составили царю челобитную, «написав из книг выписки о сложении перст и о поклонех» (ведь патриарх в своей инструкции на книги не ссылался, а просто своей властью повелевал внести новшества в Церковь). Историки полагают, что написали от себя подобные грамоты и епископ Павел Коломенский и другие боголюбцы… Ответа от самодержца не дождались. Он пришел, но не от царя, а от Никона: не грамота, а патриаршая опала. Под разными предлогами Никон стал преследовать боголюбцев, и до конца того же года почти всех лишил священнических мест и заключил, а потом отослал в дальние «оземствования», то есть ссылки.
Святитель Арсений Уральский пишет: «В июле того же года Никон созвал в своей Крестовой собор, на котором, между прочим, было представлено донесение на Муромского протоиерея Логгина. Хотя обвинение было совершенно неосновательное и Логгин представил со своей стороны оправдание против возведенных на него обвинений, но Никон без всякого рассмотрения дела ,,осудил [протоиерея] Логгина на мучение злому приставу”… Возмутившись этим, протоиерей Иоанн Неронов, бывший тут на Соборе, сказал Никону: ,,За что отдавать Логгина жестокому приставу? Нужно прежде произвести розыск [дознание, расследование]… Тут дело великое, Божие и царево, и самому царю по истине следует быть на сем Соборе”. На это Никон в присутствии всего Собора сказал: ,,Мне де и царская помощь не годна и ненадобна, да тако де на нее и плюю и сморкаю”… Неронов и другой протоиерей, ярославский Ермилов, довели об этом до сведения государя. Но, «разумеется, никто из присутствовавших на Соборе не осмелился подтвердить этого, боясь Никона, и Никон старался уверить государя, что это клевета Неронова»… И вот его за эту мнимую клевету Никон на Соборе определил сослать в монастырь на смирение, то есть на мучение. Там он сидел несколько времени в тюрьме, а потом на Царево-Борисовском дворе били немилостивно. Затем Никон снял с него скуфью и посадил на цепь в Симоновом монастыре…
Движимые христианской любовию и состраданием, протоиереи Аввакум и Даниил подали государю челобитную, или прошение, за Неронова. Но Никон, узнав об этом, запретил протоиерею Аввакуму не только священнодействовать, но и просто читать учительное Евангелие в Успенском соборе, где он до того священнодействовал вместо Неронова. Аввакум после этого стал молиться в сушиле на дворе Неронова, в доме которого имел свое пребывание. Узнав об этом, Никон заковал его в цепи и сослал в Андроньев монастырь. Затем других своих противников, протоиереев Даниила и Логгина, публично изверг из сана и первого сослал в Астрахань, а последнего, продержав некоторое время в цепях, послал в Муром под начало. А протоиерея Аввакума, по просьбе царя, Никон не лишил сана, а только сослал в Сибирь в гор. Тобольск, где ему местный архиепископ дал священническое место…
Протоиерей Иоанн Неронов из заточения прислал две челобитные царю, в одной из которых ходатайствовал за невинно сосланных протоиереев, а в другой, между прочим, указывал на противозаконные нововведения Никона, выраженные в его известной ,,Памяти”, и защищал древние предания Церкви… Царь оставил челобитные без последствия».
Итак, основной костяк кружка боголюбцев был разгромлен. На свободе остались лишь царский духовник протопоп Стефан Внифантьев да святитель Павел: архиерейский сан на некоторое время стал его защитой от расправы.
В Церкви началось смятение. Священники и миряне недоумевали: разве они неправильно прежде крестились и молились? Ведь тогда и все русские святые были неправы! Почему без соборного рассмотрения, единолично, патриарх принимает такие решения?
Никону понадобилась поддержка церковного Собора. Но не такого, который рассмотрел бы дело по существу, а «ручного», послушного воле патриарха, «великого господина». Кандидатуры участников Собора прошли строгий отбор. Недовольные реформой не должны были проникнуть на его заседания. Никон желал видеть на Соборе только тех участников, «от которых не ожидал себе никакого противоречия, которые дрожали перед всемогущим патриархом и не отваживались на заявление своих, неугодных ему, мнений», как писал профессор-историк Н.Ф. Каптерев. Но епископу Павлу, как подмосковному архиерею, он не мог воспретить выступить на Соборе. Кроме него, приехали из разных мест необъятной Руси пять митрополитов, четыре архиепископа, одиннадцать архимандритов и игуменов, тринадцать протопопов и несколько царских вельмож, прибыл также сам царь Алексей Михайлович. Собор происходил не в церкви, а в зале, где заседала обычно боярская дума, в царском дворце.
