Средства массовой информации сумели прочно утвердить в массовом сознании слово «глобализация». Это понятие весьма расплывчато, не говоря уже о различном отношении к нему со стороны «правых» и «левых», консерваторов и либералов. Православным христианам порой затруднительно определиться со своим отношением к этому процессу, несмотря на то что в православном учении есть позиция в отношении глобализации, хотя и выражена она не в политологических терминах, а в евангельских призывах и пророчествах. Но прежде всего нам нужно оформить определение глобализации.
Глобализация — это стирание мировых границ (политических, экономических, культурных и пр.) для распространения единого, западного образа жизни и мышления. Стирание политических границ — это формирование международных организаций и союзов, безвизовая политика и пр. Экономическая глобализация очевидна в том, что мировой товарооборот и сфера услуг привязаны к доллару и евро. А о западных деятелях искусства, музыкальной индустрии и кинематографа знает весь мир, подражает им — это глобализация в области культуры.
Неокончательная сформированность понятия «глобализация» позволяет идеологам использовать это понятие, как им вздумается. Когда глобализацию определяют лишь как «стирание границ», это только часть понятия, его тактическая сторона. Весь мир становится подобным Западу — вот в чём стратегическая задача глобализационного процесса. Но, поскольку современный Запад придерживается принципов светского гуманизма и постхристианских (а зачастую и антихристианских) ценностей, то вопрос отношения к глобализации для православных христиан может быть весьма тревожным. Св. апостол Павел убеждает нас: «Не применяйтесь к веку сему, но преображайтесь обновлением ума, дабы испытывать вам, что есть воля Божия: добрая и благоугодная и совершенная» (Рим. 12, 2). Вот перед христианином и встаёт закономерный вопрос поддержки либо отрицания главного вектора современного мирового политического процесса — глобализации.
Глобализм Православия
Православно-христианское учение глобально по своей сущности:
«Все вы чрез веру — сыны Божии во Христе Исусе. Ибо вы, которые были крещены во Христа, все вы облеклись во Христа. Нет иудея, ни эллина, нет раба, ни свободного, нет мужчины и женщины; ибо все вы — одно во Христе Исусе» (Гал. 3, 26–28).
Все народы мира имеют только один спасительный путь — Христа, только один способ спасения — Церковь. Эта черта православного учения именуется кафоличностью (от греч. «всемирный, вселенский»). Спасительная Жертва Господа нашего Исуса Христа обращена к каждому народу, невзирая на его этнические особенности, историю и культурный багаж.
Всемирное христианское учение, содержащее в себе всю истину о спасении души, состоит из Священного Предания (постановлений Вселенских и поместных Соборов, святоотеческого учения и литургической традиции Церкви) и Священного Писания (являющегося наиболее значимой частью Св. Предания).
Однако вселенская спасительная Истина не единообразна в своих национальных и культурных проявлениях, исторический опыт какого-либо одного христианского народа не может быть преподнесён иным народам как условие спасения от мiра сего. Уже раннехристианская культура была сплавом нескольких этносов: иудейского, греческого и римского, потому её нельзя считать ни глобальным, ни локально-национальным явлением. Космополитизм христианства состоит в обращении ко всем без исключения культурам.
Сегодняшнее распространение древлеправославия в Уганде и Пакистане является доказательством кафоличности, сохранённой в старообрядчестве. И, хотя большинство деталей богослужения и христианского обихода, будут заимствованы неофитами у русских староверов, со временем новообращённые христиане выработают собственные нюансы, обусловленные их собственным историческим опытом, социальным и политическим устройством, культурным своеобразием. Этот процесс объективен, хотя он может идти разными путями — в одном случае, может иметь место искажение вероучения из-за географической отдалённости от своих бывших единоверцев (как то имело место у т.н. древневосточных церквей: монофизитов Армении и Индии, несториан Китая), в ином — наоборот: на дистанции от ересей и греховных разбродов, смущающих христианские столицы, может ревностно сохраниться изначальное вероучение и церковный обиход (пример — сохранение двуперстия и древнего богослужения на Руси при переходе Византии на новые обряды и троеперстие).
Антиглобализм православия
Антиглобализм православного христианства проявляется в бережном отношении к национальному своеобразию, в уважении к местным формам Богоискательства (хотя это отнюдь не предполагает экуменического утверждения о равенстве религий). Наследие предков христианского народа — это история святости, история жизни в мире, центром которого был храм, а не дом культуры, не кабак, не супермаркет. Повседневность наших христианских предков была последовательным стяжанием святости, поэтому изучение истории и хранение традиций и укладов есть наш способ приобщиться к святому пути, проложенному в древние дни.
