В наши дни многим согражданам, жителям России, не говоря уже об иностранцах, совершенно неясна разница между старообрядчеством и новообрядчеством.
Кто-то считает, что церковный раскол произошел исключительно из-за погрешностей старых книг и обрядов и излишней приверженности простого народа к ним. Другие полагают, что разделение между старообрядцами и новообрядцами обусловлено различиями культурно-исторической традиции. Третьи высказывают мнение, что церковный раскол был вызван социально-политическими причинами и стал неизбежным в ходе модернизации нашей страны в конце XVII – начале XVIII века.
Многие вообще ничего не знают о сути церковного раскола XVII века и представляют спор между старообрядцами и новообрядцами пустым словопрением в духе конфликта «остроконечников» и «тупоконечников» в романе Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера». Богословские, вероисповедальные причины разделения рассматриваются очень редко, их стараются вообще не обсуждать и не затрагивать.
Попробуем сегодня ответить на некоторые вопросы, которые задают старообрядцам, когда интересуются, по какими причинам они не последовали за сторонниками церковных реформ патриарха Никона, императора Петра I и какие церковные изменения, произошедшие с середины XVII века и до наших дней, староверами не приемлются.
Правда ли, что старая христианская вера отличается от новообрядчества лишь способом сложения перстов, написанием имени Спасителя, сугубой аллилуией, хождением посолонь, некоторыми текстами книг, а в предметах веры, догматах и церковных канонах различий не обретает?
Нет, неправда. Патриарх Никон и его последователи, изменяя образ перстосложения, форму таинства крещения, сугубую аллилуию и другие стороны церковного предания, положили начало изменению и самой веры. Отвергнув святоцерковное предание, приняв троеперстие, трегубую алиллую и другие новины, новолюбцы открыли дорогу для ложных учений, мудрствований и ересей, кои нарушили важнейшие основания самой веры. На примере российской новообрядной Церкви исполнились пророческие слова преподобного Викентия Лиринского: «Отвергши одну какую-нибудь часть кафолического учения, как бы по обычаю уже и с позволения начнут постепенно отвергать одну за другой и прочия части его. А затем, когда отвергнут части поодиночке, что иное последует, наконец, если не совокупное отвержение целого? С другой стороны, если начнут примешивать к древнему новое, к домашнему чужое и к освященному непотребное, то обычай сей необходимо распространится по всему, так что после ничего уже не останется у церкви – ни целаго, ни неповрежденного, ни неиспорченного, ни нерастленнаго. Но, где прежде было святилище чистой и нерастленной истины, будет наконец непотребный дом нечестивых и гнусных заблуждений».
Каким образом перемена перстосложения, аллилуии и изменение текстов книг, произведенные патриархом Никоном, открыли дорогу к появлению ересей и неправославных учений?
В своей реформе патриарх Никон и его помощники опирались не на что иное, как на современную греческую и малороссийскую церковную практику. Это установлено наукой и ныне уже никем не опровергается. В то время новогреческие и малороссийские церковные традиции (начиная с перстосложения и заканчивая богословием) находились под сильнейшим влиянием униатства, латинства, протестантизма и даже агарянства (ислама) и потому утратили чистоту вселенского православия. Эти еретические заимствования, принесенные на Русь, стали первым толчком к неправомудрствованию господствующей Церкви.
Далее, обосновывая реформы в глазах населения Руси, Никон и его последователи пошли на подлог, лжесвидетельствуя, что произведенные изменения сделаны во всем согласно учению святых апостол, святых отец и древлецеркному преданию. Так, например, в предисловиях к новым богослужебным книгам указывалось, что они напечатаны согласно древним рукописям. В уста древних церковных авторитетов вкладывались лжесвидетельства, которые стали вторым основанием к появлению ересей и неправославных учений.
Когда новолюбцы увидели, что, несмотря на подлог и лжесвидетельство, народ все равно им не верит, они обратились к государственной власти с просьбой применить жесточайшие репрессии и силой заставить население Руси принять богослужебную реформу. Это третье основание к появлению еретических учений.
