Старообрядческие ученые и писатели о крестном знамении. Конец XIX — начало XX вв.

Главная Публикации Наука и вера Старообрядческие ученые и писатели о крестном знамении. Конец XIX — начало XX вв.  

Темы публикаций

Старообрядческие ученые и писатели о крестном знамении. Конец XIX — начало XX вв.  

Подлинное знание есть только такое, 
которое является также умением владеть 
и обязательно пользоваться предметом знания.1  
Платон 

 
Оживление богословской мысли в среде древлеправославия наблюдается только к концу XIX — первой половине XX века. Именно этот период в истории староверия характеризуется появлением целого ряда новых сочинений, где весьма оживленно обсуждается тема возрождения старообрядческих церковных традиций на пороге нового столетия. Доказывая необходимость и жизненную насущность церковных традиций русских старообрядцев, авторы сочинений новой эпохи производят попытку заново систематизировать и переосмыслить Священное Предание Православной Церкви, доказать преемственную органическую связь современного им старообрядчества с вселенской Церковью Христовой и духовной апостольской традицией. Естественно, что двоеперстному крестному знамению, как отличительному признаку церковной идентификации Древлеправославия, на страницах трудов нового поколения старообрядчества уделяется особое внимание, и подчеркивается важность сохранения древнего архаического богослужения.  
Разбор и анализ сочинений старообрядцев конца XIX — начала XX вв. уместно будет начать с книги Уральского епископа Русской Православной Старообрядческой Церкви (Белокриницкая иерархия) Арсения Швецова под названием «Оправдание Старообрядствующей Святой Христовой Церкви в ответах на притязательные и недоумительные вопросы настоящаго времени», ибо в данном сочинении наиболее последовательно и систематично излагается оправдание двоеперстного крестного знамения.  

Старообрядческие ученые и писатели о крестном знамении. Конец XIX — начало XX вв.  

Епископ Арсений Уральский (Онисим Васильевич Швецов) — крупный старообрядческий деятель, писатель, полемист, догматический мыслитель. Прославленный в лике святителей Церковью Христовой — Русской Православной Старообрядческой Церковью. Его сочинения написаны строгим, четким и ясным языком, приближенным к памятникам старообрядческой полемики второй половины XVII века. Автор множества сочинений, таких как «Беседа зрителя и богомольца», «Книга об антихристе», «Исповедание веры в Символьную Церковь», «Начертание церковной истории», «Истинность старообрядствующей иерархии», целого ряд писем, статей и бесед и др. Произведения владыки Арсения по достоинству причислены к классике старообрядческой литературы и письменности. Епископ Арсений Уральский канонизирован Русской Православной Старообрядческой Церковью в 2008 году.  

