Гражданские и церковные «преступления» боровских старообрядцев в XIX – начале ХХ вв.

На протяжении всего XIX в. численность населения г. Боровска и уезда растет, в том числе и старообрядческого. Последнее не может не вызывать беспокойства правительства Российской империи и Синода. Многие авторы утверждали, что в процентном отношении старообрядцы оставляли 70% от всего городского населения [1, с. 47; 2, с. 76; 16, с. 169]. Попробуем разобраться с этим вопросом.

Количество старообрядцев в 1819 г. составляло 2644 человека (Таблица 2). К 1857 г. количество старообрядцев официально сократилось на 278 человек. В 1861 и 1862 гг. происходит резкое сокращение численности старообрядцев (на 1094 человека и 1060 человек) по сравнению с 1819 г., составляя, соответственно, 1550 и 1584 человека. Но уже в 1868 г. официальная статистика фиксирует в Боровском уезде 2914 старообрядцев, а через год их количество возрастает на 349 человек (3263 человека). В 1897 г. численность старообрядцев уже составляет 4650 человек, а через пять лет количество старообрядцев резко возрастает почти в два раза и составляет 8446 человек.

Медленный рост количества старообрядцев в первой половине XIX в. вызван репрессивной политикой Николая I по отношению к старообрядцам, которые скрывали от официальных властей свое вероисповедание. Во второй половине XIX в. происходит количественный рост боровских старообрядцев. Интересно отметить, что на протяжении всего XIX в. количество старообрядцев, проживающих в городе, увеличивается с 639 человек (1819 г.) до 7225 человек (1903 г.), а численность старообрядцев, проживающих в уезде, наоборот, изменяется волнообразно: 1819 г. — 2005, 1857 г. — 1372, 1869 г. — 1655, 1897 г. — 940, 1903 г. — 1221 человек. Такие колебания можно объяснить тем, что в Боровском уезде часть сельского населения уходила на отхожие промыслы или на заработки в Москву, а поэтому было трудно произвести точный официальный подсчет старообрядцев по духовному и гражданскому ведомству].

Таблица 2. Численность старообрядцев Боровского уезда в XIX – начале ХХ вв.

	Боровский уезд (чел.)			Источник
Год	Город	Уезд	Итого
1819	639	2005	2644	Государственный архив Калужской области (ГАКО). Ф.32. Оп.19. Д. 1204. Л. 1, 12–17. 28–47, 225
1820	702	2044	2746	ГАКО. Ф. 32. Оп. 19. Д. 1216. Л. 2. Л. 17–27, 64–80, 129, 192, 217.
1821	763	2044	2807	ГАКО. Ф. 32. Оп. 19. Д. 1217. Л. 43, 143–173
1823	777	2972	3749	ГАКО. Ф. 32. Оп. 19. Д. 1307. Л. 238–239.
1826	1009	1327	2336	ГАКО. Ф. 32. Оп. 19. Д. 1442. Л. 120–129.
1833	1238	1560	2798	ГАКО. Ф. 32. Оп. 19. Д. 1662. Л. 53, 95–96.
1857	994	1372	2366	Попроцкий М. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба: Калужская губерния. Ч. 1. Спб., 1864. С. 267–270, 278–281.
1861	933	617	1550	ГАКО. Ф. 32. Оп. 13. Д. 896.
1862	925	659	1584	ГАКО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 313. Л. 700; Д. 248. Л. 121–122.
1868	1535	1379	2914	Калужские епархиальные ведомости. 1968. Ведомость 23; ПК на 1869 г. Калуга, 1869. Отд. 2 «Б».
1869	1608	1655	3263	ПК на 1870 г. Вып. 2. С. 17–23.
1897	3710	940	4650	Первая всеобщая перепись населения Российской империи. 1897 г. Тетр. 1. Спб., 1901; Тетр. 2. Спб., 1903.
1903	7225	1221	8446	ГАКО. Ф. 32. Оп. 4. Д. 959. Л. 47.