Еще одним основанием к принятию неправославных учений стала реформа новообрядной Церкви, проведенная во время царствования императора Петра I. Государственная власть, призванная новолюбцами на борьбу со Старой Верой, вскоре стала управлять самой новообрядной Церковью. Император стал главой Церкви. Он и его чиновники решали вопросы церковной жизни, включая назначение архиереев, священников, установление канонических правил, проведение церковных церемоний и обрядов. Таинства, такие как исповедь и причастие, были поставлены под контроль и на службу полицейско-государственного аппарата. Это окончательно уклонило новообрядствующую Церковь от чистоты христианской веры и поставило ее в полную зависимость от мирских властей, в коей она до сей поры и пребывает.
Существенным основанием для появления ересей стал так называемый период «латинского и немецкого пленения», когда в XVIII и XIX веках все богословие новообрядческой церкви строилось на католических и протестантских заимствованиях. Тогда появились учения об учащей и учимой церкви, о непогрешимости иерархии, юридическая теория искупления крестной жертвы Христовой, латинские обычаи в богослужении, такие как освящение свечей в Сретение, чтения Пассий (текстов страданий Христовых) в дни страстной седмицы, «пяточисленные» молитвы Богородице и многое другое.
Последним основанием для появления сомнительных трактовок священного предания стало учение о «равноспасительности и равночестности обрядов». В первые годы после церковного раскола Никон и его последователи уверяли, что троеперстие, именословное благословение, хождение против солнца и другие нововведения имеют древнее происхождение и церковь получила их либо от святых апостолов, либо от самого Христа. С годами, в полемике со старообрядцами, с появлением новых научных фактов все больше стало появляться неоспоримой информации, что аргументы реформаторов не имеют никаких достоверных оснований. Когда обществу, чадам новообрядческой церкви стало ясно, что нововведения не имеют отношения ни к апостолам, ни к святым отцам, ни к древлецерковному преданию, то новообрядческие богословы резко переменили свою точку зрения. Если еще вчера они утверждали, что троеперстие и иные нововводные обряды на самом деле древние, то сегодня стали доказывать, что древность обрядов не имеет никакого положительного значения.
Было выработано учение, что церковь (точнее ее земное руководство в виде епископов) имеет право на любые обрядовые реформы. Может отменять старые предания и устанавливать новые, запрещать старые обряды и благословлять новоизобретенные. И все эти изменения будут истинными, поскольку сделаны от лица церковной верхушки.
В конце концов, новообрядцы стали утверждать, что все церковные богослужебные формы равночестны и равноспасительны. И главное не само по себе исповедание веры или правильное совершение обрядов, а подчинение мнению церковного руководства в данный момент времени и точное исполнение его указаний. Это учение стало новейшим и главнейшим основанием современного богословия господствующей Церкви.
Какие еретические учения проникли к новообрядную Церковь вместе с новогреческими и малороссийскими заимствованиями?
Широко известно, что и греческая, и малороссийская Церкви долгое время находились под влиянием латинства. Здесь и крестовые походы, и ферарро-флорентийская уния, и широкое участие Ватикана во внутренних делах восточных церквей вплоть до назначения угодных патриархов и митрополитов. В последние годы опубликованы письма восточных иерархов к римскому папе, где они прямо называют его первосвятителем. Количество неправославных заимствований, произведенных в ходе реформы патриарха Никона и последующие годы, было столь велико, что только для краткого описания их понадобилась бы целая книга. Поэтому упомянем только некоторые из них.
Первые изменения в вероисповедании проникли в богослужение новообрядцев еще во время так называемой «книжной справы». Как ныне установлено наукой, образцами для новообрядческих книг стали не древние православные рукописи, а издания, напечатанные в итальянских и малороссийских типографиях – венецианский Служебник Антония Пинела 1602 года и стрятинский Служебник Львовского епископа Гедеона Балабана 1604 года (Дмитриевский А. Исправление книг при патриархе Никоне и последующих патриархах. М., 2004. с. 31, 40). Последний кроме прочего прославился тем, что проклял православные братства Малороссии и первый среди украинских епископов примкнул к униатству.
В ходе так называемого исправления книг в чины богослужения был внесен целый ряд латинских учений. Так, в литургии Василия Великого молитвы и священнодействия были переставлены в соответствии с католическим вероучением. В частности, в служебнике 1655 года и последующих завершение преложения Святых Даров приурочивалось к произнесению слов «Приимите и ядите» и «Пейте от нея», а не к молитве призвания Святаго Духа. Профессор А. Дмитриевский указал, что справщики книг, нанятые Никоном, внесли в Чиновник «без всякого сомнения, все присущие оригиналу (униатскому изданию Служебника. — Прим.) особенности, чуждые учению православной церкви». Неправославные учения этого же рода были внесены и в другие богослужебные книги. Латинское учение о времени преложения Св. Даров также содержится в вероучительной книге «Жезл», одобренной Большим московским собором 1666 года.
Немало латинских ересей содержится в Требнике Киевского митрополита Петра Могилы 1646 года. Новообрядцы сами признают, что «в свой Требник он включил некоторые чинопоследования и молитвословия из римского Требника 1615 года, редактированного впервые еще при папе Павле V в 1603 году» (Протоиерей Г. Нефедов. Таинства и обряды православной Церкви, «Паломник», Москва, 2002. С. 11). Требник Петра Могилы не только до сих пор используется в новообрядной Церкви, но и многие статьи из него включены в другие богослужебные книги («Известие учительное», «Чин присоединения иноверцев», «Книга молебных пений», «Последование на исход души» и многие другие).
Между тем хорошо известно, что Петр Могила (канонизированный не так давно в Украинской Православной Церкви Московского Патриархата) был сторонником унии с католической Церковью: «Сегодня не остается сомнений, что Петр Могила едва не довел дело до новой «Киевской унии» и даже после смерти его (1645 г.) опасность такая сохранялась» (Лурье В.М. Послесловие// Протоиерей Иоанн Мейдорф. Жизнь и труды Григория Паламы: Введение в изучение. Примечание 17).
Но не только отдельные части служб были переделаны на католический манер. Сегодня, в дни Великого Поста, новообрядцы служат католическую службу позднейшего происхождения «Пассию» (лат. Passio — страдания). Большое распространение получили акафисты, многие из которых имеют униатское происхождение и воспевают язвы, гвозди и прочую страстную католическую атрибутику. «Все неисчислимое множество их, разбросанное по молитвословам, канонникам и акафистникам, является продуктом позднейшего и, надо сказать, очень упадочного творчества… и есть не что иное, как убогое и бессодержательное старание перефразировать классический Акафист» (Архимандрит Киприан (Керн). Литургика. Гимнография и эортология. Крутицкое патриаршее подворье. Москва, 2000. С. 33).
Католические заимствования сильно поразили богословие господствующей Церкви. Вышеупомянутый митрополит Петр Могила составил известное «Православное Исповедание Кафолической и Апостольской Церкви Восточной» (1640) и «Малый катехизис» (1645 г.), которые переполнены латинскими ересями включая латинские учения о времени «пресуществления» Св. Даров, о Чистилище, юридическую теорию искупления и пр. «Малый катехизис» и по сей день остается популярной книгой в новообрядчестве.
С XVIII века в среде новообрядческих богословов бытовало латинское учение о непорочном зачатии Богородицы. Среди таковых были передовые архипастыри того времени, такие как архиепископ Дмитрий Ростовский (Туптало) и епископ Лазарь (Баранович). Вполне вероятно, что популярность этого вероучения привела к тому, что в новообрядной среде большое распространение получило так называемое Богородичное правило, в католицизме известное как «Розарий». По новообрядческому преданию, Богородичное правило заповедано старцем Серафимом Саровским, который нашел его в «одной старинной книге». На самом деле, составителем Богородичного правила является католический святой преподобный Доминик (XII в.), которому, по латинской традиции, сама Дева Мария даровала «Розарий».
Среди прочих латинских ересей особое распространение в новообрядчестве получила юридическая теория об искупительной жертве Христа. Ее придерживались такие столпы богословия, как митрополит Филарет (Дроздов), архиепископ Филарет (Амфитеатров), митрополит Макарий (Булгаков), профессор М. Скабалланович. Новообрядческий архиепископ Илларион (Троицкий) откровенно признал неправославность новообрядческих мудрствований по этому вопросу: «Вот что сделало с нашим богословием немецкое и латинское рабство. В учении о спасении от греха это рабство отторгло наше богословие от Григория Богослова и иных отцов Церкви и приблизило к Ансельму (Кентерберийскому) и другим отцам схоластики» (Цит. по протоиерею Ливерию Воронову. Догматическое богословие. Фонд «Христианская жизнь». Клин, 2002. С. 87).
Не лучшего мнения новообрядческие богословы и о своих Символических книгах и Катехизисах. О «Православном исповедании», подписанном четырьмя восточными патриархами и считающемся до сих пор главной символической книгой новообрядчества: «Православное исповедание Кафолической и Апостольской Церкви»… следует в своем изложении римо-католическому катехизису Петра Канизия, почти буквально заимствуя у него целые страницы, особенно в нравственной части», «Православное исповедание остается наиболее «латиномудрствующим» текстом из символических памятников XVII века» (Василий (Кривошеин). Архиепископ. Символические тексты в Православной Церкви. «Сардоникс», 2003. С. 53–54).
Немало критического сказано о катехизисе митрополита Филарета (Дроздова), ставшем в свое время основой школьного богословия. Архиепископ Антоний (Храповицкий) так охарактеризовал это сочинение: «Эта книга переполнена латинскими заблуждениями».
Сегодня большинство этих сомнительных текстов и книг продолжают оставаться основой богословия новообрядческой Церкви. В последние годы все они были переизданы и широко распространяются в храмах и учебных заведениях господствующего исповедания. Уже в 2006 году Издательский совет РПЦ МП переиздал пространный катехизис митрополита Филарета (Дроздова). В аннотации книги указано: «Научно и текстологически выверенное переиздание знаменитого катихизиса как выдающегося богословского и литературного памятника предпринято впервые. Катихизис, до сих пор остающийся авторитетной «символической книгой» (официальным исповеданием) Русской Православной Церкви, должен быть настольной книгой каждого ее члена» (Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви / [Сост. свт. Филарет (Дроздов); Предисл., подг. текста, примеч. и указ.: канд. ист. наук А.Г. Дунаев]. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2006. С. 2).
К латинским заимствованиям можно отнести и само троеперстие. Первые упоминания о нем относятся именно к римской Церкви. Так, папа Иннокентий III писал: «Креститься следует тремя перстами, ибо это делается с призыванием Троицы, о Которой пророк (Исаия, XL, 12) говорит: «Кто держит тяготу земную тремя перстами?» Папа вывел происхождение трехперстия из латинской Библии – Вульгаты. Ни в греческом, ни в славянском текстах таких слов нет. Иннокентий III организовал IV крестовый поход, результатом которого стали захват и разграбление Константинополя, расхищение православных святынь и насаждение троеперстия.
Обливательное крещение, распространенное ныне в лоне господствующей Церкви, также имеет латинское происхождение. Католики перестали крестить через погружение в XV веке. Католическое происхождение имеют многоголосное пение (в первое время его называли органопартесным, т.е. подражающим органу) и религиозная живопись, которые практически полностью вытеснили в новообрядчестве литургические формы церковного искусства. Наконец, замещение православного осьмиконечного креста латинским «крыжом» (включая гонения на осьмиконечный крест под предлогом, что он «раскольничий», в XVIII–XIX веках) и стояние на коленях явились самыми наглядными признаками католического влияния, усвоенного российским новообрядцами.
