В XVIII–XIX веках в Тверской губернии возникли и утвердились старообрядческие общины, были построены молитвенные дома. Во Ржеве и в Торжке среди населения преобладали старообрядцы. Во Ржеве практически всегда были старообрядческие священники (иногда их количество доходило даже до трех и более одновременно). Сильно было ржевское и новоторжское старообрядческое купечество. Купцы-старообрядцы строили молельни, богадельни, дома для бедных, гимназии. Жертвовали финансовые средства на сооружение мостов, жилых зданий, обустраивали и благоукрашали старообрядческие моленные. Кроме того, старообрядческие общины имелись в Вышнем Волочке, Твери, Новоторжском уезде, Кимрах, с. Кузнецове.
Но укрепление старообрядчества в этот период происходило в условиях гонений, гражданские власти и официальная Церковь устраивали жесточайшие расправы над старообрядцами. Священники подвергались преследованиям, арестам, ссылкам, судебным разбирательствам. Но это не останавливало священников, и в связи с этим каждый из них за годы своего служения в старообрядчестве не по одному разу бывал привлечен к ответственности по обвинению в «оказательстве раскола», часто эти обвинения сопровождались арестами «до разбирательства», а иногда приводили к более тяжким последствиям: заключению в тюремный острог или какой-то из новообрядных монастырей, либо высылке под надзор в Сибирь.
Старообрядцы Торжка в XVIII–XIX веках
Старообрядцы Торжка в течение всего XVIII века были весьма тесно связаны со Ржевом, потому что в Торжке не во все времена находился свой старообрядческий священник, и когда у новоторжских старообрядцев не было своего священника, по всем духовным вопросам и требам они обращались во Ржев.
Известно, что в Торжке существовала старообрядческая часовня на Поклоннице, небольшой возвышенности на окраине города. Там находилось старообрядческое кладбище и некоторое время даже был старообрядческий скит, где жили иноки и где ежедневно совершались богослужения. Сюда же в дни праздников собирались на молитву и горожане старообрядческого исповедания. Здание часовни было деревянным, а ограда вокруг кладбища из камня. Однако при моленной на Поклоннице не было постоянного священника. Найти достойного иерея, который бы мог служить по старому обряду, не боясь преследований со стороны властей, и который был бы готов в любой момент оказаться под арестом, было достаточно сложно. Не менее сложным было получение разрешения от гражданских властей на служение старообрядческого священника. Лишь в некоторых местностях, в связи с какими-то особенными обстоятельствами, этот вопрос удавалось решить положительно. Торжок такого счастливого исключения не представлял, и поэтому местным староверам для совершения треб чаще всего приходилось обращаться за 160 верст во Ржев либо в иные старообрядческие общины, до которых не так легко и быстро можно было добраться.
Правление Екатерины II (1729–1796 г.) было относительно либеральным. При ней положение старообрядчества значительно изменилось в положительную сторону. С одной стороны, образованная императрица недавно еще сама была протестанткой и, приняв русское официальное православие, приучаясь к укладу и обычаям жизни русского императорского двора, была гораздо более терпима к иным верованиям и обычаям. С другой стороны, она явственно видела, что большое количество работоспособного, сильного, непьющего населения буквально хлынуло за границы страны, и для нее было очевидно, что это негативно сказывается на экономике империи. Она издала манифест, в котором призвала тех старообрядцев, кто бежал за границу Российской империи, вернуться и выделила для их компактного поселения земли на Иргизе (на границе современной Самарской и Саратовской губерний). Старообрядцы, нужно отметить, оказались незлопамятны и патриотичны, вследствие чего многие из них воспользовались монаршей щедростью и, возвратившись на Родину, поселились на Средней Волге. Так на Иргизе, благодаря прагматичному монаршему жесту, быстро образовался крупный старообрядческий духовный и экономический центр.