Начиная со второй половины XIX в. численность населения в Боровском уезде сократилась на 11322 человека (17,5%), в то время как численность старообрядцев увеличилась на 2284 человека (96,5%) (Таблица 3). Если в 1857 г. в Боровском уезде проживало 3,66% старообрядцев от всего населения (64613 человек), то в 1897 г. их было уже 8,7%. Причем показатель сельского населения медленно идет на уменьшение с 2,47% (1857 г.) до 2,1% (1897 г.), а численность старообрядческого населения в Боровске возрастает с 10,97% (1857 г.) до 44,1% (1897 г.).

Конечно, рост числа старообрядцев в Боровске не мог не вызывать отрицательную реакцию как синодальной церкви, так и государственных чиновников. На это счет сохранилось много высказываний как первых, так и вторых. Но на этом мы останавливаться не будем. Несмотря на все их усилия, старообрядчество в Боровске крепло и набирало силу, что привело к его расцвету в первые два десятилетия ХХ в.

Таблица 3. Соотношение численности населения Боровского уезда и старообрядцев в XIX – начале ХХ вв.

	Население Боровского уезда (чел.)			Старообрядцы Боровского уезда (чел.)			Отношение старообрядческого населения ко всему населению (%)				Источник
Год	Город	Уезд	Итого	Город	Уезд	Итого		Город	Уезд	Итого
1857	9058	55555	64613	994	1372	2366		10,97	2,47	3,66	Попроцкий М. Ч. 1. С. 267–270, 278–281.
1868	8956	55831	64787	1535	1379	2914		17,1	2,5	4,5	КЕВ. 1968. № Ведомость 23; ПК на 1869 г. Калуга, 1869. Отд. 2 «Б».
1869	9489	54815	64304	1608	1655	3263		16,9	3,0	5,1	ПК на 1870 г. Вып. 2. С. 8–15, 17–23.
1897	8414	44877	53291	3710	940	4650		44,1	2,1	8,7	Первая всеоб-щая перепись населения Рос-сийской импе-рии. 1897 г. Тетр. 1. СПб., 1901; Тетр. 2. СПб., 1 903.

На протяжении XIX в. на территории Боровска и уезда проживало от 10 до 17% старообрядцев от общего количества старообрядческого населения Калужской губернии. Если соотношение старообрядцев, проживающих в сельской местности, уменьшалось с 15,6% в 1819 г. до 2,6% в 1897 г., то соотношение городского населения было практически стабильно – около 40% – и только к концу столетия увеличилось до 57,9%. [Анализ произведен на основании таблицы №2 и таблицы №3. См.: 17, с. 36, 37.]

Самым страшным временем для боровских старообрядцев была николаевская эпоха, когда государство путем репрессий стремилось полностью искоренить старообрядчество (таблица) [3, с. 472, 473, 605−607].

Таблица. Расправа над старообрядцами в России за 1842–1952 гг.

	1842	1843	1844	1845	1846	1847	1848	1849	1850	1851	1852
Под судом	878	1989	3489	4505	4979	2906	5775	5930	3689	3412	4744
Отдано на военную службу и сослано в Сибирь, Закавказье	110	115	172	228	204	105	211	243	137	99	143
Залючено в тюрьму		302	641	402	647	197	600	691	149	47	2
Оставлено под надзором полиции		155	223	178	291	151	291	607	290	401	361
Отослано на увещание к духовным властям	768	766	1712	2381	2703	1736	3934	3538	2746	2512	3897
Заключено в монастырь					1			3	1
Освобождено от суда				1316	1133	467	748	714	366	353	341

Согласно сведениям, собранным офицерами генерального штаба, в Калужской губернии в 1857 году насчитывалось 19358 последователей старообрядческих толков [18, с. 3]. Кроме административных мер, применяемых к старообрядцам, как видно из отчета калужского губернатора, в 1857 г. употреблялись те же меры, что и в предыдущие годы, а именно: 1) священникам предписывалось следить в своих приходах за точным исправлением населением всех треб; 2) «заблуждающихся» вразумляли через собеседования с ними в «духе кротости евангельской». Для этого некоторые раскольники «были поручаемы местным благочинным, а другие были отсылаемы в духовные правления и консисторию, для предписанных законом форменных увещаний; сверх того, были посылаемы по местам особые миссионеры» [18, с. 7].