Но здесь нужно различать христианских и дохристианских предков. С точки зрения Св. Писания и миссионерской практики великих апостолов и равноапостольных проповедников, дохристианское прошлое любого народа также по-своему важно для усвоения впоследствии этим народом спасительных истин Евангелия. А в своей знаменитой речи в афинском Ареопаге св. апостол Павел подчеркнул, что проповедуемый им Бог — Бог «не иудеев только» и даже Бог не только христиан — Он «в прошедших поколениях позволил всем народам ходить своими путями, хотя и не переставал свидетельствовать о Себе» (Деян. 14, 16–17). Потому любой языческий народ по-своему тянулся к Богу, создавая различные культы и религиозно-философские системы. Поскольку это было создано до проповеди христианства, но не ради противоречия ему, в этих учениях и культовых практиках есть некоторые элементы, которые могли быть интегрированы в последующий христианский опыт отдельного просвещаемого народа. Именно так действовали св. равноапостольные Кирил и Мефодий, не проповедуя славянам на греческом или латыни, но старательно разрабатывая азбуки, основанные на нашей исконной речи, полной символами и скрытыми смыслами. Кириллица является одним из величайших христианских символов национального своеобразия.
С православно-христианской точки зрения, язычество (народная вера) есть национально прочувствованный духовный комплекс, состоящий из:
- отголосков изначальной, довавилонской традиции Богопочитания [3, 53],
- национальных духовных практик,
- моральных принципов, вызванных интуитивной обращённостью к не найденному ещё Богу,
- заблуждений-отклонений от изначальной Истины.
Собственно, этот элемент превалирует над остальными, потому христианская проповедь языческим народам начинается не с эллинистического «уравнивания богов», а с «перевода» христианской Благой Вести на язык смыслов и чувствований того народа, к которому обращена проповедь. По этой причине православное христианство задействует национальный или этнический фактор с самого начала своей проповеди, и никакого внешнего единообразия в выражении православного вероучения разными народами быть не может. Однако ощущение принадлежности к Единой Церкви — Телу Христову, Её вероучению — это глобальный фактор в православии.
Вопросы допустимого и приемлемого из национальных форм в православии решаются Поместными Церквами на основе принципа соборности — ключевого «социального» принципа Церкви. Одно из первых свидетельств Соборности в Писании — разбор вопроса о бывших язычниках, которые приняли Христа, минуя иудейский Закон, в XV главе Деяний св. апостолов, главный смысл которой: «Не затруднять обращающихся к Богу из язычников» (Деян. 15, 19).
В целом, взаимоотношение локального и глобального в православии метко выразил философ К.Н. Леонтьев словами «единство в многообразии». (Кто-то вспомнит слова Блаженного Августина: «В главном — единство, во второстепенном — разнообразие и во всём — любовь».) Единство Благой Вести не умаляется национальными особенностями Её раскрытия. Согласно учению св. Кирила Иеросалимского, основными компонентами соборности являются: повсеместность, целостность догматического учения, всеобщность спасаемых Церковью людей [4, 83]. Церковное единство — единство веры, а не организации (политической, социальной, культурной). Церковь стремится вовлечь в Себя, освятить Собой особенности национального чувствования и моральных норм, являющихся не изобретением какой-либо нации, а сохранённым довавилонским наследием изначального единобожия. Иоанн Мейендорф писал: «Православный Восток всегда стремился к воцерковлению тех элементов национальной традиции, которые могли способствовать развитию христианства в данном народе» [6, 158].
Таким образом, «единство в многообразии» уже самой логикой смысла исключает абсолютизм и глобализма, и нацизма. «Христианство <…> не придумывает никаких новых форм — оно всё существующее в этом мире наполняет новым и истинным содержанием. Принимая любую форму, Церковь возвращала Богу то, что Ему принадлежит, всегда и во всём восстанавливая ,,падший образ”» [2, 204].
