Изучение источников по русскому расколу показывает, что конфессиональная политика Российской империи в отношении старообрядчества не отличалась веротерпимостью [1. 2. 3. 6. 7]. В 1722 г. император Петр I издает специальный указ, в котором предусматривается применение политики «насильного миссионерства» конфессии господствующего вероисповедания в отношении насельников Выговского старообрядческого общежития для обращения оных в лоно официального православия. В этом же году для выполнения императорского указа в Поморье направляется миссионерская группа во главе с синодальным иеромонахом Неофитом, которым было составлено 106 вопросов вероучительно-полемического характера, предназначавшихся для написания на них ответов живущими там старообрядцами. Результатом кропотливого труда выговских староверов оказался выход в свет в 1723 г. «Поморских ответов». Это сочинение считается результатом интеллектуальной работы коллектива авторов, но основной вклад в его написание был сделан Андреем Денисовым, киновиархом Выгорецкого общежительства.
А. Денисов первым в истории русской науки применил палеографический метод для своего исследования. Обладая глубоким умом и обширными познаниями в истории, философии, религиоведении и языкознании, Денисов составил фундаментальное богословское сочинение, которое определяет вероучительные основы русского старообрядчества — древлеправославную догматику. «Поморские ответы» — своеобразный старообрядческий катехизис, опыт систематизации и исследования, который еще не имеет себе равных на протяжении всей истории старообрядческой мысли, что «показывает замечательное умение Андрея трактовать абстрактные проблемы догматики и обрядности, равно как и его эрудицию. Не будет преувеличением сказать, что «Поморские ответы» стали первым русским научным трактатом, написанным в соответствии со строго научными методами» [2].
Стиль написания этого сочинения характеризуется полным отсутствием публицистического субъективизма, от чего были иногда несвободны главные лидеры раннего старообрядчества — протопопы Аввакум и Иоанн Неронов, а также известный старообрядческий историк и богослов XX века Ф.Е. Мельников. На страницах «Ответов» мы не встретим резких выпадов в сторону противоборствующей конфессиональной группы. Денисов сумел на протяжении всей книги выдержать умеренный полемический тон, шаг за шагом разбирая спорные церковные моменты.
Актуальным объектом полемики между старообрядцами и новообрядцами является форма совершения крестного знамения. Из 106 вопросов, заданных иеромонахом Неофитом, проблеме формы совершения крестного знамения в «Поморских ответах» уделены ответы: 5–15, 39–47, 50 (части 1–3). Следовательно, исследуемой нами теме в «Поморских ответах» посвящено 26 ответов.
В начале исследования о крестном знамении выгорецкие отцы дают общую характеристику и систематизацию свидетельств о двоеперстии: «Киими персты креститися прия князь Владимир от святыя Восточныя Церкве, и яко сие содержаше вся Древлероссийская Православная Церковь, — показуется от трех достоверных свидетельств: а) от содержащагося обычая, не прервавшагося даже до Никона; б) от святых икон, греческих и российских, во всех церквах российских, едино являющихся; в) от святых книг тако старописанных, яко старопечатных свидетельствующих» [5, 26].
Таким образом, накопленный материал А. Денисов разбивает на несколько групп:
- святоотеческие сочинения, в которых находится подкрепление правильности двоеперстия;
- нетленность мощей прославленных русских святых, употреблявших данное крестное знамение, и их десницы, сложенные двоеперстно;
- свидетельства о двоеперстии в православной иконописи;
- подтверждение правильности двоеперстия в вероучительных и богослужебных текстах.
Проделав огромную исследовательскую работу, А. Денисов нашел 105 археологических и исторических свидетельств того, что до патриарха Никона Русская Церковь не знала троеперстия [5, 26–50]. «Ответы» значительно расширяют круг святоотеческих высказываний относительно крестного знамения. К блаж. Феодориту Кирскому, Петру Дамаскину, Мелетию Антиохийскому, Максиму Греку добавляется антикатолический полемист св. Никифор Панагиот. Сочинения вышеперечисленных св. отцов С. Денисовым подробно цитируются [5, 27–29].