Государство сверху спускало указания о пресечении роста численности старообрядцев. Однако эти распоряжения редко выполнялись: уездное начальство, приходские священники и монастырские власти должны были считаться с населением, их окружавшим. В секретном письме от 19 мая 1856 г. епископ Калужский и Боровский Геннадий к калужскому губернатору пишет о том, что по время Страстной недели и Светлой седмицы боровские старообрядцы составляли многолюдные «сборища» для отправления церковных служб в домах Л.В. Богомолова, С.Г. Воронкова, X. Головтеева, А. Макеева, И.М. Шапошникова (Щербакова). Церковные службы старообрядцев охранялись местными властями: 15 апреля квартальным надзирателем Докуниным, а 16 апреля полицейским унтер-офицером Тупицыным [4, л.1 – 1об.].

Ежегодно Калужскому губернатору подавались сведения, собранные из городских магистратов уездных судов губернии. Целые тома составляли так называемые дела о «преступлениях» старообрядцев против православной веры, которые включали в себя исполнение духовных треб и таинств старообрядческими священниками по старообрядческим канонам (крещение, брак, погребение), переход из официального православия в старообрядчество, пропаганду старообрядческих взглядов и «совращение» в старообрядчество, содержание моленных и т.д.

Боровским магистратом в 1859 г. зафиксированы дела о «преступлениях старообрядцев против православной веры»: о несогласии В.А. Баранова и Е. Бритаревой освятить свой брак в православной церкви; о «совращении» Н. Куркиным своих детей в старообрядчество и о похоронах своих детей по старому обряду мещанином Е.П. Титовым и крестьянином д. Федорино Т. Яковлевым [7, л. 30, 57–67]. Аналогичные дела повторялись из года в год, заставляя старообрядцев более критически относиться к государственному и церковному законодательству и их исполнителям.

Крещение. Легче всего было завести судебное дело на старообрядцев, используя их нежелание крестить своих детей в синодальной церкви. Так, в 1858–1859 гг. были судимы за крещение своих детей боровские крестьяне д. Федорино Терентий Яковлев и Андрей Андреев; мещанин Григорий Федотов с женою, Герасим Матеевич Нечаев за крещение своих родившихся младенцев [6, л. 39, 40 об., 41 об.]. 20 ноября 1857 г. было вынесено более серьезное судебное постановление боровскому мещанину Григорию Федотовичу Шевелеву с женой за крещение своего ребенка. Осужденные отсылались на духовное увещание, а за то, что окрестили «новорожденного сына по раскольническому обряду на основании 198 стат. того же уложения, заключить их в тюрьму на один год» [5, л. 10].

Также старообрядцам запрещалось усыновлять или быть опекунами детей, которые были крещены в синодальной церкви. 15 ноября 1843 г. из Калужского губернского правления был разослан секретный циркуляр №259 «О воспрещении раскольникам принимать к себе в семейство детей православных» [15, л. 26]. В указе основной упор делался на беспоповцев, которые не молятся за царя и не признают браков, но это касалось и старообрядцев, приемлющих священство.

К старообрядцам применялись не только увещательные меры. Трагичной оказалась судьба семьи боровского мещанина Ирошникова и его жены Елены, осужденных в 1851 г. к ссылке в Закавказье за то, что они не захотели детей крестить в официальное православие [14].

Трофим Михайлович Ирошников (на 1851 г. ему 37 лет), мещанин, за его упорство суд приговаривает отдать его в солдаты на Кавказ, лишить звания и состояния. Но, если по здоровью не подойдет, то сослать на поселение в Закавказский край. Жена Елена также была осуждена за то, что не захотела, чтобы ее дети принимали «православие». За это ее лишили прав и сослали в Закавказский край на поселение. Перед ссылкой были составлены их словесные портреты. Трофим — рост 2 аршина 5 вершков, волосы на голове, брови, борода русая, усы рыжеватые, нос продолговатый, рот и подбородок умеренные, макушка выстрежена. Елена — 35 лет, рост 2 аршина 4 вершка, волосы на голове и на бровях русые; лицом бела, немного рябовата; нос, рот, подбородок умеренные [14, л. 5 об. – 8].