Во время правления Екатерины II веяние ветра свободы ощутили и во Ржеве и Торжке. Указом Тверского наместнического правления Ржевскому городовому магистрату от 4 августа 1785 года Ржевским старообрядцам разрешено сохранять свою веру без всякого преследования. Однако свободно строить свои храмы или моленные, а также совершать богослужения вне стен уже имеющихся «разрешенных» моленных было по-прежнему запрещено, а «совращение в раскол» кого-либо из принадлежащих к официальной церкви каралось уголовными законами. Официально старообрядцев в городе на тот момент было всего 160 человек обоего пола, в Торжке немного меньше. Но речь, прежде всего, идет о так называемых «записных», той немногочисленной «официальной» части древлеправославного населения. Сколько на самом деле было старообрядцев во Ржеве и Торжке, из этой статистики узнать невозможно. Однако такая статистика не устраивала и самих представителей власти, и поэтому министр духовных дел князь А.Н. Голицын (1773–1844 гг.), «находя нужным иметь удовлетворительные известия о числе заблудших и о роде сект их, дабы на основании полученных сведений войти с надлежащим представлением к Государю Императору», своим циркулярным посланием ко всем епархиальным архиереям господствующей церкви от 3 декабря 1816 года просил о сообщении ему, сколь возможно, достоверных и подробных сведений: в каких городах, уездах или селениях есть раскольники, их числе, а также о роде сект в каждой епархии»1.
В ответ на таковой запрос министра духовных дел, перед духовенством синодальной церкви возникла задача охарактеризовать состояние старообрядчества более достоверно, чем это обычно делалось прежде. И такая работа была проделана; благодаря чему мы сегодня имеем целый пласт новых и подчас достаточно интересных исторических сведений о жизни старообрядцев в начале XIX века по всем губерниями и регионам России.
За тверское старообрядчество отчитывались перед духовными властями благочинные городов. Примечательно, что в своих донесениях благочинные сообщали о том, что старообрядцев в Тверской губернии очень много и в основном они принадлежат к поповцам. Всех жителей города четко разделяют на следующие четыре разряда или класса.
«Первый класс составляют старообрядцы явные, их от 600 до 700 душ обоего пола. Список или запись их с 1811 года хранится в Городническом правлении, и господин городничий или об уменьшении их или о умножении два раза в год рапортует в высшее свое начальство.
Ко второму классу принадлежат старообрядцы потаенные. Потаенными их здесь называют потому только, что их имена не значатся в прописанной записи; число же их обоего пола сомнительно положить меньше половины народа. Таковые, по различным общежительским обстоятельствам иногда… таинства, а особливо крещение и брак, также и отпевание умерших от церкви приемлют, а иногда к беглым инокам раскольническим с духовными нуждами прибегают и принятыя от церкви таинства молитвами какими-то дополняют, или, как они обыкновенное слово употребляют, переправляют.
К третьему классу принадлежат те, кои хотя и не удаляются от церкви, но к правилам религии, законам церкви и к пользам священнослужителей ея холодны. Таковых число также не малое, и на крестное знамение употребляют двуперстное сложение.
К четвертому классу принадлежат те, кои сыновски прилеплены к церкви святой и к благолепию ея, и никакого знака старообрядства не имеют, но таковых число и десятой части жителей города Ржева не составляет».2
Далее благочинные описывали места, где староверы собираются для богослужений: выявленные молельни или же частные дома:
«К первому принадлежат домашние комнаты, а именно — во многих домах, даже посредственного состояния граждан, имеются такие комнаты, которые уставлены множеством образов; в таковых комнатах хозяева дома, а иногда и соседи их, засветив ко всем образам свечи, с четками в руках читают разные молитвы и считают свои поклоны. Ко второму разряду принадлежат молитвенные кельи, т.е. с хорошим состоянием граждане строят в садах своих, за дворовым строением, особенные дома, где жительствуют монахи и монахини старообрядческие, под видом спасения от мира укрывающиеся; содержатся они своими доходами. Отправляют они и служат в сих кельях: вечерни, утрени, всенощные бдения, часы, молебны, панихиды, читают по умершим псалтырь, а иногда читают к народу и поучения. К третьему разряду — молитвенные дома».3
Также в годы правления императрицы Екатерины II многие старообрядческие деятели в России размышляли о путях приискания епископа и возможности устройства самостоятельной старообрядческой иерархии, чтобы навсегда и для всех решить трудный вопрос с приисканием «беглых» попов. Одним из предполагаемых кандидатов являлся инок Никодим, постриженик стародубских старообрядческих монастырей (сейчас — город Стародуб Брянской области), который сформулировал 12 пунктов прошений к синодальной церкви, направленных на устройство в России старообрядческой иерархии. Около 1783 года инок Никодим при поддержке графа Румянцева решился самолично представить свою петицию митрополиту Петроградскому Гавриилу (Петрову-Шапошникову; 1730–1801 гг.) и всему Синоду господствующей церкви.