Книга «Оправдание Старообрядствующей Святой Христовой Церкви…» была написана в 1880-е годы XIX века в обстановке сильнейшего идеологического давления, оказываемого на старообрядчество государственной Церковью, и представляет собой ответ на разного рода измышления, ставящие под сомнение истинность положений, хранимых староверием. Это сочинение, в котором изложены история и догматические основы старообрядчества, является одной из наиболее удачных и известных книг епископа-писателя. Книга составлена в виде вопросов и ответов.  
Защита отстаиваемой старообрядчеством церковной точки зрения у епископа Арсения начинается со сравнения двух имевших место в истории Христианской Церкви прецедентов: можно ли сравнить случай отмены празднования Пасхи в один день с евреями (14 нисана по лунному календарю) с введением в России в XVII веке троеперстия? Епископ Арсений убежден в том, что два сравниваемых случая церковной практики имели совершенно разную природу. По мнению автора книги «Оправдание Старообрядствующей Святой Христовой Церкви…», отмена празднования Пасхи 14 нисана является не нарушением апостольского предания, а естественным процессом исторического развития Церкви Христовой, что не может идти в сравнение с отменой двоеперстия — употребительного многовекового всеобщего обычая, подкрепленного святоотеческим и каноническим авторитетом, — как проявлением неверия в непогрешимость Церкви как Тела Христова: «Праздновать Пасху преждевременно, в 14 день первыя луны, было только… снисхождение святых апостол ко обычаям языческим и иудейским. Но таковое снисхождение всегда существует только до того времени, доколе от него не может происходити разорения сущему Апостольскому Преданию. Но перстосложение для крестного знамения никак не могло быти терпением для святых апостол к каковым-либо обычаям язычества и иудейства, ибо крест ни у кого, кроме христиан, не изобразуется, а христианам изображати его на лицах своих предано от святых апостол… Но если изображати на лице крест есть Апостольское Предание, то ясно, что и персты слагать для изображения его также Апостольское Предание, как о сем свидетельствует прп. Максим Грек… сие называя Апостольским Преданием».2 Кроме анализа традиционных вероучительных текстов, используемых старообрядцами в качестве ссылок для подтверждения правоты защищаемых ими позиций, епископ Арсений был знаком с современными его эпохе сочинениями проф. Н.Ф. Каптерева и архиеп. Филарета Гумилевского. В трудах данных ученых была изложена теория постепенного изменения формы крестного знамения в течение истории: т.е. в одно время христиане крестились одним перстом, потом двумя и затем тремя. Епископ Арсений, посвящая часть своего труда опровержению этой теории, указывает на отсутствие достоверных исторических свидетельств, достаточно доказывающих существование предполагаемых явлений в церковной жизни. Ссылку архиеп. Филарета Гумилевского на свт. Иоанна Златоуста (54-я беседа на Евангелие от Матфея), который, по Филарету, учил креститься одноперстием, еп. Арсений считает несостоятельной. Проведя подробный филолого-лингвистический анализ текстов проповедей Константинопольского архиепископа, еп. Арсений находит некоторое противоречие разных переводов бесед Иоанна Златоуста на русский язык и делает следующие выводы: «Мы видели древнеписьменный Златоструй, хранящийся в библиотеке Спасо-Евфимиевского монастыря в Суздале, который собран сербским царем Симеоном. В 22-й главе сего Златоструя помещено нравоучение от 54-й беседы на Евангелие от Матфея. Здесь имеются и указанные слова Златоуста, но только перст сказан числом множественным, а именно: Не просто персты должно изображать его (крест) и проч. Это для нас составило задачу: почему одни и те же слова Златоуста у разных переводчиков стоят различно? Но благодаря тому греческому слову «дактило», которое Филарет Черниговский начертал по-гречески не единственным числом и не множественным, но двойственным, оная задача решается так: Святый Златоуст учил изображати крест двумя перстами, но переводчики его беседы не держались того правила, чтобы строго удерживать в числе двойственность. Посему один по ближайшему сходству в начертании у греков двойственного числа в падежах именительного и винительного с дательным единственнаго переводит числом единственным, а множественнаго множественным, что в славянском языке нередко допускается выражать единственным числом вместо двойственнаго. Так, например, очень часто говорят: слышал своим ухом и видел своим глазом. Но все это понимают, что говорится за оба уха слышащаго и оба глаза видящаго. А другой переводчик двойственное число греческаго слова переводит числом множественным на том основании, что при опущении двойственнаго числа в славянском наречии, так же как и в русском языке, двойственное число уже выражается обыкновенно множественным».3 Мы хотим подчеркнуть, что в рамки данного исследования не входит языковой анализ первоисточников, однако приведение обширной цитаты еп. Арсения нам потребовалось для расширения обзора методов и способов ведения межконфессиональной полемики, используемых старообрядцами.  