Современная глобализация и православие
Современная глобализация — побочное, обмирщённое (секулярное) дитя христианства. Мир глобализации называют также миром постмодерна. Постмодерн можно описать кратко так: это отрицание модерна (с его светским гуманизмом, обмирщением и антирелигиозностью, верой в разум, равенство и научно-технический прогресс), но без возвращения в традиционное общество (с его повседневной святостью, сословным укладом и загробным смыслом жизни). Постмодернизм — это игра смыслами, в которые больше никто не верит. Логика современной (постмодернистской) секуляризации такова: деформация смыслов значительнее, чем изменение смыслосодержащих форм. Смыслосодержащие формы (в которые уже никто не верит) могут существовать по инерции, заполняясь инородным содержанием, которое только спустя некоторый срок станет заметным. Секулярная глобализация оставляет от христианства стремление к всеобщности, к единой смысловой системе. Однако сама Благая Весть о Спасителе и Его Церкви в «светском обществе» отбрасывается, а стремление к глобальности смыслов видоизменяется в стремление к глобальному единообразию норм морали, бытовых стереотипов и форм поведения. Один из современных теоретиков светской глобализации пишет: «Мораль на уровне человечества как целого требует, чтобы мы нарушали глубоко укоренившиеся нормы преданности и взаимности по отношению к нашей собственной группе» [9, 320]. Понятия «глобализация» и «обмирщение» нельзя разрывать, иначе каждое из них теряет свой смысл.
Постмодернисты (политики, бизнесмены, деятели культуры, учёные и изобретатели) строят свою концепцию новейшего миропорядка, видя стремление к децентрированию смыслом современной глобализации. Если нет центра — Христа и Его Церкви — как основы для смыслополагания любой деятельности, а стремление к обмирщению и насаждению либерально-западных ценностей достигло наивысшей эффективности (благодаря рычагам СМИ), то вовсе необязательно у нынешнего глобализационного процесса должен быть конкретный, статичный центр (например, США). Центр может и переместиться — отсюда и предсказанное политологом С. Хантингтоном [10] стремление некоторых цивилизаций самим стать «центром мира»: например, нынешняя «торговая война» Китая против США или активная деятельность запрещённой в России исламистской группировки ИГИЛ. В потребленчески-плоском мировом пространстве претендовать на лидерство может любая цивилизация, затёршая религиозные корни своей оригинальности.
«Децентрирование» открывает возможность и всемирному антиглобалистскому движению, стремящемуся сделать свои идеи популярными во всём мире — как некогда марксисты. Антиглобалисты сами превратились в глобальное движение, продвигая свои идеи антиамериканизма, антикапитализма и экологического образа мышления [7].
С третьей стороны, «децентрирование» мира, отсутствие укоренённости сподвигает многих представителей западной цивилизации ещё активнее (даже агрессивнее) настаивать на продолжении проекта «глобализация по-западному», использовать империалистическую ностальгию американцев или европейцев — отчасти этим обусловлены нынешние победы ультраконсерваторов во многих странах Запада начиная с США.
В итоге всё это приводит к кризису идей, к полной неразберихе. Современная глобализация привела народы мира к тому, что почти каждый оказался оторван от своих традиций, но единого «братства народов» так и не было создано. И теперь «восстал народ на народ и царство на царство», руководствуясь зачастую не материальной выгодой от войны, как раньше, но стремлением во что бы то ни стало уничтожить инородцев, носителей иной культуры и религии. С православной точки зрения, процесс этот хотя и трагичен, но закономерен. На вопрос Спасителю о Конце Времён Он указал: «Когда увидите мерзость запустения, ставшую на святом месте…» (Мф. 24, 15).
Антиглобализм и Православие
Иной моделью СМИ зачастую провозглашают национализм — замыкание в собственных культурных, этнических или религиозных рамках. Вернее, в том, что от этих рамок осталось после глобального процесса сведения культур к единообразию. Некоторыми эта перспектива видится как противодействие однополярной глобализации [9]. Иные религиозные деятели в рамках собственного неприятия глобализации пытаются воссоздать различные языческие религии или формы мироощущения — так родилось т.н. «неоязычество», особенно его основанная на фантазиях, инсинуациях и домыслах версия — «славянское язычество». Эти отголоски глобализации также укладываются в православно-христианскую картину Последних Времён.
«Тогда каждый, как преследуемая серна и как покинутые овцы, обратится к народу своему, и каждый побежит в свою землю» (Ис. 13, 14).
«Многообразие», с христианской точки зрения, имеет ценность только тогда, когда оно даёт обогащающее разносторонностью и разноприменимостью ви́дение единого Смысла, которым для христианина является спасение души, обожение. Если же «многообразие» замыкается на превозношении своей исключительности, оригинальности, самодостаточности, с христианской точки зрения это грех национальной гордыни. Который, как и всякий грех, ведёт к гибели и не может быть основой для действительно плодотворного творчества: политического, хозяйственного, социального. Сегодня возник даже особый «язык антиглобализма», представляющий собой последовательность перевёртышей глобалистических-либеральных смыслов и ценностей.