Побывав в столице России Санкт-Петербурге, инок Никодим отправился в Москву, чтобы донести свои предложения до влиятельнейшего в те времена митрополита Московского Платона (Левшина; 1737–1812 гг.). Путь инока Никодима из Санкт-Петербурга в Москву лежал через город Торжок, и вполне вероятно, что местные старообрядцы имели возможность встретиться с ним, вживую услышать его надежды на устройство старообрядческой иерархии.
Однако надежды инока Никодима не оправдались, разрешить вопрос об учреждении старообрядческой иерархии пока так и не удалось. Но значительная часть весьма многочисленного общества купцов-старообрядцев города Торжка все же захотела попытать счастья решить проблему устройства своей церковной жизни через обращение к Тверскому архиерею. Поскольку не удалось решить вопрос создания старообрядческой иерархии, то староверы города Торжка решили попытаться обрести себе постоянного священника и иметь возможность спокойно молиться по старым богослужебным книгам. Они составили обращения к Тверскому архиерею синодальной церкви, в котором попросили дозволить им, христианам-старообрядцам города Торжка, совершать богослужение по старым обрядам и книгам, а также рукоположить им особого священника для совершения служб и треб по старому чину. Еще старообрядцы просили дозволения пристроить к имевшейся на Поклоннице старой часовне алтарь. Зачинателями этого дела стали купцы Морозовы.
В этот период Тверскую кафедру занимал Ириней (Клементьевский; 1753–1818 гг.), который являлся уроженцем села Клементьевки Ковровского уезда Владимирской губернии. В 1792 году архимандрит Ириней был возведен во епископа Тверского и Кашинского. Когда к нему поступило обращение от новоторжских старообрядцев, он, как член Синода, помнил не столь давно прошедшие в столице прения о возможности дарования старообрядцам священников. И хотя этот вопрос так и не получил своего окончательного решения в Синоде, однако, вспоминая благосклонную позицию императрицы Екатерины II и некоторых высших духовных лиц, владыка Ириней посчитал возможным разрешить такое дело в подведомственной ему епархии, и петиция новоторжских старообрядцев получила благосклонную резолюцию. Старообрядцам разрешили пристроить к часовне колокольню и заняться поиском священника для совершения богослужений и исполнения треб.
Однако на место Иринея был переведен епископ Павел. По своей внутренней убежденности, епископ Павел решительно и жестко выступал против старообрядцев. Он славился как жестокий гонитель староверов, именно при нем моленная на Поклоннице была переосвящена в единоверческую Троицкую церковь. Позднее рядом с Троицким храмом возвели и колокольню.
В это время новоторжские старообрядцы по-прежнему оставались под окормлением старообрядческого духовенства и, кроме ранее имевшейся проблемы поиска пастырей для обеспечения своих духовных нужд, теперь приобрели и еще одну проблему. После потери своей старой моленной на Поклоннице, теперь освященной под единоверческий храм, они вынуждены были озаботиться вопросом устройства иного, независимого от единоверцев, места для молитвы, а пока вынуждены были собираться на молитву отдельно — по своим домам.
Они надеялись, что единоверцы, которые затеяли строительство новой каменной церкви, вскоре вернут старообрядцам здание на Поклоннице, но этого не произошло, потому что, когда новая единоверческая Покровская церковь была построена и освящена, Троицкая церковь (бывшая моленная на Поклоннице) осталась совсем без клира и была закрыта на замок (богослужения в ней совершались лишь изредка — клиром Покровской церкви). Даже ввиду непользования зданием единоверцы не сочли возможным вернуть бывшую моленную староверам. В силу той поддержки, которую государственные власти всячески оказывали единоверию, вопрос оспаривания прав на старую моленную на Поклоннице, которая создавалась и благоустраивалась на пожертвования всего новоторжского старообрядческого общества, даже представить было невозможно.
Лишившись этих надежд на обустройство духовной жизни, старообрядцы вынуждены были решать эти проблемы самостоятельно. Постепенно среди них нашлись более усердные, и они вместе, избрав из своей среды попечителей, занялись организацией моленной. Так старообрядцами была создана новая моленная «на Болоте», на Болотной улице (в настоящее время ул. Радищева), которая к середине XIX века представляла собой небольшое двухэтажное здание. В числе первых попечителей новой моленной известны такие новоторжские фамилии: Шивалевы, Гороховы, Мельниковы, Третьяковы, Масленниковы и другие. Позже, в начале XX века, рядом с этой моленной была выстроена каменная колокольня.
Вскоре новоторжским старообрядцам удалось решить и вопрос обретения священства — после установления в России Белокриницкой старообрядческой иерархии, с середины XIX века город Торжок практически постоянно имел у себя священника, а иногда даже двух (второй служил в д. Матюкове Горицкой волости, где в конце XIX века образовалась отдельная старообрядческая община, а в 1906 году был построен деревянный храм во имя преподобного Сергия Радонежского). Это были уже не «беглые» от синодальной церкви священники, а свои, рукоположенные во священство своими же старообрядческими епископами по дораскольным церковным потребникам.
Ситуация между старообрядцами и единоверцами Торжка была весьма напряженной. Священники-единоверцы, которые занимали промежуточное положение между старообрядцами и иерархией господствующей церкви, прямо рассматривались властями в качестве агентов-доносителей (поскольку старообрядцы старались не афишировать никаких обстоятельств, касающихся своей духовной жизни, чтобы не давать повода для возможных преследований и притеснений). Интересно, что в ноябре 1840 года настоятель Покровской единоверческой церкви в Торжке священник Парфений Лампсаков в своем донесении в Тверскую духовную консисторию сообщал о появлении в деревне Матюкове (которая расположена в 40 верстах от Торжка) каких-то «иноков, склоняющих крестьян к старой вере». Такое доносительское усердие попа-единоверца должно было неминуемо вызвать репрессивные «мероприятия по борьбе с расколом», которые по законодательству того времени были возложены на гражданские власти. Однако в данном случае, по каким-то счастливым для старообрядцев обстоятельствам, никаких антираскольничьих репрессий в д. Матюкове не последовало, и, хотя о. Парфений в своих последующих донесениях в Консисторию еще неоднократно высказывал сетования по поводу пассивности властей, все так и осталось.
В 1891 году в город Торжок был переведен на служение иерей Иоанн Георгиевич Иголкин (1860–1928 гг.). Родом он был из Калужской губернии, сначала служил в Городце Нижегородской губернии, затем в Москве, в селе Черкизове. Иерей Иоанн кроме непосредственно церковного служения, исполнения треб, интересовался краеведением, собирал материалы по истории Тверской губернии, выпускал сборники. В 1893 году он писал владыке Саватию письмо с богослужебным вопросом:
«Ваше Преосвященство! Боголюбивейший Владыко Саватий! В наступающую седьмую неделю по Пасхе в пятницу после вечерни, по уставу церковному, должна быть общая Вселенская панихида, а в субботу на утрене и на литургии служба за упокой. Но ныне в седьмую субботу по Пасце будет торжественный царский день: Коронование Их Императорского Величества, а посему у нас в Торжке по церквам будут служить Вселенскую панихиду в четверг, а службу за упокой в пятницу. Но когда нам служить Вселенскую панихиду, тоже в четверг или в пятницу, как положено в церковном уставе? Ради Бога, прошу Вас, Преосвященнейший Владыко, меня о сем поскорее известите письмом. До земли кланяюсь, прошу прощения, Ваших святых молитв и Благословения, грешный о Вас богомолец иерей Иоанн. 1893 год, мая 7 дня, город Торжок».4
В Торжке чтецом служил будущий старообрядческий священник Полиект Анисимович Елисеев, который впоследствии стал настоятелем храма в селе Кузнецове (в настоящее время город Конаково Тверской области). В 1938 году отец Полиект был репрессирован.
Отец Иоанн Иголкин некоторое время являлся духовным отцом Полиекта Елисеева, и незадолго до поставления в сан священника Полиекта отец Иоанн неоднократно вынужден был отвечать на письма о духовной жизни будущего священника:
«Боголюбивому епископу Александру. Владыко Святый! Телеграмму Вашу получил, вследствие чего отвечаю следующее: Полиект, сын о. Анисима, что в Торжке, действительно считается моим духовным сыном: я не знаю за ним грехов, возбраняющих принять степень священника, но все же должен сказать, что он был на исповеди у меня всего только один раз, ныне великим постом у исповеди он не был, так что полтора уже года я его не видел ни разу и слышал, что он певческую должность оставил и занялся торговлею в городе Торжке. Ввиду вышеизложенного и памятуя строгое изречение к духовнику, положенноя в конце 181-го правила Номоканона, я, простите, Владыко святый, тягочусь выдать свидетельство на принятие степени священника Полиекту, сыну Анисимову. До земли заочно кланяюсь и прошу Вашего архипастырского прощения и благословения, иерей Иоанн Иголкин».5
В 1895 году иерей Иоанн Георгиевич Иголкин был переведен на служение во Ржев. Однако он поддерживал связь с новоторжскими староверами и вел активную переписку с Архиепископией.
«Боголюбивому епископу Александру. Владыко Святый! Письмо Ваше от 20-го сего февраля за №122 я получил. Отцом духовным сыну о. Анисима Полиекту я не состою. На первой неделе сего поста я получил от него письмо, в котором он просит меня на обратном пути из Твери заехать к ним в Торжок и принять его на исповедь, но я в Тверь еще нынешним текущим постом не ездил, ибо не был еще приглашен. Жена Полиекта Анисимовича была честной моей духовной дочерью, когда я служил в Торжке, 14 лет тому назад, она была тогда незамужней — девицею честною. Выдержку на голос диакона он, Полиект Анисимович, старается показать и выходкою себя отличает при чтении за богослужением, но самого же голоса, диаконского, кажется, нет. По внешнему виду он во диакона годен, ибо худощав, высокого роста и в обращении оборотлив. Относительно же духовного свидетельства сказать Вам теперь ничего не могу, потому что духовным отцом Полиекту Анисимовичу по сие время не был. За Ваши добрые пожелания мне благодарю Вас, Владыко Святый, и прошу Вашего прощения, благословения и святых молитв о мне, грешнем. Уважающий Вас иерей Иоанн Георгиевич Иголкин. 23 февраля 1909 года».6
Старообрядцы деревни Матюково
Недалеко от города Торжка Тверской области находится деревня Матюково. В начале прошлого столетия она являлась старообрядческой, поскольку здесь проживало большое количество староверов и была церковь.
В 1906 году в Матюкове был построен небольшой старообрядческий храм во имя преподобного Сергия Радонежского. Приход включал еще ближайшие деревни Еремкино и Стружня. Первым настоятелем церкви являлся иерей Никола Васильевич Смирнов. 27 апреля 1911 года к Сергиевскому приходу был определен на служение уроженец г. Ржева — только что поставленный во священники Иоанн Петрович Долгополов. В 1923 году настоятелем храма стал о. Иоанн Арсеньтевич Карпов (1880 – после 1937 гг.). Иоанн Арсентьевич являлся старшим братом епископа Клинцовского и Новозыбковского Иоасафа (в миру Иосиф Арсентьевич Карпов; 1880–1973 гг.). В декабре 1937 г. о. Иоанн был арестован и приговорен к 10 годам заключения. В 1930-е годы о. Иоанн Долгополов упокоился. В 1939 году Сергиевский храм был закрыт. Церковное здание пострадало в Великую Отечественную войну, а после войны было разобрано. Сейчас на месте алтаря храма установлен памятный крест.