Также неосновательной считает еп. Арсений ссылку архиеп. Филарета на поучения Кирилла Иерусалимского и Петра Дамаскина в оправдание троеперстия, называя данную аргументацию надуманной вследствие искажения смысла святоотеческих слов. В частности, еп. Арсений говорит о недобросовестности работы синодальных типографий, где святоотеческие изречения по рассматриваемой нами проблематике были преднамеренно исправлены, а следовательно, искажены в пользу троеперстия, ибо для старообрядцев считалось традиционным использовать тексты св. Кирилла Иерусалимского и прп. Петра Дамаскина для защиты ими (старообрядцами) приемлемой формы совершения крестного знамения.4  
Епископ Арсений Уральский критически подходит к исследованию проф. Н.Ф. Каптерева, в котором известный профессор МДА доказывает имевшие место случаи употребления одноперстия в древней Христианской Церкви. Епископ Арсений полагает, что ссылки на тексты, приписываемые свв. Епифанию Кипрскому, блаж. Иерониму Стридонскому, блаж. Феодориту Кирскому, церковным историкам Созомену и Иоанну Мосху, а также св. Григорию Двоеслову, были сделаны проф. Каптеревым, в качестве простой компиляции вслед за митр. Макарием Булгаковым и Филаретом Гумилевским, без всякой критической проверки последних на подлинность. Уральский епископ наводит на мысль, что митр. Макарий и Филарет произвели неудачную попытку подтверждения одноперстия святоотеческим авторитетом. Эта неудачность заключалась, по его мнению, в том, что Булгаковым и Гумилевским был произведен подбор аргументации исключительно с целью историко-богословской дискредитации двоеперстия. Более того, до времени появления троеперстия не существовало ни одного серьезного свидетельства, подтверждающего теорию проф. Каптерева и вышеупомянутых архиереев Православной Церкви господствующего вероисповедания. Еп. Арсением также не было найдено прямого указания на одноперстие в приводимых митр. Макарием, архиеп. Филаретом и впоследствии Н.Ф. Каптеревым текстах: «Как многие поборники троеперстия нападали с придирчивыми обвинениями к Апостольскому Преданию о двоеперстии, то уже не следует верить таковым свидетельствам об одноперстии, потому что они противопоставляются на подрыв двоеперстия, и при том по рассмотрении их не имеется прямаго подтверждения одноперстию».5  

Уральским епископом было замечено одно противоречие в научных изысканиях Н.Ф. Каптерева. Профессор Каптерев, утверждая одноперстие в качестве древнейшей формы крестного знамения, высказал, что монофизиты продолжали придерживаться этого, как признающие во Христе одну природу, но в то же время Каптерев пишет об одноперстии как обычае, придуманном яковитами, одним из направлений монофизитства: «Но если яковиты измыслили или придумали обычай одноперстия, то очевидно, что до монофизитства таковаго не было, и потому напрасно почтенный профессор самим же им указанному свидетельству противоречит».6 Т.е., с одной стороны, проф. Каптерев утверждает древность одноперстия и тут же отзывается о нем как о происшедшем от яковитов. «Следовательно, — пишет в завершение своего исследования по проблеме крестного знамения еп. Арсений, — все предположения о существовании одноперстия со времен апостольских теряют всякую силу, чтобы сдвинуть со своего места Апостольское Предание о двоеперстии».7  

Епископ Пермский и Тобольский Антоний (Паромов) известен написанием объемного труда апологетического и догматически-систематического характера под названием «Святоотеческий сборник» (последнее издание вышло в Москве, в 1910 году). Книга написана как пособие по ведению публичных диспутов со старообрядцами-беспоповцами, в ней рассматриваются животрепещущие в старообрядческом мире вопросы эсхатологии: о пророках Илии и Елисее, антихристе, ересях и природе Православной Церкви. Глава 11 сочинения носит название «В чём заблуждается господствующая церковь», где епископ Антоний уделяет внимание факту и обстоятельствам перемены в Русской Церкви двоеперстия на троеперстие. При защите двоеперстного крестного знамения автор применяет два подхода к объекту своего исследования: духовно-мистический (богословский) и исторический. 

Богословская сторона проводимого исследования заключается в защите тезиса о важности и необходимости следования Апостольскому Преданию как одной из форм Богооткровения миру. Ссылаясь на апостола Павла и святителя Василия Великого, епископ Антоний пишет: «Крестное знамение, которое верные изображают на себе, имеет начало от самого Христа, хотя об этом в Евангелии или апостольских посланиях не писано. Святые апостолы завещали верующим хранить не только одни писаные предания, но и устные».8 В соединении с вероучительной частью апологии находится целый ряд ссылок на традиционные для старообрядцев вероучительно-полемические первоисточники: иконописное творчество апостола и евангелиста Луки, блаженного Феодорита Кирского, письменные Кормчие XIII века, Стоглавый Собор, книги «О Вере» и «Кирилову», свидетельства прп. Максима Грека, древнерусских митрополитов Георгия и Даниила, патриархов Иова, Филарета и Иосифа.  