В православной философии истории процесс неравномерной глобализации (прерываемой войнами за мировое господство) и всплески национализма являются деталями единой картины, предшествующей созданию всемирного антихристианского политического пространства (государства):
«Восстанет народ на народ и царство на царство, и будут голод и землетрясения по местам; всё же это начало мук рождения. Тогда будут предавать вас на страдание и будут убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое. И тогда соблазнятся многие; и будут друг друга предавать и ненавидеть друг друга; и многие лжепророки восстанут и многих введут в заблуждение; от умножения беззакония во многих охладеет любовь. Претерпевший же до конца, тот будет спасен. И будет проповедано это Евангелие Царства по всей вселенной во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» (Мф. 24, 7–14).
Смысл всего этого процесса — действительно уничтожение цивилизационного своеобразия каждого этноса. Конец Света наступит, когда «окончатся времена народов» (Лк. 21, 24).
Для чего же — с православной точки зрения — нужны эти попытки антиглобализма, если глобализация однозначно завершится одномерной победой антихристова царства? Возможно, специальное стимулирование противодействия глобализации приведёт к созданию т.н. «автономных зон», по отношению к которым будет выработан собственный, уникальный язык подавления и господства. Подобно тому, как «зомбирование» посредством телевидения в наше время сменилось персональным воздействием на каждого пользователя Интернета или смартфона, с учётом его собственных особенностей и потребностей — так и глобальный антихристианский мир вовлечёт в себя все народы мира, каждому предлагая нечто своё — по сценарию, описанному в Откровении Иоанна Богослова. Философ Г. Маркузе писал: «Технический прогресс, охвативший всю систему господства и координирования, создает формы жизни (и власти), которые по видимости примиряют противостоящие системе силы, а на деле сметают или лишают почвы всякий протест во имя исторической перспективы свободы от тягостного труда и господства» [5, 9].
Итак, каково православное видение и глобализма, и антиглобализма в их различных обличиях? Православие чуждо обоим этим идейным движениям, ибо в них отсутствует центрирующий смысл, обращённый к Богу. Он подменяется стремлением к обретению некоего посюстороннего состояния. Словами философа Н.А. Бердяева, «территорией этого мира исчерпывается бытие <…> больше ничего нет, и это очень отрадно, так как даёт возможность обоготворить себя» [88]. Глобальное обезбоживание есть смысл финала мировой истории.
И глобализм, и альтерглобализм — не просто «внешние» или «чуждые» Православию идейные течения. Это именно вражеские точки зрения, потому что, как и всякие ереси, начали с одной с Православием платформы духовного единения и духовного разнообразия, но, преодолев упование на Христа и Его Вселенскую Церковь, оба эти движения формируют в глобальном безбожном пространстве своеобразный «иммунитет» к христианству. Теперь для одних наций христианство становится символом глобализации, насилия Запада над национальными, кровными, родными корнями. Для других — превращается в призыв к какой-нибудь «национально-освободительной борьбе», чаемый результат которой — не спасение души или вовлечение людей в Церковь, а установление определённой версии мирского порядка вещей.
Идеальное социально-политическое устройство — с точки зрения православного христианина — это Церковь Христова, поскольку в Ней верующий незримо сочетается с Самим Господом. Любые же национальные или политические движения имеют смысл только тогда, когда они начинаются внутри Церкви, после становления православного мировоззрения и преодоления былых мирских ориентиров, какими бы благозвучными они ни казались.
Библиография
- Бердяев Н.А. Философия Свободы. — М.: АСТ, 2002.
- Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. — Нижний Новгород: Братство св. А. Невского, 2003.
- Дугин А.Г. Философия традиционализма. — М.: Арктогея, 2002.
- Киприан (Керн), архим. Золотой век святоотеческой письменности. — М.: Паломник, 1995.
- Маркузе Г. Одномерный человек. — М.: АСТ, 2003.
- Мейендорф И., прот. Кафоличность Церкви // Мейендорф И., прот. Православие в современном мире. — Клин: Христианская жизнь, 2002. — С. 1513–1167.
- Субкоманданте Маркос. Другая революция: Сапатисты против нового мирового порядка. — М.: Гилея, 2002.
- Тарасов А.Н. «Антиглобалисты»: радикализующееся движение / Русский Архипелаг. URL: http://www.archipelag.ru/
- Фукуяма Ф. Великий разрыв. — М.: АСТ, 2003.
- Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. — N.Y.: Simon & Schuster, 1996.