Менее заметное, однако же существенное место в неправославных заимствованиях после католических имеют новогреческие заблуждения. После того как греческая церковь подверглась сильнейшему культурному и религиозному нажиму со стороны мусульман и крестоносцев, она утратила вселенский, кафолический характер исповедания Христа, более склоняясь к национальному отождествлению своей веры. Так, греки стали утверждать, что только современный греческий язык, новые греческие обычаи и традиции являют собой основу православной веры. Между тем некоторые новые греческие традиции полностью противоречили вселенскому православному преданию. Так, например, греки стали утверждать, что духовные лица должны благословлять народ, используя так называемое «именословное перстосложение», то есть складывая пальцы в виде греческих букв ИС и ХС. При этом говорилось, что пальцы, изображающие греческие буквы, человеку дал Господь: «Божественным промыслом тако изначала от Него, всех Зиждителя, персты человеческой длани устроишися, а не вяще, ниже меньше… но довольне к сицевому знаменованию имуще» (Скрижаль, об. 817 листа). Кроме этого, греки и последовавшие за ними новообрядцы уверяли, что греческими буквами в Израиле стал впервые благословлять Спаситель: «Научихомся сицевого образования во благословение от Самого Господа нашего Иисуса Христа» («Жезл». Л. 63). Подобные мудрствования греческих и российских новолюбцев стали итогом учения о мессианстве и христианском первородстве греческого народа. Александрийский патриарх Митрофан (Критопуло) в «Исповедании Восточной, Кафолической и Апостольской Церкви» (1625 г.) обосновал идею исключительности греческого народа тем, что евреи и римляне отвергли и распяли Христа, а эллины прославили.
Приняв учение об именословном перстосложении и другие националистические обычаи греков, российские новообрядцы пошли дальше. Они стали утверждать, что только греческая форма имени Господа «Иисус» может быть спасительной. На соборах 1666–1667 годов употребление славянской формы имени Спасителя «Исус» было запрещено. Новообрядческий архиепископ Дмитрий Ростовский (Туптало) так объяснял это: «Лучше есть у нас писати Иисус, неже Исус, поскольку продолженное имя Спасителя, так же как и у греков, глаголется в три слога, а не в два токмо. В российском же языке раскольщики, в два слога глаголюще Исус, не исповедают Спасителя и Исцелителя душ наших… но некоего Исуса равноухого…» (Дмитрий, митр. Ростовский. Розыск о раскольнической брынской вере. М., 1855. С. 47, 48).
Учения об именословном перстосложении и написании имени Спасителя являются несомненной ересью даже не потому, что Господь не создавал человеку пальцев в виде греческих или славянских букв и Спаситель не проповедовал среди иудеев на греческом языке, но потому, что эти учения прямо противоречат заповедям Христа, апостол и святых отец — проповедать Сына Божия «во всех языках».
Какие заимствования были сделаны патриархом Никоном и прочими новолюбцами от агарян (мусульман)?
Заимствования, сделанные патриархом Никоном, простерлись столь широко, что реформаторы без всяких ограничений заимствовали самые разные культурные обычаи не исключая и мусульманские. Так, новообрядческие священники и иноки сегодня носят рясы с широкими рукавами, сшитые в подражание одежды богачей и высокопоставленных чиновников времен Османской империи, «ведрообразные» иноческие клобуки и камилавки сделаны в подражание турецким фескам, а митры по образу восточных тюрбанов.
Между тем ношение агарянских одеяний были строго запрещено на Руси с целью соблюдения чистоты веры. Стоглавый собор русской Церкви (1551г.) строго заповедал: «Чуже есть православным христианом таковая носити, безбожнаго проклятого Махметова предания, от таковых злых обычаев священные правила возбраняют и не повелевают православным, поганских обычаев вводить» (Стоглав. Гл. 39). Особое кощунство этим обычаям предает то, что ношение одежды мусульманского покроя свойственно не мирянам, а именно духовным лицам.
В древности инок должен был носить головной убор, имеющий вид младенческой шапочки – «куколь беззлобия». До сей поры такие головные уборы носят, например, коптские иноки. Сегодня же новообрядные монахи и монахини воздвизают на свои главы цилиндрические клобуки, никак не похожие на детские «куколи беззлобия» и являющие собой дурную копию турецких фесок. Интересно, что греческие иноческие клобуки, у которых новообрядцы заимствовали форму, выглядят куда меньше и аккуратнее. Российская тенденция к увеличению греческих клобуков очень напоминает манеру африканских правителей XX века носить увеличенные в размерах генеральские фуражки европейского образца.