Исторический пласт произведения епископа Антония составляет выстраивание полной хронологической картины событий деятельности патриарха Никона, охватывающей промежуток времени с 1656 по 1667 гг., т.е. период проживания в Москве восточных патриархов. 
Совокупность собранных в одну главу свидетельств привело епископа Антония к выводу о том, что «со времени патриаршества Никона господствующая в России Церковь, изменив учение о некоторых церковных преданиях, явно отступила от учения древней Церкви и о двоеперстии», т.е. троеперстие, как считает епископ Антоний, не имеет никаких оснований для получения статуса символа истинного выражения христианских догматов, приемлемого для православных христиан.  

Федор Ефимович Мельников является одним из самых выдающихся деятелей русского старообрядчества (Русская Православная Старообрядческая Церковь, Белокриницкое согласие) первой половины XX века. Блестящий писатель, историк, богослов и публицист активно защищал церковную позицию старообрядцев на страницах множества неоднократно переизданных сочинений, на публичных диспутах и межконфессиональных дискуссиях. Мельников обладал глубокими энциклопедическими познаниями в области гуманитарных наук. Его труды написаны интересным, живым и доступным языком. В них чувствуется глубокий ум и обширная эрудиция автора. Несмотря на эмоциональный, в общем и целом, стиль изложения идеи, что дало основания некоторым современным авторитетным ученым в области истории и культуры старообрядчества сказать о Мельникове как о пристрастном исследователе, Федор Мельников умеет применить академический подход к первоисточникам, оценивает исторические документы и цитаты объективно и непредубежденно: «Конечно, Ф.Е. Мельникова трудно назвать беспристрастным исследователем, однако нарисованная им картина во многих случаях вполне точно отражает жизненные реалии».9  

Исследователи письменного наследия Ф.Е. Мельникова разделяют творчество писателя на два периода: историко-публицистический и философско-публицистический, — развивавшиеся соответственно в до- и послереволюционное время.10 Проблема двоеперстия и троеперстия была переосмыслена и изучена Федором Мельниковым в первый период его творчества.  

В «Краткой истории Древлеправославной (Старообрядческой) Церкви» форме крестного знамения посвящена отдельная глава «Двоеперстие или троеперстие». В свойственном автору духе обличения и полемизма Мельников говорит о важности формы перстосложения для Синодальной Церкви даже в начале XX века, в то время, когда богословы и миссионеры данной церкви издают целые тома сочинений, направленные на облечение «косности» и «невежества» старообрядцев. В подтверждение своего мнения автор приводит результаты постановления заседания московского синодального духовенства о недопустимости написания икон с изображением двоеперстия.11 
Особое внимание писатель Мельников уделяет времени появления и методам утверждения троеперстия в России, восходя к историческим событиям середины XVII века. «Вопрос о двоеперстии и троеперстии был в то время страшным и роковым, вопросом жизни и смерти. Примешь троеперстие — будешь полноправным гражданином, «православным» христианином, а останешься с двоеперстием — обречен на гибель: будешь проклят, постоянно гоним, подвергнут мучительным пыткам и сожжен в срубе или скончаешь жизнь на пытке, на плахе, на четвертовании, или всю жизнь будешь скрываться в лесах и других непроходимых местах, на далеких окраинах России и даже за пределами её»12. Исследования Федора Мельникова привели автора к выводу об утверждении троеперстия в обиходе Русской Церкви исключительно методами административно-правового и силового давления по одной-единственной причине — несостоятельности богословской и исторической реабилитации крестного знамения, существовавшего во всеобдержнности в Греческой Церкви. Старообрядческий писатель критикует предоставленный нами выше набор аргументов, вышедший из-под пера официальной богословской и исторической науки, обосновывает их ложность и несостоятельность: «почти за триста лет новая церковь13 не смогла выработать единого общепринятого исповедания в принятом ею триперстии»14. «Триперстие навязывалось русскому народу насильно: оно стало знамением жесточайших гонений на православных христиан. Из-за него и ради него благочестивых людей мучили, убивали, сжигали. Вся страна обагрилась кровью святых мучеников. Миллионы лучших сынов и дщерей Святой Руси целые века преследовались во имя этого триперстого знамения»15. 