Пока решалась судьба семьи, дети их Филипп, Афанасий и Петр были «присланы под страж в тюремный замок», где и должны были оставаться до решения дела родителей [14, л. 34].

О пересмотре дел за Ирошниковых просила их родственница 3-й гильдии купчиха Фекла Ирошникова, но письмом из МВД от 19 сентября 1851 г. калужскому губернатору ей было отказано [14, л. 49–50].

После прибытия семейства Ирошниковых на поселение родители умирают, дети остаются сиротами. В ноябре 1852 г. Петр Михайлович Ирошников, брат Трофима, просит калужского губернатора графа Егора Петровича Толстого вернуть из Кавказской ссылки своих племянников. На запрос калужского губернатора о судьбе детей 18 августа 1853 г. был дан ответ Шемахинского военного губернатора:

«Господину Калужскому Гражданскому Губернатору

По положению Комитета гг. Министров, в 1852 году боровский мещанин Трофим Ирошников с женою Еленою Крупениною, как оказавшиеся особенно вредными по упорству в поддержании и распространении своей старообрядческой лужковской ереси, присужден к ссылке Закавказье на поселение. С ними вместе отправлены дети их Филипп, Афанасий и Петр, которые в том же году прибыли в Шемаху и водворены в селе Астраханке Ленкоранскаго уезда, где Ирошников и жена его вскоре умерли.

Между тем боровский купеческий сын Петр Ирошников, узнав о положении детей, подал прошение Вашему Сиятельству, поясняя, что брат его Трофим Ирошников с женою умерли и дети 1-й 11-ти, 2-й 6-ти и 3-й 4-х лет остались без всякого призрения, и, как они высланы Закавказье не по положению комитета гг. Министров, а по желанию родителей, просит возвратить их в г. Боровск на попечение его как родных племянников. Вследствие сего Калужское губернское правление от 31 декабря 1851 года за №20898, сообщая о вышепрописанном, уведомляет, что в положении Комитета гг. Министров о детях не было упомянуто, но на вопрос о совместном отправлении их с родителями г. Управляющий Министерством Внутренних дел предложил г. Начальнику Губернии поступить на основании общих законов; поэтому они и выпущены в Закавказье.

Шеманское Губернское Правление, приступая к разрешению ходатайства брата покойного Ирошникова, предлагало Ленкоранскому уездному начальнику спросить упомянутых детей, не пожелают ли они принять православную веру для выпуска их на прежнее место жительства. На это от 20-го мая сего года №320 уездный начальник донес, что старший из них не согласен оставить старообрядческую секту, средний по малолетству не мог быть опрошен, а меньший умер.

Так как оставшиеся в живых сыновья умершего Ирошникова Филип и Афанасий выпущены в Закавказье не по суду, а согласно желания родителей и в здешнем крае близких родственников, на попечении которых они могли бы находиться, не имеют, и родной дядя их боровский купеческий сын Петр Ирошников желает взять их для призрения и воспитания, находя, с своей стороны, возможным удовлетворить просьбу Ирошникова испрашивал разрешения на это г. Наместника Кавказского. Вследствие сего Его Светлость 30-го июля за №225 разрешил мне дозволить помянутым Ирошниковым возвратиться в г. Боровск Калужской губернии к означенному дяде их.

Об этом имею честь уведомить Ваше сиятельство, для надлежащего распоряжения. При этом присовокупляю, что вместе с сим я предписал Ленкоранскому уездному начальнику о выпуске сирот Ирошниковых в г. Боровск» [14, л. 29, 54, 70–71].

Из ссылки вместо полной семьи возвратились 2 брата: Филипп и Афанасий; их родители и младший брат были погребены в чужой земле.

Погребение. Больным вопросом для старообрядцев оставался вопрос об отпевании и погребении своих единоверцев. По закону 1771 г. отведение места под старообрядческие кладбища было возложено на обязанность гражданской власти. Законом 7 мая 1812 г. запрещалось при отводе земли под старообрядческие кладбища давать еще и разрешение на устройство часовен. В Боровске старообрядческое кладбище упоминается в 1800 г., когда на нем был построен боровскими купцами Г.П. Никишовым и И.Л. Щукиным каменный «голубец» на могиле своих родственников, что вызвало раздражение церковной власти и по требованию архиепископа Феофилакта через губернское правление приказом от 1 августа 1800 г. было дано указание его уничтожить [19, с. 36].

На протяжении всего XIX в. старообрядцам чинились препятствия в захоронении своих единоверцев. Так, в 1858–1859 гг. был судим боровский мещанин Ефим Петрович Титов за самовольное захоронение своей дочери по старому обряду [4, л. 38 об.]. В ноябре 1883 г. священник с. Русиново не разрешал старообрядцу И.В. Александрову похоронить своего внука «на старом кладбище в ограде». Тот похоронил его самостоятельно. Возбуждено в Калужской духовной консистории [10].

28 марта 1900 г. епископ Калужский и Боровский обратился с письмом к Калужскому губернатору о том, что 17 июня 1899 г. в 10 часов вечера сыновьями Н.П. Жданова — Михаилом, Пафнутием, Василием, Петром и Николаем из их дома был вынесен гроб отца и перенесен в дом братьев Кожухиных на ул. Нижняя, где находилась старообрядческая моленная. Переносили с церковным пением, несением впереди иконы и зажженными свечами. Все это происходило при стечении народа до 30 человек. Далее следовала просьба указать полиции, чтобы такое больше не допускалось [11, л. 4–7].

Брак. Переход в старообрядчество (возвращение/«совращение») из синодальной церкви чаще всего зависел от того, что прихожане перед смертью хотели оставаться в вере отцов или считали старую веру за более правильную, или во время брака, когда одна из сторон была не старообрядческая, таких по их желанию перекрещивали.

В 1850 г. чиновнику особых поручений Чебышеву было дано задание разобраться, почему в Боровском уезде много верующих «отложилось» от православия. Им было проведено расследование и составлены списки перешедших в старообрядчество. Согласно спискам, за 1848–1850 гг. в старообрядчество перешло 85 человек. Одной из причин перехода многих боровчан в старообрядчество, по мнению Чебышева, была в 1848 г. холера [8, л. 23–70].

Но переходы продолжались и после холеры. В 1858–1859 гг. был судим мещанин Иван Сапунов с семейством за «уклонение в раскол». К нему были прияты меры, и все семейство было отправлено на духовое увещание [6, л. 42].

Если о переходе в старообрядчество узнавали приходские священники, то они жаловались в Духовную консисторию и требовали расследования. Так, 19 марта 1884 г. священник Пятницкой церкви о. Иоанн Жаров посетил больную прихожанку девицу Анастасию Николаеву. В доме у больной он обнаружил женщин-старообрядок. Дарья Никифорова Девятова сказала, что больная «переправлена в старообрядчество» и ее перекрестил старообрядческий священник И.П. Щедрин. Священник Жаров приводит полицию и с ее помощью удаляет из дома женщин-старообрядок [9, л. 1].

Женитьба старообрядца на нестарообрядке (или наоборот) тоже была хорошим поводом для заведения уголовного дела и начала преследования со стороны властей. Так, 8 ноября 1871 г. в моленной боpовского мещанина Алексея Лаpионовича Томилина стаpообpядческий священник Максим повенчал купеческого сына Михаила Андpеевича Молчанова с дочеpью купца Ивана Онисимовича Томилина Ольгою [12, л. 4–7].

По исповедальным спискам Молчанов и Томилин «pаскольниками» не числились, значит они проходили в приходе, к которому были приписаны официально, как «пpавославные», поэтому права венчаться у старообрядческого священника они не имели. Велено было указом Калужской духовной консистории от 14 декабря 1871 г. священнику Благовещенского собора Чеpткову сделать увещание и о результатах донести. Увещание протоиерея Черткова результатов не дало. От своих взглядов увещаемые не отказались.