Выступили царь и патриарх, прочие же молчали, боясь им перечить. Только святитель Павел горячо выступил против Никоновых новшеств. Он даже принес с собою две древние рукописные книги, бумажную и харатейную , откуда зачитал устав о земных поклонах, которые дерзнул отменить Никон как некое «новшество». Позже пересказ этой речи записал известный путешественник Павел Алеппский. Он сообщает, что все епископы, хотя в душе и не были согласны с Никоном, но под страхом расправы подписались под предложенным им соборным решением, только «один Коломенский заупрямился и не хотел подписываться под соборным актом (об исправлении веры)».
На соборе Никон попытался обмануть бдительность епископа Павла, чтобы тот не чинил препятствий для утверждения реформы. Соборное решение было составлено в таких выражениях, чтобы и тот не воспротивился поставить свою подпись. Было написано: «Достойно и праведно исправити [печатные церковные книги] противу старых харатейных и греческих книг» — то есть, по древним образцам, а не по новогреческим, напечатанным в римо-католических типографиях Венеции и других западноевропейских городов (какими на самом деле по благословению Никона пользовались новоназначенные справщики Московского печатного двора под руководством церковного авантюриста Арсения Грека, прежде сидевшего в соловецкой монастырской тюрьме за вероотступничество).
Под такой формулировкой подписался и епископ Павел, но добавил свое особое мнение: «А что говорил на Святем Соборе о поклонех и тот устав харатейной во оправдание положил зде, а другой писмяной».
(Рис. 1656. А.) Подпись святителя Павла под соборными деяниями 1654 г.
Никона не устроила такая подпись епископа Павла, и спор обострился. Сообщают, что Павел даже заявил об отзыве своей подписи под соборными деяниями. Вот что говорил епископ (в пересказе Павла Алеппского): «С того времени как мы сделались христианами, как наследовали веру от отцов и дедов, которые отличались строгою привязанностью к своим обрядам и постоянством в своей вере, мы также стояли за свою веру и не примем новой». Услышав это, царь и патриарх сослали епископа в глубину Сибири , на берег моря, называемаго океаном, омывающаго земной шар… Тут с древних времен находятся монастыри, сооруженные для ссыльных. Епископа привезли в один из этих монастырей влачить жизнь, которой предпочтительнее смерть: так мрачно положение монастыря и невыносима жизнь среди мрака и голода».
И еще другие слова святителя Павла на Соборе приводят старообрядческие историки: «Аще кто от обычных преданий Святыя Кафолическия Церкви оты́мет, или приложи́т к ним, или и́нако развратит, анафе́ма да будет». Эта фраза почти дословно взята из Деяний Седьмого Вселенского Собора. Но за нее епископ Павел поплатился очень жестоко: Никон, не привыкший считаться с мнением подчиненных, впал в бешенство. Он объявил, что лишает святителя Павла епископского сана, стал его бить, собственноручно сорвал с него мантию и велел немедленно бросить в темницу.
Дабы задним числом оправдать свою расправу над епископом Павлом и другими боголюбцами, патриарх не постыдился оклеветать их: «Кипя ненавистию и местью к противникам его новшеств, Никон в том же году написал константинопольскому патриарху Паисию, между прочим, клевету на них, что будто бы епископ Павел и протоиерей Иоанн Неронов имеют свои особые книги, особое крестное знамение и литургию, что они будто бы стараются ,,внести в
Церковь новины своя, как бы исправления”… Конечно, это была самая низкая и возмутительная клевета, — пишет святитель Арсений Уральский, — так как упомянутые лица имели и употребляли те книги, литургию и крестное знамение, какие употребляла тогда вся русская православная Церковь, и не только не старались внести новины в Церковь, но и предостерегали от этого Никона, действительно стремившегося ,,внести в Церковь новины своя, как бы исправления”. Но патриарх цареградский не имел возможности проверить это обвинение Никона и постановил, что ,,сия суть зна́мения ереси и раздора, и который сицевая глаголет и верует, есть чужд православныя нашея веры… Да отвержите и разлучите их извержением от овец Христовых, да не питают я смертною па́житию”. Никон повелел этот ответ патриарха напечатать в книге ,,Скрижаль”, во оправдание своих репрессий против староверов, а святителя Павла сослал на Север, в Палеостровский монастырь.
Один из гонимых ,,боголюбцев” протопоп Иван Неронов в послании к царскому духовнику протопопу Стефану от 13 июля того же года описывает чудесные знамения, происходившие во время осуждения Никоном святителя Павла: «Епископа же Павла… и бездушная тварь видев страждуща за истину, разседеся, показуя сим церковныя красоты раздрание: и при Христове бо распятии раздрася церковная за́веса ото свыше даже до низу, а лукавая человеческая сердца не умяхчишася! Ох, злоба доколи́ка успе́! Самого Владыку и Господа распяша, сице Самому тому благоволившу, щедрому и Человеколюбцу Богу, пострада бо, нам оставль образ. Во 162 году [1654] извещение бысть Анофрию пустыннику: показуя ему Бог, яко страдальца, епископа Павла добрыи подвиг, — вашего же патриарха Никона всего омрачена [почерневшего], со всеми послушающими его. И ина бо многия показания, бывшая от Бога, вся презре́ни быша»…
Избавившись от противников реформы, патриарх начал ее форсировать. Он назначил руководить Московским печатным двором греческого иеромонаха Арсения, который прежде сменил несколько вер: был крещен в православии, а потом и в унию римскую вступал, и даже был обрезан в магометанство. Перед новым составом «справщиков» была поставлена задача: перевести заново с греческого языка служебники (с новых венецианских и других западных изданий) и все церковные книги переиздать в новой редакции, сделав как можно больше изменений. Старые же книги были объявлены «испорченными ересью» и подлежали изъятию из обращения. От этой всероссийской замены книг патриархия получала большие прибыли: под страхом тяжких наказаний повелевалось во всех храмах заменить все старые книги на новые, покупая их у патриархии. Многие приходы были очень бедными и не имели денег для такой замены. Из трудного положения выходили кто как мог: одни просто продолжали служить по старым книгам, пока начальство не обнаружит непокорства, другие же продавали древние издания и рукописи староверам, а на вырученные деньги закупали новоисправленные книги. Исправлялись же книги странным образом. Вышло подряд шесть изданий Потребника, которые между собой имели явные расхождения, и в каждом из них писалось, что только это издание является во всем совершенным и исправным, а всеми остальными пользоваться нельзя. С высших церковных амвонов стали греметь анафемы-проклятия на всех, кто крестится двуперстно и содержит другие «старые обряды»…
Опальные боголюбцы и в заточении, и в ссылках продолжали следовать старой православной вере и призывать остальных христиан к тому же. Святитель-страдалец Павел также до кончины твердо пребыл во исповедании древлеправославного благочестивого предания Церкви. Он не признал незаконного лишения сана, объявленного ему неистовым Никоном, как и сам отвечал еретичествующему патриарху: «проклятие, бывающее не по священным правилам, — недействительно, но обращается на главу произнесшего его; ибо неложно учитель наш Христос сказал: какою мерою мерите, возмерится и вам. Тебе за мною вскоре придется последовать; и каким ты судом судишь меня, таким сам будешь осужден, и обратится болезнь твоя на главу твою».
Канонические правила Святой Церкви позволяют православному епископу не признавать над собою власти впавшего в ересь патриарха (Святых апостол 31-е правило, Святого Перво-Второго собора 15-е правило) и даже гласят так: «повелеваем, чтобы единомудрствующие с православным и вселенским собором члены клира, отнюдь никаким образом, не были подчинены отступившим или отступающим от православия епископам» (Третьего Вселенского Собора 3-е правило). Исходя из этих правил, опальный и закованный в цепи святитель Павел решил продолжать священнослужение, насколько это будет возможно, в ссылке. Когда его увозили из Москвы на Север, святитель упросил стражников позволить ему попрощаться с давним знакомым и односельчанином, зятем священника Анании иноком-диаконом Иларионом (будущим митрополитом Суздальским). Вот как повествует об этом старообрядческое предание, записанное в восемнадцатом столетии: «Когда же он получил по прошению своему и увидел Илариона, тотчас начал ему рассказывать с плачем: как его на соборе истязали, и какими досаждениями и ругательствами его оскорбляли. Он же, с жалостью об этом услышав, тотчас сокрушился сердцем и начал с плачем просить его, говоря: ,,Владыко святый! Возьми меня с собою в заточение, чтобы и я стал причастником твоему исповедничеству!” Он же согласился на его просьбу, но прежде повелел ему добыть некоторые духовные вещи и к себе с ними прибыть, а сам пошел в заточение. Потом же его Иларион стал обуреваться духовной слабостью, смущаться и бояться, как человек, приступить к таким скорбным испытаниям: хотя он духом бодрствовал, но телом изнемогал. Потом же Иларион отослал к нему эти вещи с некоторыми людьми, сам же уклонился во иное место. Павел же епископ получил эти вещи, которые необходимы роду христианскому в душевное и телесное просвещение и во оставление грехов: то, что приличествует ко святому крещению: миро и прочие святые вещи, — и о сем радуясь, благодарил Бога, а также похвалил Творца своего, что сподобился пребывать в темничном заточении за древнее благочестие».
Есть предание также о том, что в московском заточении посетил епископа Павла иерей Стефан, его бывший епархиальный священник из города Белева. Он стал расспрашивать владыку «о пришедшем таковом от Никона смущении». Тот повелел отцу Стефану не принимать никоновских новшеств и твердо стоять за истинную веру, но не открыто, чтобы не быть арестованным; сам же выразил желание пострадать «за овцы моя и за свидетельство Исус Христово». Тогда священник спросил о том, как принимать приходящих от ересей в древлеправославие, на что святитель велел поступать в таких случаях согласно церковным правилам, изложенным в «Кормчей» и Соборном изложении патриарха Филарета. Ссылаясь на Священное Писание, а также «Кирилову книгу» и «Книгу о вере», он предрекал, что священство древлеправославное не истребится: даже если и епископский чин иссякнет, нужно принимать приходящих из «новой веры» (если они правильно крещены) «вторым чином», под миропомазание, оставляя их в том чине, который они имели в новообрядчестве — мирян как мирян, священников же и диаконов (а значит и епископов) — в их санах. После этой беседы епископ Павел и священник Стефан расстались. Стефан позже ушел к русско-польской границе, где соединился со старообрядческим же священником Козьмою, а оттуда на Ветку, в Польское государство, где оба священнодействовали до своей смерти.
Есть известие о том, что и знаменитый священноинок Феодосий, посетив в темнице святителя Павла, получил от него такое же благословение, как Стефан. При этом святитель призвал Божие благословение на всех староверов, священников и мирян, в том числе и на будущие поколения. Позже отец Феодосий служил на Керженце, где на Соборе ввел принятие никониан «вторым чином», с сохранением санов, а потом переехал на Ветку, где освятил Покровскую церковь и преставился к Богу, а тело его оказалось нетленным…
В XVIII веке старообрядческий преподобный Иона Керженский переписал с древней рукописи историю древлеправославного священства. Она сообщает, что, когда святитель Павел находился в ссылке, «начаша к нему приходити ревнующии по древлеблагочестию. Он же, многих наказуя, уча и моля, яко да пребудут во благочестии и да не приемлют новых догматов, Никоном внесенных в церковь, и всегда приходящим глаголаше: почитайте священника, без него не пребывайте, на покаяние приходите, посты сохраняйте, пиянственнаго пития удаляйтеся, Тела Христова не лишайтеся. Сам бо рече Господь: ядыи Мою плоть и пияи Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем, и воскрешу его в последний день. Аще кто не яст тела Моего и не пиет крови Моея, не внидет в Царство Небесное и не воскрешу его в последний день. Еще же рече Господь Своим учеником на Тайней вечери: приимите, ядите и пийте, се есть тело и кровь Моя; сие творите в Мое воспоминание, дондеже прииду. Сего ради глаголах вам: не лишайтеся тела и крови Христовы и всякой святыни. Стойте и держите предание, им же научистеся словом или посланием нашим. В научения же странна и различна не прилагайтеся.
Егда же Никон патриарх уве́де, яко мнози наставляеми от Павла епископа, запрети и начаша ему не приобщатися страха ради и гонения, убоявшеся Никонова запрещения. Что же потом умышляет Никон? Злохитростию лукаваго зм́ия нечто зло содеяти истинному страстотерпцу и страдальцу воину Христа, Царя Вышняго. Увы безчеловечия и прелести лукаваго змия! Абие посылает иных посланников, яко не дадут к нему ни единому приити, не точию священником, ниже простолюдином. Тогда уже прочее без милости начаша не точию его, но и приходящих к нему озлобляти; и тогда не точию священнии, но ниже простии смеюще яве приходити.
Видев же Павел тако себе озлобляема, начат глаголати к приходящим к нему сице: чадца моя возлюбленная! Уже время приходит, яко не могу более видетися с вами, и вы не стужите си о разлучении моем с вами, и не вметайте себе в напасти; и аще гонят, вы бегите и дадите место гневу. О сем бо и Самая Истина наша Христос рече: аще гонят вы из града, то бегите в другии: не имут бо скончатися грады Израилевы. — Они же, сия слышаще, слез исполнишася и вси аки единеми усты возопиша, глаголюще: благослови ны, владыка святыи, последним своим благословением. — Он же, обращься к ним, рече: буди благословение Господне не точию на вас и на чадех ваших, даже и на всей Церкви; идеже аще в коем либо месте благоволит ей Бог быти, да почиет Дух Святыи в ней.
Они же вопросиша его: владыко святыи! Аще по твоем от нас разлучении сии с нами священноиереи или иереи остаются с нами за вашим благословением, и мы последствуем им и должны есмы всякую святыню приимати: крещение, и браки, и покаяние, и тело и кровь Христову и прочия церковныя обряды, — аще ли сим, тобою благословение имущим, оскудение будет и прочим древлехиротонисанным, что тогда и в те времена имамы творити? — Отвеща бо купно всем предстоящим ту иереом и мирским: чадца моя! Аще ли приидет время ко оскудению священства древлехиротонисанных, взирайте на Писание: по глаголу Господню, грады Израилевы не имут скончатися. Тако же писано, что Господь не умирает; тако и священство Его пребывает, тако и тело и кровь Христова до скончания века пребудет. Аще ли будет пресекатися древле-священнохиротония, зрите в Божественное писание, како положиша святии апостоли и святии отцы правила на седми
Вселенских Соборех и девяти поместных — како подобает от ересей приимати, положиша три чина. Первый чин — совершенно крестити в три погружения; второй чин — токмо с писанием проклинати всякую ересь и потом миром помазуеми; третий чин — ни крещаеми, ни миром помазуеми, токмо проклинают свою ересь и прочия. Тако подобает разсмотряти в новых учителех великороссийских: аще отложат в крещении три погружения — во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа и будут крестить во едино погружение, или обливать, или окроплять или инако некое странное, — то и вы их принимайте первым чином, совершенно крестити, яко еллины. Аще ли не отложат в крещении три погружения — во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, то за сие двух сих ради главизн подобает и вам средним чином приимати — с писанием нововводных догматов отрицатися и прочия ереси проклинати, тако же и чин наблюдати. Аще кто от вас верный христианин и отступит христианския веры, и оставит ю, и приидет в некую ересь, и пребудет в той ереси неколико время, и потом познает свое заблуждение, и приидет в раскаяние и начнет молити со слезами, яко мытарь, — и сих подобает приимати третьим чином за сие, что они в чину подцерковник, что у них в крещении мудрствуют, и чины церковныя невреждены и согласны православной вере, токмо в некоторых упрямствах пребывают, не покоряются своим учителем, и за то Собор их клятвою обложи и ересию нарече. И сим подобает с писанием самомненную или умоборную ересь проклинати и прочия ереси проклинати же, а миром не помазовати… И сего ради я ваше мнение и печаль утоляю, како по нас пребывати и священнаго чина не лишенным быти; и выше сего объявихом вам, что приимати от новых учителей вторым чином, под миропомазание. И святый Григорий попущает не в присутствии епископа иереом иереов помазовати миром. Уже аз разреших ваше сомнение, исполнив желание ваше на путь спасения, аминь. Они же, много плачуще и о Христе целование давше, отыдоша».
Находясь в монастырском заточении, святитель Павел проповедовал истинность древлецерковного Предания, за что подвергался унижениям и наказаниям от новолюбцев.
В 1656 году святителя-исповедника перевели в заключение в новгородский Хутынский монастырь. За ним была установлена постоянная слежка, а любые посещения посторонними строго запрещались. Тогда святитель принял на себя подвиг юродства Христа ради, притворившись безумным. Начальство монастыря, поверив в сумасшествие узника, ослабило над ним контроль и даже позволяло ему ходить по окрестным селам за милостыней. Святитель этим пользовался для проповеди старой православной веры среди крестьянского люда.
Но и здесь нашлись недоброжелатели, которые донесли в столицу о проповеди опального владыки. Никон понял, что сломить исповедника не удастся. Тогда он прибег к испытанному средству. Как когда-то был тайно убит святитель Филипп, мощи которого привез Никон с Соловков в Москву в 1652 году, — так погубили и другого «строптивца» — несгибаемого епископа Павла.
Из Москвы были посланы исполнители безбожного плана. Они подстерегли святителя Павла на пустынной дороге и убили — в Великий четверг, 3 апреля 1656 года. Есть в старообрядческих рукописях такие сведения: чтобы скрыть следы страшного преступления, убийцы рассекли тело мученика на четыре части и тайно сожгли. Высказывается и другое мнение — что страдальца сожгли заживо.
Так святитель в день Тайной вечери был испечен, словно сладкий хлеб Святой Троице, и вознесен огнем, как Илииною колесницей, к Небесному Хлебу Христу. Мощи священномученика Павла сожжены, прах пошел к праху, а душа — к давшему ее Богу, где пребывает в Небесной Церкви, сонме святителей и священномучеников.
Старообрядцы свято чтут его память. Святителю Павлу написаны две церковные службы: поморцами в XVIII веке и епископом Инокентием Нижегородским в первой четверти ХХ столетия.
Память сего великого русского святого — 3 апреля по церковному стилю (16 апреля по гражданскому).
***
Канон священномученику и исповеднику Павлу, епископу Коломенскому.
Тропарь, глас 8-и. Епи́скопе Па́вле испове́дниче, святи́телю коло́менскии, обличи́выи пре́лесть, убие́нныи Ни́коном неи́стовым, оби́димым кре́пкая еси́ наде́жда, ты изба́ви и спаси́ на́с, твою́ све́тлую па́мять пра́зднующих ве́рно (дважды).
Слава, и ныне. Богородичен. И́же на́с ра́ди рожде́ися от Де́вы, и распя́тие претерпе́в Благи́и, испрове́ргии сме́ртию сме́рть, и воскресе́ние я́вль я́ко Бо́г, не пре́зри и́хже созда́ руко́ю Свое́ю, яви́ человеколю́бие Свое́, Ми́лостиве, приими́ ро́ждьшую Тя́ Богоро́дицу, моля́щуюся за ны́, и спаси́ Спа́се на́ш лю́ди согре́шьшыя.
Канон, глас 2-и. Песнь 1-я, ирмо́с. Во глубине́ потопи́ дре́вле, фараони́тская вся́ во́инства, преоруже́ну си́лу, вопло́щьшееся Сло́во преспе́ющия грехи́ потреби́ло е́сть, пресла́вныи Госпо́дь, я́ко просла́вися.
Запев с поклоном: Святы́и священному́чениче и испове́дниче Па́вле, моли́ Бо́га о на́с.
Укрепи́ Христе́ ума́ моего́ си́лу, и да́ждь ми́ сло́во му́дрости боже́ственныя, я́ко да воспою́ святи́теля Па́вла, Твоего́ при́снаго служи́теля и уго́дника.
Запев. Ревну́я о Це́ркви Бо́жии, на собо́рищи дерзну́л еси́ обличи́ти кова́рствия отсту́пник, и́же изгна́ша тя́ в заточе́ние, пою́ща Го́сподеви, я́ко просла́вися.
Слава. В де́нь в о́ньже Христо́с соверши́ безкро́вную же́ртву, в Четверто́к Вели́кии, ты́ испове́дниче, сожже́н бы́л еси́, я́ко же́ртва богоприя́тная.
И ныне. Богородичен. Херуви́м и серафи́м яви́ся сла́внейши, при́сно Де́во, ро́ждьши Бо́га Сло́ва, па́че ума́ и сло́ва, те́м Тя́ вси́ ве́рнии ублажа́ем.
Катавасия: Изба́ви от бе́д рабы́ своя́, святы́и священному́чениче и испове́дниче Па́вле, я́ко вси́ по́ Бозе к тебе́ прибега́ем, ты́ бо мо́лиши о на́с Христа́ Бо́га на́шего (поклон).Го́споди поми́луй (трижды, с поклонами).
Песнь 3-я, ирмос. Процвела́ е́сть пусты́ня я́ко кри́н Го́споди, язы́чная неплодя́щая Це́ркви, прише́ствием Ти́, о не́й же утверди́ся мое́ се́рдце.
Запев. Святи́тельства са́ном укра́шен, богоуго́дне пожи́в, и зако́нне пострада́в, яви́лся еси́ необори́мое огражде́ние Це́ркви, о не́й же утверди́ся твое́ се́рдце.
Запев. Боже́ственное Ева́нгелие соблюда́я, не убоя́лся еси́ от убива́ющих те́ло, и по кончи́не о́гненне взы́де на небеса́, сликовствова́ти со святы́ми.
Слава. Благи́ми нра́вы светя́ся, испо́лнился еси́ прему́дрости и си́лы духо́вныя, и сия́еши сла́вою муче́нии свои́х, за ни́хже прия́л еси́ стокра́тное воздая́ние.
И ныне. Богородичен. Госпо́дь воцари́ся над язы́ки, в пло́ть обле́кся от Тебе́ Пречи́стая, спасе́ их от рабо́ты вра́жия, и просвети́ прему́дростию ева́нгельскою.
Катавасия. Го́споди поми́луй (трижды, с поклонами).
Седален, глас 7-и. Све́тлую па́мять твою́ пра́зднующе, пречу́дныи святи́телю Христо́в Па́вле, мо́лим тя́, я́ко вели́каго засту́пника и уте́шителя, испроси́ у Христа́ Бо́га Це́ркви единомышле́ния, и на́м христия́ном спасе́ние, и ве́лию ми́лость.
Слава, и ныне. Богородичен. Не отлу́чься не́др Бо́га Отца́, непости́жимо воплоти́ся от Тебе́ Преве́чныи Сы́н Бо́жии, на спасе́ние ми́ра, и Де́вою сохрани́ Тя и по Рожестве́, Богоро́дице Мари́е, Его́ же моли́ сохрани́ти от стре́л грехо́вных, и спасти́ ве́рою Тя сла́вящих.
Песнь 4-я, ирмос. Прише́ствовав от Де́вы не хода́тай, ни а́нгел, но Ты́ Са́м Го́споди вопло́щься, и спасе́ всего́ мя челове́ка, те́м вопию́ Ти, сла́ва си́ле Твое́й.
Запев .Еди́нство Тро́ицы Пресу́щныя пропове́дал еси́, Е́й же служа́ше ве́рою и любо́вию, священному́чениче, и ны́не моли́ся умири́ти смуще́ния мирска́я, и спасти́ пою́щих тя́.
Запев. Па́мять ти́ я́ко пра́веднику с похвала́ми подоба́ет, ты́ бо пра́ведне пожи́в, и от непра́веднаго умерщве́н, сподо́бился еси́ воздая́ния от Пра́веднаго Судии́.
Слава. Илии́ ревни́телю уподо́бился еси́ святи́телю, облича́я заблужде́ние, и уча́ не отступа́ти от пра́выя ве́ры Христо́вы, ея́ же ничто́же потре́бнейши е́сть.
И ныне. Богородичен. Го́ру несеко́мую Богоро́дице, прови́де Тя Дании́л, от Тебе́ бо отсече́ся не рука́ма человечески́ма, Ка́мень Христо́с, И́же сокруши́ бесо́вскую ле́сть, и испо́лни зе́млю и́стиною Богове́дения.
Катавасия. Го́споди поми́луй (трижды, с поклонами).
Песнь 5-я, ирмос. Хода́тай Бо́гу и челове́ком бы́сть Христе́ Бо́же, Тобо́ю бо Влады́ко, к Светонача́льнику Отцу́ Ти, о́т нощи неве́дения приведе́ние обрето́хом.
Запев. Светле́йши со́лнца возсия́ па́мять твоя́ испове́дниче, ю́же торжеству́юще, прославля́ем по́двиги твоя́, прося́ще от Христа́ прия́ти тобо́ю грехо́в оставле́ние.
Запев. Кто́ не удиви́тся твоему́ смире́нию и му́жеству сла́вне, я́ко на собо́ре еди́н дерзну́л еси́ обличи́ти, злоко́зненное умышле́ние, не страша́ся му́к и сме́рти.
Слава. Очи́стил еси́ ду́шу свою́ воздержа́нием, моли́твою и благода́тию, очи́сти на́ша душа́ от грехо́вных страсте́й, и вся́ких собла́зн моли́твами си́ священному́чениче.
И ныне. Богородичен. Тя́ еди́ну Богоро́дицу испове́даем, еди́на бо Ты родила́ еси́ еди́наго Христа́ Бо́га, ему́ же моли́ся о все́х, и́же с ве́рою и любо́вию призыва́ющих Тя́.
Катавасия. Го́споди поми́луй (трижды, с поклонами).
Песнь 6-я, ирмос. В бе́здне грехо́вней одержи́м, неизсле́дную милосе́рдия Твоего́ призыва́ю бе́здну, от тли́ Бо́же мя́ возведи́.
Запев. Претерпе́л еси́ го́рькое заточе́ние, беззако́нно лише́н престо́ла святи́тельскаго, но сподо́бися предстоя́ния престо́лу сла́вы Бо́жия, со святи́тели и му́ченики.
Запев. Апосто́льски после́довал еси́ Христу́, испове́дав Его́ ева́нгельское уче́ние пред мучи́телем, не ю́з убоя́вся, ни темни́цы, ни сме́рти святи́телю Па́вле.
Слава. И́стинному Па́стырю Христу́ подо́бяся, положи́л еси́ ду́шу свою́ за овца́ своя́, де́лы и словесы́ утверди́в их, не исходи́ти от па́жити благоче́стия.
И ныне. Богородичен. Вси́ земноро́днии да веселя́тся Пречи́стая, и да воспева́ют Тя ве́рных собо́ри, я́ко родила́ еси́ Христа́ Спа́са, Изба́вителя душа́м на́шим.
Катавасия. Го́споди поми́луй (трижды, без поклонов). Слава, и ныне.
Кондак, глас 3-и. Я́ко звезда́ се́верная недви́жимо, сия́еши на тве́рди церко́вней, явля́я пра́вило ве́ры, ея́ же ра́ди пострада́л еси́, священному́чениче Па́вле, те́м Христо́с дарова́ тя Це́ркви Свое́й наста́вника и учи́теля, и все́м ве́рным похвалу́ и утверже́ние.
Икос. Присносу́щнаго и немерца́емаго Све́та Христа́, зре́ти жела́я при́сно, кро́тко претерпе́л еси́, я́ко а́гнец муче́ние от духо́внаго во́лка, облече́ннаго па́стырскою оде́ждею, и́же не терпя́ твоея́ ре́вности о ве́ре святе́й, терза́ше тя́ на собо́рищи, сорва́в с тебе́ мантию́ святу́ю, и изгна́ тя в заточе́ние, иде́же му́ченически сконча́лся еси́ святи́телю, сего́ ра́ди любо́вию почита́ем тя́, я́ко церко́внаго учи́теля, и все́м ве́рным похвалу́ и утверже́ние.
Песнь 7-я, ирмос. Богопроти́вно веле́ние беззако́нующа мучи́теля, высо́к пла́мень вознесло́ е́сть, Христо́с же просте́р, богочести́вым де́тем, хла́д духо́вныи, Сы́и благослове́н и препросла́влен.
Запев. Не устраши́ тебе́ преще́ние му́ками и сме́ртию, дерзнове́нно сопротивля́ющагося искаже́нию преда́нии апо́стольских, и пою́ща Бо́гови, Сы́и благослове́н и препросла́влен.
Запев. Незы́блем сто́лп Це́ркви показа́ся, ни бие́ние бо, ни ра́ны, ниже́ сме́рти преще́ние, возмого́ша поколеба́ти тя́, взыва́юща Христо́ви, Сы́и благослове́н и препросла́влен.
Слава. Ору́жие обою́ду остро́ враго́м Бо́жиим, показа́ тя ре́вность твоя́ священному́чениче, и́хже ты́ порази́л еси́ не си́лою веще́ственною, но си́лою Христа́ Бо́га, благослове́на су́ща и препросла́влена.
И ныне. Богородичен. Низложи́выи го́рдыя, и вознесы́и смире́нныя Христе́, укроти́ напа́дающия на ны́ враги́ на́ша, и спаси́ душа́ на́ша, моли́твами ро́ждьшия Тя́.
Катавасия. Го́споди поми́луй (трижды, с поклонами).
Песнь 8-я, ирмос. Пе́щь о́гненна иногда́ в Вавило́не, де́йство разделя́ше, Бо́жиим веле́нием халде́и опаля́ющи, ве́рныя же прохлажда́ющи пою́ща, благослови́те вся́ де́ла Госпо́дня Го́спода.
Запев. Ка́плющи на́ землю кро́вь твоя́, се́мя яви́ся духо́вное, от него́ же израсто́ша му́ченик со́нмы, и ве́рных мно́жества, иере́ов же и святи́тель ликостоя́ния пою́щих, благосло́вите вся́ де́ла Госпо́дня Го́спода.
Запев. Ели́ко ве́рнии, прииди́те поклони́мся Христу́(поклон) благодаря́ще, яќо такова́ засту́пника и моли́твеника, яви́ в после́дния дни́, Па́вла священному́ченика, пою́ще: благослови́те вся́ де́ла Госпо́дня Го́спода.
Слава. На́м чту́щим тя́ любо́вию святи́телю, да́руй оставле́ние гре́хов, моли́твами си́ ко Святе́й Тро́ице, Ю́же сла́вим во еди́ном существе́ пою́ще, благослови́те вся́ де́ла Госпо́дня Го́спода.
И ныне.Богородичен. Иму́ще Тя́ Засту́пницу, и Помо́щницу всеси́льну, Богоро́дице мо́лимтися, изба́ви ны́ от все́х злы́х обстоя́нии, пою́щих: благослови́те вся́ де́ла Госпо́дня Го́спода.
Катавасия. Го́споди поми́луй (трижды, с поклонами).
Песнь 9-я, ирмос. Безнача́льна Роди́теля Сы́н, Бо́г и Госпо́дь, вопло́щься от Деви́цы на́м яви́ся, омраче́нныя просвети́ти, и собра́ти расточе́нныя, те́м всехва́льную Богоро́дицу велича́ем.
Запев (поклон). Тезоимени́т сы́и верхо́вному апо́столу, подража́л еси́ тому́, и тве́рдою ве́рою и страда́нии, за́ слово Бо́жие, с ни́м же и о на́с моли́ся.
Запев. Изгна́выи тя́ непра́ведне с престо́ла святи́тельскаго, бежа́ са́м с престо́ла своего́, ники́мже гони́м, но то́кмо Бо́жиим изволе́нием, и пра́ведно лише́н бы́сть са́на и че́сти, тебе́ же просла́ви Госпо́дь, я́ко священному́ченика.
Слава. Яви́ся вели́кии моли́твеник о на́с гре́шных, препроводи́выи житие́ свое́, я́ко святи́тель и́стинен, и сконча́вся я́ко му́ченик и испове́дник, и ны́не торжеству́еши со святы́ми.
И ныне. Богородичен. Все́х преми́рных а́нгельских си́л превы́шьши еси́, я́ко ро́ждьшая Сы́на, пре́жде денн́ицы о́т Бога Отца возсия́вшаго, Ему́ же поклоня́ющеся (поклон), Тя́ прехва́льную Богоро́дицу велича́ем.
Катавасия.
Отпуст. Го́споди Ису́се Христе́ Сы́не Бо́жии, моли́тв ра́ди Пречи́стыя Ти́ Ма́тере, и свята́го священному́ченика и испове́дника Па́вла, епи́скопа Коло́менскаго, и все́х святы́х, поми́луй и спаси́ нас, я́ко Бла́г и Человеколю́бец. Ами́нь.