В другом сочинении — «История Русской Церкви со времен царствования Алексея Михайловича до разгрома Соловецкого монастыря» в главе «Проклятие за двоеперстие» Мельниковым проанализирован ход проведения соборов 1653 — 1666–1667 гг., утверждавших новый обряд, в их хронологической последовательности. В главе освещены события издания патриархом Никоном знаменитой «Памяти», приезд и совместное служение подозрительных, как считает автор, духовных лиц, вышедших с Востока, произнесенные проклятия на двоеперстие, а также народную реакцию на происходящие церковные события. В данной книге Ф. Мельников продолжает обосновывать собственную научную позицию, заключавшуюся в утверждении положения об исключительно насильственном введении троеперстия в России: «Проклятие было актом безумия. Для заезжих иерархов было безразлично, что они делают в России, лишь бы им давали милостыню. Никону нужно было это проклятие для личного торжества, чтобы оправдать чем-либо свою борьбу с двоеперстием».16  

В публицистической статье «Торжество Двоеперстия», Федор Мельников излагает историю канонизации, последующей деканонизации и возобновление почитания святой благоверной княгини Анны Кашинской. Историк старается показать необоснованность деканонизации княгини, ибо данное мероприятие стало возможным со стороны Синодальной Церкви по одной-единственной причине — правая десница нетленных мощей святой изображала двоеперстное крестное знамение. В кощунственном, как считает Ф. Мельников, акте деканонизации Анны Кашинской отображается вся сущность отношения синодальной церкви к старообрядчеству: «В этом позорном для господствующей церкви факте ярко выразилось ненавистническое и жестокое отношение иерархии к древней Русской Церкви и её святым. Он очень наглядно дает каждому понять, кто состоит в расколе в отношении к древней Церкви — старообрядцы или их гонители».17 Почитание св. Анны Кашинской обрело второе дыхание только в 1909 году. 
Отдельного внимания заслуживает обоснование Ф.Е. Мельниковым двоеперстия в ключе православного догматического богословия. Ф. Мельников в подкрепление своей авторской позиции производит обильное цитирование святоотеческих текстов, посвященных богословскому толкованию защищаемого им крестного знамения. Исследователь утверждает, что новая форма знамения — триперстие не способно показать всю глубину учения Православной Церкви о Богочеловечестве Христа, его распятии. В троеперстии «о Сыне Божием как Богочеловеке, как Исусе Христе не говорится ни единым словом: о Нём нет никакого исповедания в триперстии. Это знамя без Богочеловека, без Христа Спасителя».18 Троеперстие, по Мельникову, выражает еретическое учение о распятии на кресте не Богочеловека, а всей Св. Троицы, символически изображаемой тремя перстами, что дает все основания говорить о данном способе крестного знамения, как об отвержении «самой сущности христианства, его сердцевины, его центрального смысла и идеи».19 Таким образом, единственной приемлемой формой совершения крестного знамения необходимо считать двоеперстие, так как «оно ясно и определенно выражает… центральную сущность христианства: распятие и смерть на кресте Богочеловека, а с Ним и сораспятие всего человечества… Оно существенно и наглядно: евангельская и апостольская проповедь».20 

Следовательно, троеперстие, как утверждает Ф. Мельников, «можно было принять или по непониманию смысла и значения христианства, или по насилию»21. Творческое наследие Ф.Е. Мельникова не теряет своей актуальности в современном старообрядческом мире.  

Трофим Сергеевич Тулупов — один из выдающихся деятелей старообрядчества XX века. Являлся членом Древлеправославной Поморской Церкви (беспоповцы, приемлющие брак). Зарекомендовал себя в качестве талантливого церковного писателя, поэта, публициста и полемиста. Написал несколько сочинений по религиозной тематике, среди которых выделяется известный очерк «О разделении Русской Церкви». Конечная судьба Т. Тулупова неизвестна. По одним источникам, он умер в феврале 1940 г. в дальних советских лагерях от сердечной недостаточности. По другим, осужден в 1937 г. по 58-й статье и расстрелян 8 февраля 1939 г.  

