Об Агафье Лыковой давно известно всей России и даже за ее пределами. А интерес к ней не угасает, хотя, казалось бы, нынешний агрессивный информационный поток должен был бы, грубо говоря, закатать ее в асфальт. Ан нет! Не удается ему эта столь нужная секуляризованному общественному сознанию спецоперация, хотя и возможности у него немалые. По-прежнему притягивает она к себе внимание множества людей, каким-то глубинным естеством чувствующих, что за жизненным феноменом старообрядческой пустынницы, более семи десятков лет живущей в укромном уголке сибирской тайги, стоит нечто более объемное и важное, нежели уникальное умение выживать в реалиях дикой природы.
«Удивительно, — читаем в информационном вестнике РПСЦ, — но никто из современных старообрядческих писателей и публицистов не смог оказать такого сильного влияния на информационное пространство, как отшельница с берегов Абакана». Великая затворница и молчальница Агафья, сама того не ведая, оказалась по соседству с инженерами человеческих душ — писателями и модераторами общественного мнения — публицистами, хотя, кроме деловых писем знакомым, никаких других текстов не создавала.
Но признание это принадлежит тем, чья жизнь связана со служением старой вере. А уж они-то не станут выдавать желаемое за действительное, выдумывать то, чего на самом деле нет. Более того, эти сведущие в русской истории люди считают, что «Лыкова в глазах наших соотечественников поневоле (?) стала одним из символов старообрядческого мира, а ее яркие, характерные черты связывают в целом со всем старообрядчеством».
Остается догадываться, что конкретно авторы вестника подразумевают под своим «поневоле», может, непостижимую особость Агафьиной судьбы, которая сложилась не по ее личному выбору, а, может, вызванный сенсационными публикациями людской интерес к ней, который варьируется от простейшей реакции в стиле «надо же, и это в наше время!» до понимания некоей закономерности существования Таежного тупика. Хотя, казалось бы, уж они-то этот «тупик» должны понимать не иначе как знак Божиего Промысла. А ведь и впрямь никакого сомнения нет — именно Он устроил так, что старообрядческая семья Лыковых, укрывшись в конце 30-х годов прошлого столетия в глухой тайге от одержимых идеей «мы наш, мы новый мир построить» (а какой такой «наш» и «новый» — вряд ли кто из «строителей» хорошо представлял), сберегла нам, живущим в XXI веке, немного ни мало цивилизационный код Святой Руси. Это о ней, как и обо всех старообрядцах, так сказал писатель Валентин Распутин (1937–2015):
«Ведь ясно же теперь, что двуперстие при наложении креста, сугубая аллилуйя, хождение вокруг аналоя посолонь, Исус с одним «и» и прочие мелкие расхождения в обряде и букве не имели для веры решающего значения, что никакими еретиками староверы не были, что раскол состоялся по границе, по которой внешние несогласия разводили страну по разные стороны от предначертанной ей судьбы».
И советовал:
«Идеализировать раскол не следует, но нельзя и не испытывать к нему родства и благодарности. Неизвестно, чем бы была сегодня Россия, когда бы не живое и предостерегающее понимание о силах, способных во имя ее утверждения на безоглядный и всемогущий порыв. Не раз, надо думать, в течение прошедших после раскола веков, когда устроители единого человеческого лица склонялись к очередной пластической операции, чтобы из русской курносой рожи устроить римский или какой-нибудь иной профиль, их останавливала память о событиях XVII-XVIII веков. Тень этих трагических и грозных событий до сих пор стоит над Россией — как урок и завет; дымы от костров, в которых насильственно и добровольно сжигались десятки тысяч тех, кто предпочел физическую смерть национальному и нравственному умерщвлению, и сейчас носит над ее полями и лесами. Мы должны быть благодарны старообрядчеству за то, в первую очередь, что на добрых три столетия оно продлило Русь в ее обычаях, верованиях, обрядах, песне, характере, устоях и лице. Эта служба быть может не меньше, чем защита отечества на поле брани».
И в самом деле, если рассматривать цепочку драматичных послераскольных событий как единое целое, то получается довольно стройная картина старообрядческого служения Отечеству, в которую органично вписывается и история семьи Лыковых с ее, казалось бы, безумным поступком — бегством на десятки лет от людей в дикую тайгу, бегством от мира, где по задумке очередных преобразователей российских устоев все люди должны жить счастливо, что само по себе нормально, вот только жить надо было, по их задумке, без веры, без Бога в сердце… И сравнение отшельницы Агафьи Лыковой с Соловецким монастырем и протопопом Аввакумом, главными столпами духовного сопротивления последователей старой веры, теперь приобретает совершенно отчетливый смысл: те Соловки и порядком забытый исповедник и мученик Аввакум малопонятны современному человеку — слишком далеки они от нас по времени, а Агафья — вот она, рядом с нами, хоть и живет в укромном месте, и к тому же сама очень хочет помочь нам разобраться в том, чем была сильна Святая Русь.
К ней можно приехать, поговорить с ней, пожить и поработать рядом с нею, чтобы наполниться необыкновенным ощущением кристальной чистоты и оптимизма. Так что не зря авторы информационного вестника поставили ее в один символический ряд с выдающимися персоналиями российской истории, в чем тоже видится некое промыслительное действие. А для нас данный символ — это мост в иную историческую реальность, возможность виртуального общения с историческими персонажами разных эпох, что всегда бывает поучительно и интересно…
Смотрите также:
