Как нам известно из Священного Писания Ветхого Завета, семья как единица человеческого сообщества появилась на свет Божий прямо с момента сотворения праородителей наших Адама и Еввы. «И благослови́ и́хъ Бóгъ, глагóля: расти́теся и мнóжитеся, и напóлните зéмлю, и госпóдствуйте éю», — таково было слово Божие к первым людям. С тех пор человечество умножилось многократно, но правило жизни осталось прежним: семейные супружеские пары составляют абсолютное большинство человечества, являясь основой появления на свет Божий новых поколений людей.
Правда, слово «семья» как таковое не упомянуто в Библии, множественно во Священном Писании употребление слова «семейство». Но происхождение слова «семья» весьма интересно. Древнее «сѣмь» означало в некоторых славянских языках «челядин», «домочадец». От этого слова «семья» образовано тем же способом, как «братья» — от «брат»; его прямой смысл был «домочадцы». Близкие слова встречаются в германских и балтийских языках.
Семейство — это простое сообщество со сложными отношениями. Во главе его родители, муж да жена, супруги, дополняют их до множественности чада, все они — домочадцы, семья. Отношения же непросты: помимо личных отношений меж супругами, нисходящие отношения к чадам, воздействие родительской воли на поведение детей во имя высокой цели воспитания благочестивого поколения потомков.
Таковы некоторые вводные понятия. Осмысливая же прочитанное «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», я посчитал непраздным исследовать вопрос, «каково было Аввакуму претерпевать тяготы и лишения вместе с семьею? Что сказано им самим в житии?»
Вначале автор говорит о женитьбе своей: «Изволила мати меня женить. Аз же Пресвятей Богородице молихся, да даст ми жену помощницу ко спасению. И в том же селе девица, сиротина ж, беспрестанно обыкла ходить во церковь, — имя ей Анастасия. Отец ея был кузнец, именем Марко, богат гораздо; а егда умре, после ево вся истощилось. Она же в скудости живяше и моляшеся Богу, да же сочетается за меня совокуплением брачным; и бысть по воли Божии тако».
Молодой Аввакум молится о даровании ему благочестивой жены, могущей быть ему проводником ко спасению, и находит таковую. Нигде в его Житии не говорится о житейском отношении к жене, нет слов о ея красоте и вообще внешности. Словом, ничего плотского, а ежели что и пишет, то это дополняет образ Марковны как сильной матери и верной супруги. Вот эпизод затопления лодки на реке: «Егда поехали из Енисейска, как будем в большой Тунгузке реке, в воду загрузило бурею дощенник мой совсем: налился среди реки полон воды, и парус изорвало, — одны полубы над водою, а то все в воду ушло. Жена моя на полубы из воды робят кое-как вытаскала, простоволоса ходя. А я, на небо глядя, кричю: «Господи, спаси! Господи, помози!» И Божиею волею прибило к берегу нас».
Во всем Житии нет слов укоризны или роптания на семью, не поминается недобрым словом Анастасья Марковна, хотя повествователь весьма правдиво и безпристрастно описывет разные моменты их жизни в долгой сибирской ссылке: «Таже с Нерчи реки паки назад возвратилися к Русе. Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дал две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед… Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, — кользко гораздо!»
Скромным словом «бедная»Аввакум подчеркивает свое сострадание к супруге, на долю которой выпали невероятные тяготы и лишения, с которыми не могли порою справиться даже служилые люди: «…От водяные тяготы люди изгибали, и у меня ноги и живот синь был… Стало нечева есть; люди учали с голоду мереть и от работныя водяныя бродни. Река мелкая, плоты тяжелые, приставы немилостивые, палки большие, батоги суковатые, кнуты острые, пытки жестокие — огонь да встряска, люди голодные: лишо станут мучить — ано и умрет! »
А вот тот самый знаменитый диалог меж протопопом и его верной супругой:
«В иную пору, бредучи, повалилась, а иной томной же человек на нее набрел, тут же и повалился; оба кричат, а встать не могут… Я пришел, — на меня, бедная, пеняет, говоря: «Долго ли муки сея, протопоп, будет?» И я говорю: «Марковна, до самыя смерти!» Она же, вздохня, отвещала: «Добро, Петрович, ино еще побредем«.
В этих скупых словах видится крепкая вера этих христиан, которым пришлось пережить телесные страдания, гибель малых чад своих и немалые прочие душевные муки. И когда приходит слабость отчаяния, терпение и смирение сменяются дерзким и ропотным вопрошением к мужу как источнику всех сих гибельных испытаний, протопоп Аввакум двумя словами отвечает просто и ясно, безо всякой тени величия своего духовного превосходства. В тот миг он уверен, что сия слабость Марковны мимолетна по слабости и несовершенству человеческого духа. И его ласковое обращение к жене «Марковна» приводит дух ея к прежней стойкости, а следующие слова протопопа «до самыя смерти!» и вовсе придают сил и надежд на спасение. Она вновь видит в муже сильного и честного человека, несгибаемого верного христианина.
Вначале мы слышали о семье как слове, означающем домочадцев. Вот и подтверждение тому. Протопоп Аввакум — верный отец своему семейству. Он несет тяжелый крест духовного отца, мужа, кормильца, священнослужителя. Притом оставаясь внутри себя простым человеком с обычными слабостями и страстями, так же, как все вокруг, испытывая боль, усталость, переживая многие обиды и побои телесные. Пройдены многие тысячи верст по тайге, перевалам и сопкам, преодолены десятки больших и малых сибирских холодных рек, вброд, на плотах и стругах. Он — на виду, впереди семейства, на него равняются старшие дети, смотрят испытующе старые и младые служивые люди. Его испытует, наконец, лютый воевода Пашков.
Был бы один, стало бы, наверное, легче. Не было бы детских слез и смерти двоих сыновей, страшных потоплений речных, где враз могли погибнуть его Марковна и чада. Но коли они рядом, здесь, на лютом морозе и при страшном голоде, то пригождается ему ревность по Бозе и чаяние спастися. Семья помогает ему не просто оставаться сильным и некрушимым, но возвышает его в должное совершенство духа и правды. Сам святой мученик, помня слова апостола: «Сы́не мóй, не пренемогáй наказáнiемъ Госпóднимъ, нижé ослабѣ́й, от негó обличáемь. Егóже бо лю́битъ Госпóдь, наказýетъ», с превеликим терпением переносил всякия скорби и тяготы, зная, что за спиною Марковна со чадами, а превыше всего — Христос Бог, пред Которым страх, благоговение и чаяние радости спасения.
В этом слове его, Аввакума, простое человеческое и высокое христианское: «Опечаляся, сидя, рассуждаю: что сотворю? проповедаю ли слово Божие или скроюся где? Понеже жена и дети связали меня. И виде меня печальна, протопопица моя приступи ко мне со опрятством и рече ми: «Что, господине, опечалился еси?» Аз же ей подробну известих: «Жена, что сотворю? Зима еретическая на дворе; говорить ли мне или молчать? — связали вы меня!» Она же мне говорит: «Господи помилуй! Что ты, Петровичь, говоришь? Слыхала я, — ты же читал, — апостольскую речь: «Привязался еси жене, не ищи разрешения; егда отрешишися, тогда не ищи жены». Аз тя и с детьми благословляю: дерзай проповедати слово Божие по-прежнему, а о нас не тужи; дондеже Бог изволит, живем вместе; а егда разлучат, тогда нас в молитвах своих не забывай; силен Христос и нас не покинуть! Поди, поди в церковь, Петрович, — обличай блудню еретическую!»
Стало быть, была семья ему в походах десятилетних даурских не обузою, не в тягость телесную, а в радость духовную.
Вместе лишалися, вместе и пред Богом крепилися.
Вместе из вод, тонув, спасалися, вместе и слезы скорбные по чадцам умершим роняли, молитву заупокойную творя.
А разлученные, врозь по Северу, в разных яминах узы терпя, вкупе духовно прощалися и пели о Воскресении Христовом.
В заключение смею прочесть стих о страдальце Аввакуме, написанный мною несколько лет назад.
«В Даурии дикой»
Дикой Даурии
Версты-преграды.
Ветры и бури
Вместо отрады.
Люто гонимый,
Семью теряет.
«Жено, прости мя», —
Тихо роняет.
Замерла вьюга.
Взоры скрестились.
Сердце упруго
Жадно забилось.
Молвила ясно
Марковна слово:
«Жизнь не напрасна,
Вместе готова
Заново смертные
Дебри пройти,
В правду простертые
Версты пути».
Словно весною
Верной душою
Лес отеплился.
Мир озарился.
К Богу с любовью
За правду страдал.
Огненной болью
Жизнь увенчал.
В муках — крепчайший,
В вере — ревнитель.
Образ ярчайший,
Божий воитель.
17 октября 2020 г.