Проблему двоеперстия и троеперстия Т.С. Тулупов рассматривает в очерке «О разделении Русской Церкви» во 2-й и 7-й главах. Протест против распоряжения патриарха Никона в феврале 1653 года Т. Тулупов считает безусловно справедливым, «потому, что это распоряжение Никона было чуждо русской православной Церкви, так как этого новшества ранее русская Церковь… не знала».22 Автор «Очерка» указывает на неприемлемость никоновских реформ по чуждости самого источника их проведения. Новизна троеперстного обычая заключается в отсутствии его церковной авторитетности, неизвестности возникновения такового, ненахождении похожего в истории церкви прецедента, когда привычный священный, дорогой сердцу русских христиан обычай двоеперстия вдруг объявляется запретным, еретическим, его употребление чревато применением полицейско-административных санкций, а взамен изображаемому на иконах великими христианскими святыми крестному знамению предлагается чуждое и непонятное троеперстие. «Что же касается заявлений Никона в своей «Памяти» о троеперстии, что оно есть якобы тоже апостольское предание и святых отец учение, то это неправда, неправда потому, что нет оснований для подобного утверждения Никона и его сподвижников».23 В подтверждение своей концепции Трофимом Тулуповым собираются историко-архивные материалы, религиозные книги и святоотеческие писания, в которых излагается учение о двоеперстии. К используемому Тулуповым в полемике материалу относится греческая Кормчая издания 1888 г., Добротолюбие, Древлеписьменная Кормчая, писания прп. Максима Грека, частные послания иерархов, исследования современных ему ученых: Н. Каптерева, Е. Голубинского, еп. Филарета. После приведения различных свидетельств о двоеперстии как обычае, являющемся частью церковного предания, Т. Тулупов рассматривает троеперстие как перстосложение, «которое не имеет абсолютно никакого подтверждения в истинности и правильности ни со стороны чисто духовной литературы, ни со стороны гражданско-исторической. Наоборот, мы видим везде и всюду, что это перстосложение, то есть троеперстие, есть перстосложение новое и, во всяком случае, не апостольского происхождения и св. отец учения, ибо мы не находим этому основания».24  

В 7-й главе «Очерка» Т. Тулупов пытается доказать абсурдность наложения клятв собора 1666–1667 гг. на двоеперстие и остальные обычаи, содержавшиеся в Русской Церкви до середины XVII века. Обладая обширным материалом по противостарообрядческой полемике, анализируя исходные принципы аргументации представителей «новообрядствующей» церкви, Тулупов дает читателю развернутое представление о подборе синодальными писателями доказательств, свидетельствующих в защиту новопринятого крестного знамения, называет таковые насмешками и хулениями на двоеперстие, что, по убеждению автора старообрядческого полемического очерка, не может быть воспринято всерьез здравомыслящим православным христианином: «В изображение хулы на древнее церковное предание — двуперстное сложение для крестного знамения — …использован самый наиругательнейший лексикон в отношении этого св. предания; оно обозвано «арианством, несторианством, македонианством, злобожным разделением, армянством, Ариевою пропастью, армянским кукишем, адовыми вратами, демоносным и чертовым преданием».25 Оскорбительная аргументационная методология, используемая духовно авторитетными в новообрядчестве богословами, учеными и мыслителями, свидетельствует, как то расценивает Т. Тулупов, о характерном настроении всей Синодальной церкви: «Вот чем дышало, жило новообрядствующее православие… Проклятия, анафемы, хуления, порицания, ругательства совершенно пресыщали атмосферу новообрядчества».26  

Письменное наследие Т.С. Тулупова было полузабыто и обрело новую жизнь только к концу XX века. Его сочинения имеют немалую научную и духовно-назидательную ценность. Комплексный анализ трудов одного из выдающихся старообрядческих писателей конца XIX — начала XX века ещё ждёт своего исследователя.  