Автор «Поморских ответов» производит систематизацию имеющихся у него источников хронологическим образом, разбивая их на периоды, сообразные со временем правления московских князей и царей. Составителями «Поморских ответов» перечисляется целый ряд прославленных Русской Церковью святых, тела которых обретены нетленными, а персты были сложены двоеперстно. К таковым относятся преподобные Феодосий Киево-Печерский, Илия Муромец, Иосиф Многоболезненный. Далее перечисляется множество православных икон, написанных до XVII в., на которых изображенные святые неизменно держали двоеперстное перстосложение.
Далее в книге анализируются письменные вероучительные источники, имеющие онтологический статус сакральных текстов и подтверждающие истинность двоеперстия.
После перечисления источников, их обзора и толкования, составителями «Поморских ответов» делаются следующие выводы: «Сицевыми пермножайшими свидетельствы, старороссийское и восточное православие, еже двема перстома, а не тремя, знаменоватися объявляет. Сице… вся Россия прияша от восточных церквей и содержаша даже до Никона патриарха, двема перстами креститися и благословити [5, 50]. Авторы книги выражают уверенность в том, что двоеперстие некогда являлось самым распространенным и общеупотребительным образом крестного знамения, имеющим вселенские масштабы. Однако ко времени правления патриарха Никона двоеперстие сохранилось только в Русской Церкви.
Представители послераскольного официального православия, для утверждения в верующей среде троеперстия, пошли по пути искажения исторических фактов. В результате в начале XVIII в. появились «Деяния на еретика Мартина Мниха» и «Феогностов требник».
Авторство «Деяний на еретика Мартина Мниха» приписывается митрополиту Стефану Яворскому, который впервые привел данный документ в качестве мощного аргумента в противостарообрядческой полемике. «Деяния» являются как бы приложением к книге митрополита Питирима «Пращица духовная» — произведения, написанного для обличения староверия.
Монах Мартин — вымышленное историческое лицо. В 1149 г. он якобы появляется на Руси и проповедует сомнительное учение, состоящее из синтеза латинских и армянских вероучительных положений. В «Деяниях» сказано, что обычай двоеперстия и другие церковные положения, защищаемые староверами, были принесены на Русь именно этим еретиком. Его учение, исходя из «Деяний», было осуждено киевским собором 1157 г. При составлении «Поморских ответов» братья С. и А. Денисовы были вынуждены коснуться этого «Деяния» и, проделав его историко-филологический анализ, пришли к выводу о подложности этого документа и элементарной вымышленности описанных в нем событий. Сущность вопиющего подлога данного исторического документа автор «Поморских ответов» излагает в следующих пунктах: «Об оном деянии мы имеем многое сомнение сих ради вин: 1. Не достоверно есть нам о бытии еретика Мартина и на него соборов, понеже от всех летописцев о сем не является. 2. Время оно, написанное в харатейном деянии, не согласуется летописцем российским и великокняжению Ростиславлю. 3. Последи обретенное харатейное и выпечатанное деяние, с прежде выданным от Питирима списком, в летах не согласует и в речах многих разнствует, и противу списка немалых речей не имеет. 4. Образ летописания и обычай, и вид письма и речения не древняго времени, но нынешняго обычая показует. 5. Тщание писавшаго деяние показуется не тако на Мартинова предания, яко же вящьшими словесы ратующее на нынешних староверцев стояние. 6. Предания, в оном писанная, многая древлецерковным яко греческим, тако и российским чином содержания противна суть. Сия шесть видов сомнения о деянии известнейше составляем» [5, 57–8].
«Поморские ответы» указывают на низкое качество составленного представителями господствующей церкви подлога. Выговскими отцами не найдено ни одного исторически авторитетного и достоверного свидетельства об этом документе ни в летописях, ни в церковной литературе. Русские летописцы и греческие хронографы нигде не упоминают киевского собора 1157 г., состоявшегося во время княжения князя Ростислава и правления церковью митрополита Константина, более того, летописями не были зафиксированы материалы деяний и вероучительных определений этого якобы бывшего собора.
Братьями Денисовыми также указывается на стиль и язык написания «Деяний», сильно разнящиеся от древнерусского письменного обыкновения. «Деяния», по замечанию критиков, были написаны на языке и наречии, близком к современному им XVIII в., а не к XII в. Начетчиков Выговской пустыни также смущает то, что ни патриарх Никон, ни Иоаким, ни первые сторонники реформ не сделали ни одной ссылки на «Деяния еретика Мартина Мниха», упоминания о которых в сочинениях ранних реформаторов отсутствуют. Таким образом, «Поморские ответы» строго научным путем сумели разоблачить подлог представителей синодальной церкви. Однако, несмотря на это, ссылки на «Деяния» позволяет себе делать выдающийся историк Русской Церкви член Санкт-Петербургской академии наук митрополит Макарий Булгаков [3, 71].
Следующим этапом научно-исследовательской работы А. Денисова стало опровержение исторической достоверности так называемого «Феогностова требника», служебника митрополита Феогноста — подлога, составленного также представителями правительственной церкви для попытки подтверждения существования троеперстия на Руси до патриарха Никона. «Поморские ответы», в свою очередь, выдвигают достаточно веские основания для вывода, что «Феогностов требник» — такой же поддельный документ, как и «Деяния на еретика Мартина Мниха». Эти основания сводятся к трем положениям:
Русские митрополиты Киприан, Фотий и Даниил, Макарий, патриарх Филарет, писавшие послания, касающиеся совершения крестного знамения и др. уставных церковных особенностей, «противно требнику сему писаша. Аще был бы сей требник, не быша противно ему писаша» [5, 71]. Во время проведения реформы патриархи Никон, Иоаким и Иоасаф не делали ссылок на этот требник, что уверяло староверов в его отсутствии [5, 60].
В «Феогностовом требнике» замечены лингвистические несоответствия литературной традиции дораскольной Руси, — «речения и глаголы, не согласные обычаю времени Феогностова» [5, 71] (разбору языковых разногласий составители «Ответов» посвятили около трех последующих страниц).
Общее несоответствие требника православной традиции и духу апостольского предания. Главным образом, авторов приводит в смущение обильное количество анафем на двоеперстие, что, по их мнению, не могло быть написано во времена митрополита Феогноста, когда двоеперстие являлось общеупотребительной формой выражения православных догматов в Русской Церкви [5, 64–74].
Таким образом, «Деяния на еретика Мартина Мниха» и требник митрополита Феогноста были признаны поморскими старообрядческими апологетами в качестве подложных документов, качество подделки которых являлось очень низким. Выговскими отцами было обнаружено множество вопиющих противоречий и несогласий с древлеправославным апостольским преданием. «И понеже в обех сих книгах, яко в деянии соборнем, тако в требнице Феогностове, толикая исполненная сомнения, толикая сопротивная всем учителем и всей древлеправославней церкви обретаются, опасство от них немалое имуще, поверити им весьма боимся» [5, 78] — выносят свой окончательный научный вердикт относительно истинности аргументов новообрядцев о троеперстии составители «Поморских ответов».
Продолжая выявлять историческую и богословскую несостоятельность троеперстия, приведенную в книге митр. Питирима «Пращица духовная», «Поморские ответы» говорят о невозможности существования двоеперстия в латинской Церкви, как то утверждает митр. Питирим. Последний приводит высказывание отца Церкви Константина Панагиота представителю католицизма, убеждая его перейти от двоеперстия к троеперстию. Но А. Денисов показывает очевидность несуществования в западном христианстве двоеперстия. Высказывания же св. Константина, как утверждают «Поморские ответы», было истолковано митр. Питиримом в пользу своего мнения [5, 79–81]. Также несостоятельным, по археологическим свидетельствам, «Поморские ответы» считают обычай пятиперстного именословного благословения, встречающийся, по утверждению автора «Пращицы», на некоторых иконах. Исследуя художественное наследие древнерусской иконописи, выговские старообрядцы не находят на иконах именословного благословения и считают его обычаем нововводным: «Колико образов есть в Российском царствии, во градех и селех и монастырех: колико греческих, сербских, болгарских и прочих древлецерковных: и на всех сих в молении и благословении двоеперстное сложение везде сияет, о чесом в 5 ответе мы пространно явихом» [5, 84].
Наиболее аргументированно, с богословской точки зрения, А. Денисов обосновывает еретическую природу троеперстия, считая недопустимым его использование в молитвенной практике правоверному христианину, и находит точное догматическое обоснование защищаемого им двоеперстия. Двоеперстие, как считают составители «Поморских ответов», является богословски до конца завершенным и в наиболее полной степени видимым образом выражающим полноту православного вероучения по нижеприведенным основаниям:
- Древлеправославная церковь сложением двух перстов учит исповедовать во Христе два естества в одной ипостаси.
Два перста являются вербальным выражением исповедования Распятого на кресте Богочеловека [5, 144]. - Троеперстие, на введении которого настаивает новообрядствующая церковь, не может выразить подобной богословской глубины, вводя в молитвенный обиход верующих людей догматическую сумятицу. Совершение крестного знамения — осенение тела образом Креста во время молитвы — необходимо для напоминания верующим о Христе Распятом, взявшем на Себя грехи мира.
- По православному вероучению, на Кресте был распят Христос, а не вся Святая Троица, как символизируют собою нововводные три перста, «но един от чистых кровей Святыя Девы вочеловечашася и все смотрение Свое сотворь, распятся плотию, а не пострадавшему Божеству Его. По сим благословенным винам, елико двоеперстное сложение в знаменовании креста держати достоверствуемся, толико троеперстное сложение прияти опасаемся» [5, 26].
- Нарицание двоеперстия «арианством и македонианством», как то утверждают синодальные богословы, ибо Св. Троица изображается, по мнению сторонников нового обряда, «неравными перстами», «Поморские ответы» считают искусственно надуманным и богословски необоснованным, так как Священное Предание влагает в древлецерковное крестное знамение истинный православно-вероучительный смысл, соответствующий Божественному Откровению: «Сие исповедание ереси Ариеве неподобно есть: Арий бо во Святей Троице три естества и существа исповедаше: иное существо Отца, иное — Сына, иное Святаго Духа глаголаше и научаше веровати Сына создана, а не рождена, Духа Святаго сотворена, а не Бога суща. И понеже в сложении перстов Святая Церковь научает исповедати едино естество, едину силу и честь Святыя Троицы: убо арианскому зломудрованию противно есть» [5, 149].
Что касается упреков автора «Пращицы» в том, что старообрядцы якобы грешат тем, что исповедуют Троицу «тремя неравными персты» — на это возражение выговские отцы говорят о невозможности до конца поведать тайну Св. Троицы, тем более посредством таких рациональных рассуждений, как проведение катехизических аналогий при помощи анатомических особенностей человеческой руки. Подобный тип богословского умствования не свойственен святоотеческой традиции и Преданию. Форма крестного знамения, утверждают поморские староверы, является общим, символическим и целостным выражением православных догматов, а двоеперстие, по свидетельству историко-богословского наследия Православия, является самым точным способом зримого исповедования православных истин: «и в сложении персты (большим, безымянным и мизинцем, по форме двоеперстия. — А.Р.) Церковь не любопытствующи посредства… но Ипостасную Троицу изъявляет… Святыя Троицы таинство образуется» [5, 153–154].
Несостоятельным в богословском отношении является также обвинение защитников двоеперстия в «армянской ереси» — монофизитстве: «Святое древлецерковное православие в сложении двою перстов, указательнаго и великосредняго, исповедуя два естества Христова, не уподобляется, но сопротивляется еретиком арменом: понеже армени едино естество во Христе исповедуют… на исповедающия же во Христе два естества клятвы налагают, и Христа, страдавша на кресте божеством умствуют. Но по старопечатным книгам крестящиеся сопротивно арменом, во Христе два естества двема перстома изображают, и Христа Бога во двою естеству, на кресте плотию страдавша, двема перстома знаменующееся изъявляют: убо арменстей ереси весьма сопротивляются» [5, 155]. Похожие мысли авторы поморских ответов излагают также по поводу обвинения старообрядцев в несторианстве через совершаемое ими крестное знамение [5, 155–157]. Анафематствование древлецерковного двоеперстия и христиан, его употребляющих, выговские старообрядцы считают вопиющим прецедентом, которого не знала церковная история: «Сия ведящим нам проклятия оная и анафемы слышати страшно, глаголати же зло и трепетно есть» [5, 157].
Таким образом, «Поморские ответы» являются одним из самых богословски развернутых и до конца завершенных первоисточников старообрядческой апологии, на страницах которого представлена целая система защиты церковных положений, сохраняемых староверием, в том числе и двоеперстия. Значимость «Поморских ответов» остается актуальной среди старообрядцев до сегодняшнего дня. Этот памятник религиозной мысли, рожденный в идейном мире русского старообрядчества, может явиться ценным источником для изучения истории развития религиозного сознания в нашей стране. Проведение всестороннего научного анализа «Поморских ответов» еще ждет своих исследователей, ввиду малой разработанности и широкой актуальности темы данного объекта изучения.