16 января 1898 г. в Ждановской моленной священником Иоанном Щедриным был повенчан мещанин Василий Петрович Подшивалов с крестьянкой Варварой Стрельцовой. Полицейский надзиратель 2-й части сообщил об этом в Калужскую духовную консисторию, так как Подшивалов старообрядец, а Стрельцова нет. Венчание было открытым, и многие жители присутствовали на нем [13, л. 2–6]. Отец Варвары Василий Афанасьевич Стрельцов был сторожем в Троицкой церкви. Варваре был 21 год, и, следовательно, получается, что ее «совратили в раскол». Был составлен протокол. Через несколько дней, 23 января 1889 г., был составлен новый протокол на Варвару, где говорится, что ее мать старообрядка, и она с матерью ходила молиться в старообрядческую моленную, поэтому ее в «раскол» никто не совращал. «Я… считала себя всегда старообрядкою и потому в январе 1898 г. повенчана была в Ждановской моленной со старообрядцем Василем Петровичем Подшиваловым» [13, л. 18]. Постановлением от 31 января 1899 г. дело было прекращено, так как жених и невеста были старообрядцами [13, л. 23].

Более комичный случай произошел в 1912 г., когда на выездной сессии Калужского окружного суда в г. Боровске без участия присяжных заседателей слушалось дело настоятеля Покровской старообрядческой общины А.Д. Ковшова. Сущность дела заключалась в следующем. 18-летний купеческий сын Капырин, предки которого издавна принадлежали к старообрядчеству, вступил в брак с 17-летней девушкой, принадлежащей к господствующей церкви. Они повенчались в с. Красное. После свадьбы молодая чета Капыриных, не желая «числиться за господствующей церковью», обратилась в установленном порядке с просьбой к губернатору о перечислении их в Покровскую старообрядческую общину. Священник о. Афанасий Ковшов присоединил жену Капырина к старообрядчеству. За это против Ковшова возбуждено было преследование за присоединение к старообрядчеству несовершеннолетней. На суде Капырин заявил, что он принадлежал и не переставал принадлежать к старообрядчеству, и только по необходимости повенчался у «православного» священника. Священник также не признал себя виноватым, ссылаясь на указ 17 апреля 1905 г. о веротерпимости. Но окружной суд признал о. Афанасия виновным и приговорил к 5-рублевому штрафу [20, с. 1116].

Весь XIX в. боровские старообрядцы, несмотря на административно-религиозные преследования светскими и духовными властями, сохраняли свою веру, традиции и обычаи.

Источники и литература

1. Балабанов И.П. Об условиях местной жизни в городах. Боровск//Боровск: страницы истории. Вып. 1. Боровск, 1999. С. 47.

2. Благовещенский В., Пухов В. Боровск. Тула, 1973. С. 76.

3. Варадинов Н. История Министерства внутренних дел. Кн. 8. Дополнительная. История распоряжений по расколу. СПб., 1863.

4. Государственный архив Калужской области (ГАКО). ГАКО. Ф. 32. Оп. 1. Т. 1. Д. 6.

5. ГАКО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 87.

6. Там же. Д. 89.

7. Там же. Д. 103.

8. ГАКО. Ф. 32. Оп. 5. Д. 1125.

9. ГАКО. Ф. 32. Оп. 13. Д. 4379.

10. Там же. Д. 4380.

11. ГАКО. Ф. 32. Оп. 10. Т. 1. Д. 365.

12. ГАКО. Ф. 32. Оп. 15. Д. 42.

13. ГАКО. Ф. 56. Оп. 2. Д. 414.

14. ГАКО. Ф. 62. Оп. 1. Д. 3921.

15. ГАКО. Ф. 124. Оп. 3. Д. 5.

16. Малинин Д. Калуга: Опыт исторического путеводителя по Калуге и главнейшим центрам губернии. Калуга, 1992.

17. Осипов В.И. К вопросу о численности старообрядцев Калужской губернии//Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 8. М., 2000.

18. Попроцкий М. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба. Калужская губерния. Ч. 2. СПб., 1864.

19. Тихомиров И. Раскол в пределах Калужской епархии. Калуга,1900.

20. Церковь. 1912. №46.