Сочинение С.И. Быстрова «Двуперстие в памятниках христианского искусства и письменности» — одно из уникальнейших и единственных в своем роде памятников старообрядческой мысли. Оно уникально тем, что заставило читателя по-новому пересмотреть многие мнения и взгляды, касающиеся церковных событий середины XVII века. Изначально труд С. Быстрова был опубликован в журнале «Церковь» и до 2001 года ни разу не издавался. Автор, мобилизуя современные ему достижения археологии, дошедшие до нас памятники искусства, богословской мысли, путем ретроспективного метода исследования убедительно доказывает существование двоеперстия на протяжении всей христианской истории, обосновывает его древнее апостольское происхождение. Текст исследования сопровождается соответствующими иллюстрациями фресок римских катакомб, мозаики, росписей, статуй, икон и т.п. различных периодов, на которых изображается двоеперстное крестное знамение. «Иллюстрации, которыми сопровождается текст, подобраны таким образом, что рисуют ситуацию в разных областях христианского мира».27 

Цель сочинения С. Быстрова — доказать, во-первых, существование двоеперстия как апостольского обычая, во-вторых — утвердить положение о необоснованной его замене на троеперстие в Русской Церкви. В течение многих лет Быстровым был собран редкостный материал, искусно скомпонованный в единое системное целое и использованный в защиту двоеперстия, с целью «проследить исторически, при свете вещественных памятников, факт существования двоеперстия во все времена христианской истории и установить, что двоеперстие как символическое перстосложение для крестного знамения и благословения не есть случайное или недавнее явление в истории Церкви».28  
Анализ книги Быстрова показывает намерение автора доказать церковно-вселенский характер двоеперстного крестного знамения, некогда существовавшего во всеобдержанности самых влиятельных на мировой арене христианских церквей: «памятники христианского искусства, взятые… для иллюстрации, относятся не к одной какой-либо стране в отдельности, но почти ко всем почти виднейшим областям христианского мира: Греции, Рима, Венеции, славянских государств, Афона и др.»29 

С.И. Быстров начинает исследование памятников христианской религии, датирующихся II–IV веком, и заканчивает обзор культурного наследия христианства XIV столетием. Книга разделена на VI глав, в каждой из которых автор подвергает анализу и описанию известные и выдающиеся богослужебные предметы, главным образом — иконы, фрески, статуи и изображения, свидетельствующие о существовании двоеперстия в употреблении христиан на различных этапах существования Церкви Христовой. Быстров привлек такие материальные первоисточники, как образ Смоленской Пресвятой Богородицы, писанный, по преданию, ев. Лукой, бронзовая статуя апостола Петра в Риме, фрески римских катакомб, различные изображения и части большого Латеранского саркофага, Миланский Диптих, мозаики церквей Аполинария Нового, экспонаты Ватиканского музея, иконы с окладов Евангелий, резные изображения святых и сюжетов на религиозные темы и др. Из области литературного наследия христианских мыслителей были использованы труды свт. Иоанна Златоуста, блаж. Иеронима, свв. Кирилла Иерусалимского, Петра Дамаскина, Максима Грека, митрополита Даниила, патриарха Иова, митрополита Макария, канонические постановления Стоглав, Книга о Вере, Кирилова книга и др., а также научные достижения современных С. Быстрову ученых: Н. Кондакова, Н. Покровского, В. Прохорова, Н. Каптерева, Н. Голубинского.  
Задействованный в доказательстве Быстровым своей идеи научный материал никогда не подвергался сторонним сомнениям в его подлинности. Собранные факты были ранее скрываемы представителями синодальной Российской Православной Церкви. Труд С. Быстрова не был незамечен его современниками. В частности, исследователь-самоучка Ф.Е. Мельников, который, по замечанию доктора философских наук Алтайского университета М.Я. Боброва, не сделал не одной ошибки, с точки зрения канонов ведения современного научного исследования, назвал книгу «Двоеперстие в памятниках христианского искусства и письменности» «лучшим исследованием»30, благодаря чему «в апостольском происхождении двоеперстия теперь не может быть ни малейшего сомнения».31  

Таким образом, С. Быстров отстаивал и доказал тезис об общехристианском, мировом значении двоеперстия. Данный вид перстосложения не мог являться следствием какой-либо ереси, некогда занесённой на Русь в XIV–XV веках, ибо существует со времен апостольских, о чем ясно свидетельствуют найденные факты. Двоеперстие является не только старообрядческим обыкновением. Оно, как показывает исследование, служит выражением веры Вселенской Христианской Апостольской Церкви. В заключение статьи необходимо назвать еще одно сочинение С. Быстрова — «По востоку. Путешествие старообрядческих епископов», где описано посещение православных восточных церквей Греции, Палестины, Сирии и др. епископами Русской Православной Старообрядческой Церкви (Белокриницкая иерархия). В данной книге автор говорит о существовании в Греческой Церкви икон Христа и святых с разным перстосложением для благословения: двоеперстием и именословным.32 

Как было отмечено выше, XIX век не ознаменовался появлением в старообрядческой среде заметных сочинений, посвященных обоснованию и защите приемлемых древлеправославными христианами церковных положений. Практическое отсутствие широкой писательско-публицистической деятельности в этот период (за исключением отдельных немногих писателей) обусловлено, главным образом, внешними факторами. Акция гражданского неповиновения в декабре 1825 года, прошедшая в форме открытого выступления активистов из числа членов тайных «Северного» и «Южного» обществ, а также последствия данного события вынудили царское правительство во главе с Николаем I предпринять ряд комплексных жестко-административных мер, направленных на пресечение всякого инакомыслия и реакционных течений в Российской империи. К числу политически неблагонадежных слоев населения страны, как это полагало правительство, относилось старообрядчество, сторонники которого рассматривались как «вредные нарушители общественного порядка»33. Таким образом, неблагожелательная государственная политика в отношении старообрядчества, а точнее, обострение таковой, обусловило заметное сокращение писательской и апологетической деятельности среди представителей данной конфессиональной группы.  
Императорский указ 17 апреля 1905 года предусматривал лояльное отношение государственной власти ко всем конфессиям и религиозным объединениям, действующим на территории Российской империи. К таковым автоматически причислялось и старообрядчество. Выход манифеста представители господствующей церкви встретили с явным недовольством, т.к. старообрядцы получили юридически закрепленную свободу в исповедании своих религиозных убеждений, пользуясь отныне равноправием наряду с другими религиозными организациями. Это давало возможность старообрядческим начетчикам открыто выступать в публичных диспутах по вопросам веры с синодальными миссионерами. Для старообрядцев наступает эпоха, названная ими золотым веком. Церковная активность древлеправославных поражала современников. В это время переживания новой волны старообрядческой апологии появляются историко-богословские сочинения Ф.Е. Мельникова, Т.С. Тулупова, С.И. Быстрова, Д. Варакина. Выходят в свет труды, посвященные мировоззренческому анализу и философской рефлексии старообрядческой истории, её идеи и смысла, авторами данных сочинений являются известные В.Г. Сенатов, В. Рябушинский, И.А. Кириллов.  

Продолжая традиции протопопа Аввакума, братьев Денисовых и других старообрядческих мыслителей и богословов «первой волны», историки и философы старообрядчества сумели мобилизовать всю мощь древлеправославного церковного наследия для защиты своей веры, что позволило видным деятелям из этой среды выступать на публичных диспутах с представителями иных конфессий, в том числе официальной православной церкви, издавать книги в частных и религиозно-общественных организациях. Вклад апологетов и начетчиков начала XX века в развитие духовного наследия старообрядчества сложно переоценить. Их труды служат своего рода учебными пособиями для изучения старообрядческого вероучения в среде современных древлеправославных христиан. Сочинения писателей «Старой Веры» исследуемого в данной статье хронологического периода являются настольными книгами для старообрядческих богословов и учёных, занимающихся исследованиями в данной области отечественной культуры, что определяет актуальность творческого наследия знаменитых религиозных писателей древлеправославия в конце XIX — начале XX века. 

Поделиться: