01 мая 2014 г.
Господи, Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас!
Уважаемые архиереи Русской Древлеправославной Церкви!
Мы рады продолжению миролюбивого диалога с Вами, выражаем искреннюю благодарность за ответы, данные Вами на наши вопросы. Ниже предлагаем ответы на новые вопрошания с Вашей стороны.
Вопрос 1. При присоединении к РПСЦ беспоповцев, когда присоединяемый от них поставляется священником в купель, то какие действия совершает в этот момент священник, какие слова произносит или ничего не совершает и ничего не произносит, но лишь вводит присоединяющегося в купель и выводит из нее? В указанном вами чине Уральской печати данный момент чинопоследования не описан подробно, но лишь вкратце указано: “Поставляется же и в купель с водою, но не погружается” (Л. 23).
Ответ. В Номоканоне об этом говорится: «Вопрос. Елико аще крещают несвященнии, мужие же и жены, или и́ноцы, что́ достоит творити. Ответ. Аще умрет крестивыися, прежде нежели постигнути священнику, Божественая благодать совершает и́; аще ли же жив будет, да паки поставит и́ священник в купель, и молитвы и миро по обычаю творит». Согласно этому, над приходящими к Церкви бывшими беспоповцами (если над ними было совершено по их «согласию» троекратное погружение с каноничной формулой), по отречении от беспоповской ереси совершается в полном объёме весь чин оглашения и крещения, с поставлением в купель с освященной водою, но без погружения в воду, поскольку погружение с правильной крещальной формулой было совершено прежде, в беспоповстве. Соответственно и крещальная формула не произносится, как и указано в послесловии Чина крещения Уральской типографии, 1908 года издания (Л. 58 и об., второго счёта). Священник лишь возлагает десницу на главу довершаемого с возгласом: «Благословен Бог просвещаяи и освящаяи всякаго человека грядущаго в мир, ныне и присно,и во веки веком, аминь» – и после этого выводит из купели. То есть присоединение беспоповцев совершается в нашей Церкви точно тем же образом, что совершалось и в РДЦ в прежние годы, а именно с 1966 года, когда Архиерейский Собор РДЦ постановил принимать беспоповцев через довершение крещения с отречением от ереси (текст которого был взят из чина [«ересника»] Уральской типографии, размножен и разослан по приходам), и по 2012 год, когда Освященный Собор РДЦ внёс изменения в способ чиноприёма беспоповцев, допустив по желанию присоединяющихся заменять довершение крещения на миропомазание, что, на наш взгляд, неканонично.
Вопрос 2. В Русской Древлеправославной Церкви некоторое время назад была дискуссия относительно возможности употребления крепленого красного вина, в частности, марки «Кагор», при совершении Таинства святаго Причащения. В конечном итоге, ряд наших Церковных Соборов, на основании 3-го правила св. Апостолов, категорически запретил употребление при совершении Евхаристии крепленого вина, подчеркнув, что вино для приношения должно быть полностью натуральным, имеющим естественную сладость (Большой Катехизис). Какова позиция РПСЦ по данному вопросу, считается ли использование крепленых вин при совершении литургии допустимым?
Также действует ли в РПСЦ в настоящее время постановление вашего Собора, бывшего в Москве в мае 1922 года, гласящее: «На соках других плодов и ягод, кроме виноградного вина, совершать литургию не допускается /3 прав.св.апост.с толк./ разве только по великой нужде, когда невозможно достать виноградного вина». Если данное постановление не действует, то каким Собором оно было отменено, какая ему была дана каноническая оценка?
Наша же позиция в сем вопросе такова, что в случае отсутствия красного виноградного вина, лучше вовсе остаться на какое-то время без литургии, чем даже и в исключительных случаях заменить в Приношении виноградное вино, на плодовый или ягодный алкогольный напиток или сок. По нашему пониманию, ни 3-е правило св. Апостолов, ни толкование на него не предполагают замену виноградного вина суррогатным напитком даже и в исключительных ситуациях.
Ответ. Нам известно о той полемике о качестве церковного вина, которая велась в РДЦ с 1980-х годов и сопровождалась порой крайними суждениями и даже, к сожалению, раздорами. Нам известно напоминание Освященного Собора РДЦ 2013 года о том, что «вино, использующееся для совершения Божественной Литургии, должно быть непременно виноградным, красным, натуральным, без добавления сахара и спирта, то есть имеющее естественную, природную сладость и крепость. Добавление в вино спирта, что бывает при производстве крепленых вин, превращает вино в сикеру, принесение которой в жертву ко алтарю, категорически запрещено 3-м правилом святых Апостолов. За нарушение этого правила священнослужителя полагается извергнуть из священного сана». Известно также и о рекомендациях Архиерейского и Освященного Соборов РДЦ 1997 года примененять в литургии «кагоры высших сортов», которые, согласно технологии их изготовления, являются «креплёными винами», то есть изготавливаютсяя обязательно с добавлением спирта (см., напр.: Валуйко Г.Г. Технология виноградных вин. Симферополь, 2001. С . 318,и другую литературу по технологии виноделия). Собственно, Вы и сами в вышеуказанном вопросе подтверждаете, что «Кагор» является вином креплёным.
В РПСЦ вопрос о канонических качествах литургического вина в последний раз рассматривался на Освященном Соборе 2005 г., где было принято следующее постановление:
«7. Отчет комиссии по исследованию технологии производства продуктов, применяемых при богослужении и для проверки соответствия этих продуктов каноническим требованиям Церкви.
7.1. Принять к сведению доклад комиссии.
7.2. Призвать священнослужителей применять в богослужении только чистое натуральное вино, масло и воск и избегать применения дрожжей и масла при выпечке просфор.
7.3. Приветствовать инициативу священников по проверке качества изготовляемого вина непосредственно на производстве и приисканию надежных источников производства и поставок натурального богослужебного вина и других продуктов».
Постановление Собора РПСЦ 1922 г., процитированное в вопросе РДЦ, не было отменено никаким последующим Собором РПСЦ и потому продолжает действовать.
Позиция же РДЦ, что «лучше вовсе остаться на какое-то время без Литургии, чем даже и в исключительных случаях заменить в Приношении виноградное вино, на плодовый или ягодный алкогольный напиток или сок», хотя и справедливо основана на 3-м правиле свв. Апостол, однако противоречит практике дониконовской Русской Церкви, применявшейся в исключительных случаях крайней нужды, вызванной насилием иноверцев. Данная практика получала одобрение и со стороны Вселенской Церкви Византии.
Так, на Константинопольском Соборе 1276 (по др. данным — 1301 г.) рассматривалось вынужденное совершение русскими священниками, находившимися в татаро-монгольской Орде, литургии на воде, которую настаивали на изюме (сущёном винограде). Собор постановил: «Пусть выжмут свежую виноградную кисть, но не сухую», по сути, благословив служить не на вине, а на виноградном соке (Русская Историческая библиотека, Т.6. СПб., 1906. Стб. 129 — 140).
Затем, в 1598 г., при святителе Иове, первом патриархе Московском и всея Руси (+ 1607; канонизирован Собором РПСЦ 2012 г.), состоялся особый Собор Русской Церкви, посвященный вопросу о литургическом вине, — «О составлении вина служебнаго». Он был созван в связи с умышленным, с целью нанести ущерб Православию, прекращением поставок виноградного вина из католических стран Юго — Западной Европы, а также из-за сомнений русского священноначалия в его подобающей чистоте. В условиях отсутствия, из-за холодного климата, виноградарства на всех землях тогдашней Руси, а также крайней затруднённостью, «разстояния ради дальняго и нашествия ради иноплеменных», связей с южными странами, где проживали, выращивая виноград, православные, это положение ставило под угрозу саму возможность совершения божественной литургии в Русской Церкви, после того как исчерпались бы имевшиеся запасы виноградного вина. Известно также, что иноверцы кощунственно надсмехались при этом над русскими православными: «поношающим благочестивую християньскую веру нашу, яко от их стран вино привозимо бывает, имже божественную службу совершаем. Сами же они о сем возносящеся и высящеся, яко святое вино в их странах раждается, и глаголют: аще де от нас не изыдет вино, и ваша де християньская служба не литургисаема будет. И завистию дияволею научаемо, во многая времена не привождаемо бываше от них».
В результате было принято решение о возможности, при отсутствии виноградного вина и полной невозможности где-либо его приобрести, совершать литургию на вине вишнёвом: «И по велению Богом венчаннаго благочестиваго великаго государя царя и великаго князя Феодора Ивановича, всея Русии самодержца (в кон. XVI — 1-й пол. XVII вв. сей царь Феодор почитался как местночтимый святой Московской епархии, его имя встречается в ряде рукописных Святцев того времени, см. напр.: Книга глаголемая описание о российских святых. М.,1995.С. 58; свт. Иов вскоре после кончины монарха в 1598 г. написал его Житие – прим. ред.), и его благоверные и христолюбивые царицы и великие княгини Ирины и по совету царьскаго их синклита, смиренный Иев, Божиею милостию патриарх царствующаго града Москвы и всея Великия России, с Преосвященными митрополиты и архиепископы и со архимариты и игумены и протопопы и со всем Освященным Собором, отто всех летораслей изыскавше, обретохом, яже раждается в царствующем граде Москве и во всех пределех его благоподобно сему божественному делу древо, вишение зовомое, от него же повелехом изгнетати вино достоверными мужи богобоязнивыми в домех на то устроенных, идеже повелит царьская держава. И, освятивше молитвою, приносити во святыя Божия церкви, и сим повелехом служити божественныя службы во святых Божиих церквах божественнаго Дароприношения, еже архиерейскою и прочих священник молитвою. И призыванием Святаго и Животворящаго Духа, прелагаемо бывает в самую истинную боготворящую Кровь Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа. «Вся бо возможна суть Богови»(Мф. 19,26) — от не сущих в существо привести и от небытия в бытие. Иже бо в Кана Галилейсцем браце повелением Своим божественным воду в вино преложи (Ин. 2,1-11), сице и сие может новосоставное вино сие в Божественную и Животочную Кровь Свою преложити, якоже хощет: идеже бо Бог действует, ту и естества чин превосходит» (цит. по сборнику статей: Архимандрит Макарий (Веретенников). Святая Русь: агиография, история, иерархия. М., 2005.С. 315, 317). И во времена Смуты, великия ради нужды, священномученик патриарх Ермоген снова разрешал служить на подобном вишневом вине (См.: Бенешевич В.Н. Московский Собор конца XVI века о церковном вине//Известия Отдела русского языка и словесности Академии наук. Птг., 1917.Т.22.Кн.1. С.1-9).
Исходя из чего мы считаем, что и постановления двух Соборов РДЦ 1997 года о желательности служения литургии на «кагоре», и постановление Собора РПСЦ 1922 года (когда в Советской России действовал «сухой закон», и крайне трудно было найти виноградные вина), не запрещавшее служение на невиноградных винах в крайних случаях, не должны ставиться в вину обеим Церквам. Как не ставится в вину святителям Иову и Ермогену, патриархам Московским, разрешения, «по великой нужде», подобного же служения. Эти особые случаи снисхождения не сделали дониконовскую Русскую Церковь еретической и не поставили под сомнения святость двух наших первосвятителей. И хотя реальных случаев служения в РПСЦ литургии на плодово-ягодном вине и иных неканонических веществах нам не известно, строгость процитированной выше современной позиции РДЦ представляется всё же чрезмерной, близкой указанию из новообрядческого «Известия учительного» при их Служебнике литургии: «Аще же кто дерзнет (служить литургию) кроме самаго винограднаго вина, на иных видех и соках … никакоже Таинства совершит: но согрешит иерей тяжко смертно и извержению от священства подпадет» (цит.по: Служебник. Изд. Московской Патриархии. М., 1977.С. 512).
Вопрос 3. Во времена, когда наши христиане были все вместе и окормлялись бегствующим священством, когда одна община принимала к себе какого-нибудь переходящего от новообрядчества священника (правильно крещеного, правильно рукоположенного, не запрещенного ни за какие церковные преступления), то, с точки зрения РПСЦ, налагало ли это и на другие общины непременную обязанность признать за таким священником духовную власть над собой и в обязательном порядке получать именно от этого священника духовное окормление?
С нашей точки зрения, каждая из общин и даже каждый из христиан имел право личного выбора в данном вопросе, и в случае непризнания над собой власти перешедшего священника, по причине неких объективных сомнений в его законности или православии, это решение не могло привести к каким-то негативным каноническим последствиям для не признавшего.
Как мы понимаем из церковных правил, если епископ или пресвитер желал по своему личному рассуждению, помимо воли народа, возглавить какое-либо церковное общество, то это ему правилами возбранялось. Так прп. Матфей Властарь пишет: «Вторжением называется самочинное, или даже с употреблением каких-либо худых средств незаконное вступление во вдовствующую церковь епископа, не имеющего церкви, или и имеющего церковь, и сие-то божественные отцы Сардикийского собора столь сильно порицали, что определили поступающего таким образом лишать общения со всяким христианином, и даже при последнем издыхании не удостоивать его общения, как мирянина» (Синтагма. А-9). И отвергнутый одним обществом, не мог лишь по своему суждению требовать власти над другим обществом: «Аще которые, быв поставлены во епископов, но не быв приняты епархиею, в которую наречены, восхотят на иные епархии наступати, и поставленных тамо утесняти, и воздвигати противу них возмущения: таковых отлучати от общения церковнаго» (Анкирского Собора правило 18-е). А то, что именно воля народа, соборно утвержденная, являлась основанием для перехода на чужую до этого для него епархию, мы видим из толкования Вальсамона на 14- правило св. Апостолов: «Настоящее 14 правило определяет, что епископ не имеет власти из своей области переходить в другую, хотя бы делал это для пользы народа, хотя бы понуждаем был к сему народом другой области, исключая того случая, если делает сие по соборному поручению». Во времена же бегствующего священства правила эти, хоть и составленные в отношении епископов, тем не менее, ради сохранения церковного порядка не теряли своей силы и необходимы были к исполнению хотя бы в той их части, которую возможно было исполнить в тех стесненных обстоятельствах. То есть переходящий в Древлеправославие священнослужитель принимался по приглашению и рассуждению конкретных древлеправославных обществ. А вот когда он уже был принят и христиане добровольно подчиняли себя его духовной власти, нарекая своим, то этим устанавливалась меж ними связь, разорвать которую можно было лишь по причине ереси и открытого нечестивого поведения священнослужителя, как это видно из 15 правила Двукратного Собора.
А то, что не в наше время появилось у нас таковое суждение о данном предмете, но было свойственно нашим отцам и ранее, видится из материалов наших Всероссийских Съездов и общецерковных Соборов. Так, Архиепископа Николы (Позднева), признал присоединение его правильным и епископский чин у нас восстановленным, то не потребовал в категоричной форме от всех наших христиан признать Архиепископа своим владыкой, но лишь ограничился призывом, уважая духовную свободу каждого из братьев: “Собор, признавая Архиепископа Николу вполне правильным и законным восстановителем прерванной нашей трехчинной иерархии, призывает всех единомышленных с нами христиан, без всякого сомнения, считать отныне трехчинную иерархию в нашей Церкви восстановленной с соблюдением всех святоотеческих правил”.
Ответ. В гонительные времена, по необходимости, не всё в Церкви бывает так, как предусмотрено правилами, принятыми для времени мирного. Вот как об этом пишет преподобный Феодор Студит, живший при господстве иконоборческой ереси: «Вопрос. О презвитерах, рукоположенных в Риме, Неаполе и Лонгобардии без извещения и отпущенных: следует ли принимать таких и иметь общение с ними, вместе вкушать пищу и вместе молиться? Ответ. Во время ереси, по необходимости, не все бывает непременно по правилам, установленным во время мира. Так, мы видим, поступали и блаженнейший Афанасий, и святейший Евсевий, которые оба совершали рукоположение над лицами не своей области. И теперь, видим, совершается то же самое при настоящей ереси. Итак, если упомянутые явно не осуждены, отнюдь не должны быть отвергаемы за то, что рукоположены таким образом, а должны быть принимаемы» (прп. Феодор Студит. Послание 87/275/, «К Мефодию монаху»).
В мирное время священник не должен ничего совершать без воли своего епископа (39 прав. св. Апостол), однако при гонениях на веру, когда архиерей отсутствует, или невозможна с ним связь, священник вынужден под страхом Божия проклятия, согласно 52-му апостольскому правилу, даже и без воли епископа окормлять обращающихся к нему за Таинствами християн. И тот християнин, который ищет спасения, не будет пренебрегать окормлением от священника, если только иерей не является еретиком.
Если же кто в гонительное время, при отсутствии епископов и крайней малочисленности иереев, пренебрегает духовным окормлением «бегствующего» священника, тот сам становится виновником собственной погибели. И преподобный Феодор Студит пишет об этом же: «Со всяким неосужденным священником, согласно Богослову и Златоусту, надобно иметь общение. Ибо первый говорит: «Считай каждого способным к очищению, только бы он был из числа избранных и не из явно осужденных и чуждых вере»; а последний: «Исследуй, дознавай, ибо общение без исследования небезопасно, и опасность касается великих предметов».
Итак, будем исследовать и познавать, с кем мы должны вступить в общение, исповедует ли он правую веру, не рукоположен ли он за деньги, и не справедливо ли что-нибудь другое худое, что подозревают в его жизни или что передает молва. Если же справедливо то, что он получил рукоположение от такого-то еретика или рукоположенного за деньги, но сам не еретик и по неведению возведен в сан рукоположенным за деньги, т. е. симонианином, а сам исповедует всю истину, соблюдает веру и правила неизменными и уклонившихся от того и другого отвергает, то нам нет никакого основания удаляться от него. Ибо такой не подлежит осуждению, по мнению вышеупомянутых святых, а значит и по общему мнению.
В таком случае мы сами имеем с ними общение и вам советуем делать то же. Ибо если исследование продолжить, то будут отвергнуты увещания святых и становится тщетным великий дар священства, с помощью которого мы становимся христианами. Таким образом мы можем впасть в язычество, что было бы безрассудно. К тому же, предпринимающие такое исследование, путешествуя по западу и востоку, не нашли бы достойного… Таким образом, священство уничтожилось бы, и чтобы не случилось сего, мы, в согласии со святыми, станем соблюдать вышеупомянутую меру» (Прп. Феодор Студит. Послание 53, «К Стефану чтецу и находящимся с ним»).
В России после т.н. реформы б. патриарха Никона, во времена бегствующего священства, насколько нам известно, чиноприём клириков, переходивших из новообрядчества, осуществлялся главным образом не отдельными общинами, а централизованно, преимущественно — в монастырях, являвшихся духовными центрами. В кон. XVII — XVIII вв. (до 1783) это была Ветка в Польше (ныне Белоруссия). Здесь практика приёма никонианских священнослужителей «в сущем сане» и возникла в принципе, по инициативе одного из основателей данного центра священноинока Феодосия, рукоположенного ещё благочестивым патриархом Иосифом, и по благословению Собора ветковских иноков и мирян: «Видя же належащую нужду в священстве, (Феодосий) собрав лик иночествующих пустынножителей и мирских, советова с ними соборне о приятии новохиротонисанных иереов по Никоне, и обще вси сему соизволиша … Сей начат приимати иереов новохиротонисанных, и оттоле друг другоприимательне приходящии в старообрядство приемляхуся». Что здесь принимали церковнослужителей далеко не только для местных храмов и обителей, свидетельствует известие о священноиноке Михаиле (Калмыке), который во 2-й пол. XVIII в. (после 1764) «прият священноиноков и иереев многих в различная времена и различная места» (Ксенос (Кабанов) И.Г. История и обычаи Ветковской Церкви //Календарь Митрополии РПСЦ на 1994 г. М., 1993. С. 72 — 73). При этом подчёркивается полное взаимное духовное единомыслие ветковских христиан: «Вся же … церкви бяху во единомыслии и единообразно действующе, иже, яко ветви от корене, произрастоша» (Там же, с. 75). Вне всякого сомнения, это выражалось и в отношении к принимавшимся клирикам: законными священнослужителями их считали все, непосредственно же подчинялись их духовной власти в тех конкретных монастырях и приходах, куда те направлялись и где принимались христианскими обществами.
Затем, по оскудении Ветки в результате «выгонок» 1735 и 1764 гг., «справа», т.е. «исправление» переходивших клириков, производилось на Иргизе, в старообрядческих монастырях в саратовском Поволжье, основанных в т.ч. выходцами с Ветки. Именно здесь происходили и Соборы, где утверждались порядок и условия чиноприёма. Причём решениями Соборов 1783 и 1792 гг. «Иргиз добивается монополии на приём и «исправу» беглых священников. С этого периода беглопоповские старобрядческие общины России для исполнения церковных треб принимают только священников, которые получили «исправу» на Иргизе. Так Иргиз завоевал единоличное право на поставление священников для старообрядцев по всей территории страны, тем самым значительно укрепив свой авторитет в глазах приверженцев старой веры.
В начале 1790-х годов из иргизских монастырей стали рассылать исправленных попов, уставщиков, которые могли совершать повседневные службы, крестить, исповедовать и даже приобщать. Одновременно в мужских монастырях проживало до 40 священников, из которых одни находились на постоянной службе монастырях, другие выполняли требы, посещая старообрядцев соседних уездов и губерний, а третьи проходили исправу и обучались традициям старообрядческого богослужения.
По сведениям единоверческого архимандрита Платона, только в Нижне-Воскресенском монастыре при настоятеле Прохоре беглых попов было около 50 человек, «из коих все, по справе разосланы по разным местам России к раскольникам».
На Иргизе проживали и «исправлялись» священники со всех регионов Поволжья, основную группу которых составляли свяшенники, прибывшие из Саратовской, Симбирской и Казанской губерний. Кроме того, значительное количество беглого священства приезжало и из других районов России: Астрахани, Вятки, Калуги, Костромы, Пензы, Сызрани, Тамбова, Чистополя, Ярославля и др.» (Полозова И.В. История иргизских старообрядческих монастырей//Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 13. М., 2009). В 1818 году здесь же, в Никольском монастыре, был принят священноинок Иларий, в 1842-м (из-за разорения Иргиза, о коем см. ниже, в Москве), в свою очередь, присоединивший священноинока Иеронима, который в 1846 г. воссоединил с Церковью Христовой святителя и исповедника Амвросия Белокриницкаго (Свт. Арсений Уральский. О принятии митрополита Амвросия // Календарь Митрополии РПСЦ на 1996 г. М., 1995.С.94).
В гонение Николая I началась кампания по ликвидации Иргизских монастырей как старообрядческих, путём насильственного обращения их в единоверие. Первой жертвой стал Нижне-Воскресенский монастырь, отобранный в 1829 г. (Полозова И.В., указ.соч.). Именно эти события, вкупе с общим ужесточением синодально-правительственных репрессий, вынудили приемлющих священство старообрядцев России собраться на Московский Рогожский Собор 1832 г., где, как известно, было принято вынужденное же решение об организации духовного центра вне пределов Российской Империи.
Постановление Собора было исполнено в 1846 г., когда милостию Божией и трудами благословленных Собором преподобных иноков Павла и Алимпия, в с. Белая Криница, в тогдашней Австрии, был присоединён к Церкви Христовой блаженныя памяти святитель Амвросий. Поскольку в России в это время продолжались, всё более ужесточаясь, николаевские преследования старообрядцев, Собор для знакомства с приходящим от греков митрополитом и для решения о форме его чиноприёма, в России собрать было решительно невозможно: его участники были бы немедленно арестованы. Напомню в этой связи, что Белокриницкий архимандрит Геронтий (Колпаков), задержанный в России в 1847 г., был заключён в тюрьмы с наиболее суровым режимом содержания, предназначенные для самых опасных государственных преступников: петербургскую Петропавловскую крепость и Шлиссельбург, где провёл в общей сложности 20 лет. Именно по причине этих гонений, а не по некоему злому умыслу, Собор, принимавший свт. Амвросия, был созван в Белой Кринице, а не где-либо на российской территории. В его работе, однако, участвовали представители отечественного старообрядчества, хотя, по обстоятельствам гонительного времени, и не от всех приходов и монастырей.
Неприятие решений Белокриницкого Собора 1846 г. не может быть оправдано каноническими правилами, приведёнными в вопросе от РДЦ. Поскольку в двух из них (Синтагма,А-9; Агкирск. Соб. пр. 18 ) говорится о ситуации вторжения, когда некий епископ, почему-либо «не имеющий церкви» самовольно, без должного благословения,пытается занять «вдовствующую церковь». Святитель же Амвросий, как известно, не домогался сам духовной власти над христианами — старообрядцами, а был призван,по нашему убеждению, Самим Господом, а такженашими представителями, исполнявшими волю Московского Собора 1832 г. Принят же был в соответствии с соборным же белокриницким постановлением 1846-го. Т.е. было исполнено предписанное в процитированном в Вашем вопросе толковании Вальсамона на 14-е пр. свв. Апостол: архиерей перешёл из своей, еретической области в другую, православную, по призыву православного Собора.
Таким образом, отказ подчиниться духовной власти святителя Амвросия и поставленных им священных лиц, по нашему мнению, мог быть следствием недоразумения (подобного древним, перечисленным в ответе РДЦ на самый первый вопрос РПСЦ), связанного с уже упоминавшимися гонительными внешними обстоятельствами. К сожалению, действовала и сеявшая различную клевету откровенно злая воля, связанная со страхом «господствующего исповедания» перед объединением всех старообрядцев, приемлющих священство.
Следует также подчеркнуть, что после присоединения святителя Амвросия признавшие каноническую законность этого события христиане не имели (и не имеют теперь) каких-либо механизмов насильственного принуждения к такому же духовному выбору. Утверждение и распространение в России и других странах восстановленного в 1846 г. старообрядческого священства происходило (и происходит) исключительно на основе добровольного его принятия верующими. Таким образом, и в нашей Церкви соблюдается принцип уважения духовной свободы каждого человека, отраженной в процитированном в вопросе РДЦ призыве ее Собора 1924 г.
Вопрос 4. Согласно Уставу Русской Православной Старообрядческой Церкви, высшим органом управления в ней является Освященный Собор. В деятельности Освященного Собора наравне с епископами и священнослужителями участвуют и миряне. Решения по вопросам принимается простым большинством голосов из числа всех кандидатов. Клирики и миряне наравне с епископами не только участвуют в обсуждении вероучительных и церковно-канонических вопросов, но и имеют равный с епископами голос при принятии решений по данным вопросам:
“4.5 Освященный Собор состоит из архиереев, представителей духовенства, иночества и мирян (под термином «мирянин» настоящий Устав понимает не имеющего духовного сана православного христианина-старообрядца, полноправного члена одной из местных религиозных организаций Церкви).
4.6 … Местные религиозные организации, входящие в Церковь (общины, монастыри, скиты и другие), могут избирать на Освященный Собор по одному делегату (мирянину или представителю духовенства)…
4.9 Решения Освященного Собора по всем вопросам принимаются открытым голосованием (если Освященным Собором не принято решение о тайном голосовании) простым большинством голосов, кроме вопросов Православного вероучения, избрания митрополита, внесения изменений и дополнений в настоящий Устав, ликвидации религиозной организации, входящей в Церковь, прекращения служения архиереев по представлению Архиерейского Собора, требующих квалифицированного большинства в две трети голосов делегатов Освященного Собора.
4.10 Освященный Собор правомочен принимать решения по любым вопросам деятельности Церкви кроме отнесенных к исключительной компетенции Архиерейского Собора.
4.11 К исключительной компетенции Освященного Собора относится:
4.11.1 рассмотрение и решение вопросов истинности и неповрежденности Православного вероучения”.
Есть ли у данной практики какое-то каноническое основание? И не противоречит ли она многочисленным церковным правилам, в которых право принятия решений на Соборах отводится исключительно православным Епископам, как сказано: “Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия” (37-е правило св. Апостолов); “Когда же будет собор о предметах канонических и евангельских: тогда собравшиеся епископы должны прилежать и пещись о сохранении Божественных и животворящих заповедей Божиих” (VII Вселенского Собора 6-е правило); “все, занимающие первыя в областях кафедры, присылали от своих соборов двух, или сколько изберут, епископов, дабы составившееся таким образом собрание могло имети совершенное полномочие” (Карфагенского Собора 27 правило)?
В Русской Древлеправославной Церкви, согласно утвержденному Архиерейским Собором 2007 года Положению о порядке подготовки, формирования и проведения Освященного Собора Русской Древлеправославной Церкви, в заседаниях “присутствуют с правом решающего голоса все участвующие в Соборе епископы. Все прочие клирики и миряне имеют совещательный голос” (П.2.9.).
Основание для такой своей позиции мы видим в следующих церковных канонах: 37-е правило св. Апостолов, 19-е правило IV Вселенского Собора, 8-е и 64-е правила VIВселенского Собора, 6-е правило VII Вселенского Собора, 20-е правило Антиохийского Собора, 40-е правило Лаодикийского Собора, 27-е правило Карфагенского Собора.
При этом мы свидетельствуем, что, как уже бывало не раз в истории Церкви, уши церковного народа вполне могут оказаться святее, чем уста и сердца Епископов. То есть решения на наших Соборах принимают Епископы, но церковный клир и народ самым активным образом участвует в обсуждении проектов соборных решений, может и должен не подчиниться тем решениям Епископов, которые противоречат Учению и Преданию Святой Церкви.
Ответ. Во-первых, хотим заметить, что гражданский Устав Русской Православной Старообрядческой Церкви является лишь светским юридическим документом, необходимым для государственной регистрации юридического лица. Он не отражает всей полноты канонического строя жизни Церкви, руководствующейся в устроении жизни Священными Писанием и Преданием.
Во-вторых, действительно, 37-е пр. свв. Апостол, 5-е пр. I — го Вселенск. Соб., 19-е пр. IV Вселенск. Соб., 8-е прав. VIВселенск. Соб. и 6-е прав. VIIВселенск. Соб., и ряд иных канонов, говорят исключительно о Соборах епископов. Однако и во времена принятия этих правил (или в достаточно близкие к нему) избрание епископов (во всяком случае, в городах) было делом общенародных собраний, по сути Соборов: «Когда городскому народу дозволялось избирать архиереев, народ сходился, и одни желали одного, другие другого. Итак, дабы голос большаго числа получил перевес, производившие избрание, говорят, протягивали руки и по ним считали избирающих каждаго. Желаемый большим числом почитаем был избранным на архиерейство» (из толкования Зонары на 1-е пр. свв. Апостол); «избрания архиереев совершались городским народом, как говорили некоторые, последовав неписанным сказаниям» (из толкования Вальсамона на то же). Яркое описание такого избрания, происшедшего в 374 г., содержится, в частности, в Житии свт. Амбросия Медиоламскаго. А свт. Киприан Карфагенский (+258) утверждал, что и поставление епископа «не иначе должно быть совершаемо, как с видом предстоящего народа, чтобы присутствующие могли и открыть преступления злых, и возвестить заслуги добрых» (Творения,ч.1,с.316,317).
Затем, в эпоху Вселенских Соборов, в IV — VIIIвв., Церковь Христова достигла столь значительных масштабов, что число архиереев измерялось уже сотнями. Известно, что, например, в I — м Вселенском Соборе участвовало 318 епископов, а наиболее представительным был IV — й Вселенский Собор, в деяниях коего участвовало 650 (!) архиереев. Соответственно, был изменён порядок избрания на архиерейство: 4-м правилом I Вселенского Собора оно было отнесено к компетенции одних лишь епископов. Замечу, однако, что упомянутое выше общенародное избрание свт. Амбросия произошло почти через полвека после названного Собора (происходившего, как известно, в 325 г.), и, по имеющимся сведениям, не было сочтено каноническим нарушением. Следовательно, была возможно следовать данному примеру и в более позднее время.
Дополнительным подтверждением тому служат каноны Поместнаго Собора Карфагенскаго, 419 г. Здесь право всех христиан конкретной епархии, независимо от церковного чина, сообща выбирать себе епископа, неоднократно упомянуто в связи с особой ситуацией, сложившейся тогда в христианской Северной Африке. К Православию обращались целые епархии еретиков — донатистов во главе со своими архиереями, в том числе в тех местах, где параллельно существовали епархии православные, с епископами же. Донатистских епископов принимали в сущих санах, без повторного рукоположения. Если же такой присоединившийся архиерей умирал, а народ после его смерти не хотел иметь у себя нового, но желал присоединиться к соседней епархии, то было постановлено, что народу «не должно в сем отказывати» (112-е (99-е по Славянской Кормчей) пр. Карфагенск. Соб.). Мнение народа учитывалось также при разделении епархий между епископами, сохранившими верность Православию, и обратившимися от ереси: «Аще же (епископ) будет равно близко к обоим престолам (православному и бывшему донатистскому), то да поступит к тому, котораго народ изберет. Аще случится, что християне, издревле кафолические, востребуют своего епископа, а обратившиеся от страны Доната своего, то избрание большим числом да будет предпочтено избранию меньшим числом народа. Аще обе страны будут равны числом избирающих, то место да будет причислено к пределу старшаго епископа» (132-е (117-е и 118-е по Славянской Кормчей) пр. Карфагенск. Соб.). Также и в правиле 99-м (89-м по Славянской Кормчей) говорится о праве христиан отдельной епархии искать себе епископа вместо отставленного от службы.
Толкователи процитированных канонов, впрочем, говорят об их частном, а не общем характере: «Они не относятся к общему устройству, но приспособлены были только к живущим в Африке, и то в тогдашнее время» (Зонара, на 132-е); «они относятся не к общему устроению, а к епископам, обратившимся в Африке к Кафолической Церкви от донатистов»(Вальсамон, на то же). Но само наличие данных правил, их включение в общепринятую Кормчую, свидетельствует о важном общем принципе: Церковь Христова, порою даже вопреки правилам, принятым ранее Вселенскими Соборами, взывала непосредственно к гласу народа в сложные моменты своей истории, в том числе связанные с противостоянием ересям.
Имеются также многочисленные свидетельства полноправного участия низших клириков, иноков и мирян в древних Соборах, не связанных только с одним избранием архиереев. Так, на Иеросалимском Апостольском Соборе решения выносились единодушно «апостолами, презвитерами и всею церковью (собранием)», то есть «братиями» (Деян. 15:22–23). На Вселенских и Поместных Соборах миряне присутствовали и принимали живейшее участие в суждениях. На Первом Вселенском Соборе «кроме епископов и священников, в залу заседаний допускались и миряне, так что иногда бывало до двух тысяч присутствовавших» (Арсений, архим. Летопись церковных событий и гражданских, объясняющих церковные. СПб, 1880. С. 98). На Седьмой Вселенский Собор допускались все желавшие. В Деянии этого Собора говорится, что «императорский дворец был полон народа, весь город и воинские чины присутствовали здесь», и чтение постановлений Собора было в присутствии «христолюбивого народа» (Деяния Вселенских Соборов. Т. VII. Казань, 1909. С. 301, 302). На Шестом Вселенском Соборе миряне принимали участие в рассуждениях, они вместе с отцами Собора и иноками подавали свои голоса (Деяния Вселенских Соборов. Т. VI. Казань, 1908. С. 30, 200, 216). Четвертый Вселенский Собор указывает, что на Поместном Соборе в Берите (совр. Бейрут в Ливане) присутствовали и миряне (Деяния Вселенских Соборов. Т. IV. Казань, 1908. С. 83). Из «Церковного летописца» Цезаря Барония видно, что на заседаниях Четвертого Вселенского Собора были царь и его жена, были и «мирстии, избрании госпо́дие, их же рассуждением дела управляхуся» (Барон., лето 451). А вот противниками присутствия мирян и священников на том же Соборе были египетские епископы – сторонники еретика Диоскора, которые кричали: «Мы просим вон изгнать лишних…Собор составляют епископы, лишние зачем кричат?..» (Деяния Вселенских Соборов. Т. III. Казань, 1908. С. 74). Но Собор не послушал египетских еретичествующих епископов. Из Деяний его видно, что он происходил в присутствии мирян (Там же. С. 74). Кормчая патр. Иосифа, в главе 60, «О хиротонии, сиречь о рукоположении святительском, на новоставленном иереи…», повелевает каждому священнику: «На Собор приходи, и на исправление церковных вещей» (Кормчая, л.605). И на Стоглавом Соборе решения принимали 10 архиереев «со инеми честными многими архимандриты и игумены, и весь Священный Собор» (Стоглав. Изд. Д.Е. Кожанчикова. СПб., 1863. С.20).Для древней Русской Церквиочень важно было присутствие на Освященных Соборах не только архиереев, но и многих других лиц, ибо число епископов было на Руси невелико, около десятка, а для соборных суждений желательно иметь более широкий круг совещающихся. Известно также об активном участии мирян в антиуниатском Брестском Соборе 1596 г. И это не противоречит церковному учению или правилам, ибо Святое Писание учит нас: «Аще ли последнему открыется, первыи да молчит» (1 Кор. 14:30), – что преподобный Феодор Студит относит к епископам («первым») и правоверным клирикам, и мирянам («последним») (Прп. Феодор Студит. Послание 5, «К Стефану секретарю»). Ибо всем верным християнам сказано апостолом: «Впрочем, вы имеете помазание от Святаго и знаете всё… Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как Дух Его Святый учит вас всему, истинно и неложно» (1 Иоан.2:20,27). И авторитетный древний канонист Иоанн Зонара под собором «святых» разумеет не только епископов, но и «вообще верных, по великому апостолу Павлу» (Зонара. Толк. на 8 прав. свт. Григория Неокесарийского). Представление же о разделении Церкви на «учащую» и «учимую», когда дар учительства зависит лишь от наличия определённого священного сана, свойственно, как известно, не Православию, а латинской ереси.
В результате т.н. «церковных реформ» XVII века, к сожалению, произошло временное отпадение епископского чина от Церкви Христовой, через принятие им никонианской ереси. В связи с чем архиерейские по сути обязанности, в том числе касающиеся проведения Освященных Соборов, взяли на себя сохранившие верность Православию представители духовенства иных санов, а также и миряне. В частности, старейшие священники благословляли младших на служение или возбраняли служить (так поступал, например, известный Тихвинский игумен Досифей, постригший в иночество св. мученицу боярыню Феодосию Морозову, см. «Историю и обычаи Ветковской Церкви»//Календарь Митрополии РПСЦ на 1994 г.М.,1993.С.71), а простые иноки и миряне определяли порядок приёма в Церковь клириков, обращающихся от ересей. Например, на уже упоминавшемся Иргизском Соборе 1805 г., по имеющимся сведениям, не было ни одного лица в священном сане. И мы веруем, что Дух Святыи и чрез них не гнушался вещать истину о церковном устроении, ибо, по словам святых отцев Седьмого Вселенского Собора, Он всегда пребывает в Своей Церкви, и Христос никогда не оставляет руководства Ею (Деяния Седьмого Вселенск. Соб.С. 270, 284). И Господь Сам неложно обетовал: «Аминь, также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матф.18:19,20). О том же, собственно, говорите и Вы в конце 3-го из последних адресованных РПСЦ вопросов: «правила … составленные в отношении епископов, тем не менее, ради сохранения церковного порядка, не теряли своей силы и необходимы были к исполнению хотя бы в той их части, которую возможно было исполнить в тех стеснённых обстоятельствах».
Порядок, сложившийся до восстановления в 1846 г. епископского чина Церкви Христовой, сохранялся, в сообществе признавших сие восстановление законным, и в дальнейшем, став как бы частью всеобщего Предания. Поэтому, когда «в 1911 г. архиепископ Иоанн созвал Собор без участия уполномоченных от мирян», это «вызвало бурю возмущения и негодования во всей Церкви», и прежний порядок был возвращён (Мельников Ф.Е. Краткая история Древлеправославной (старообрядческой) Церкви. Барнаул, 1999.С.409). С тех пор никто в РПСЦ на него не посягал. Напротив, его значение ещё более возросло в советские (и первые постсоветские) годы, когда, в связи с резким сокращением числа священства (причём количество епископов иногда составляло тогда буквально единицы), многие приходы вообще не могли быть представлены на Соборах никем, кроме мирян. Новые же попытки изменить принципы соборного представительства, скорее всего, могут вызвать лишь ненужную смуту.
Разделения участников Собора – верных епископов, клириков и мирян – на имеющих и не имеющих «права решающего голоса», в древности Церковь не знала. Об этом свидетельствуют Деяния и Апостольского Собора во Иеросалиме, и Седьмого Вселенского Собора, и дораскольных Соборов Русской Церкви. Поэтому церковный историк профессор А.И. Бриллиантов писал: «Обсуждать вопрос о том, имели ли миряне в древнее время, если они присутствовали на Соборе, право голоса в новейшем смысле слова, это было бы своего рода анахронизмом. На Соборах тогда не довольствовались простым большинством, но стремились достигнуть единогласия… Решение подписывали епископы или их делегаты; но подпись была лишь засвидетельствованием сделанного постановления и не означала подачи голоса» (Бриллиантов А.И. Об участии в соборах мирян и лиц не-епископского сана. М., 1917). Так и в нашей Русской Православной Старообрядческой Церкви решения подписывают епископы, хотя принимаются они всей полнотою Освященного Собора.
Наиболее авторитетно о праве голосования на Соборе не только епископов, но и всех участников соборных заседаний высказался иже во святых отец наш Тарасий, патриарх Цареградский, на второй сессии Седьмого Вселенского Собора. Церковный историк А.В. Карташёв сообщает об этом так: «Особенностью (Шестого Вселенского) Собора было привлечение на него множества монахов, покрывших 131 подписью Деяния Собора под главенством Саввы, игумена Студийского, и Платона, игумена Саккудийского. … На втором заседании постановили, что они имеют право голоса. Монахи спросили сами: имеют ли они право подавать свои голоса? И получили через Тарасия утвердительный ответ, что «таков порядок, что каждый из присутствующих на Соборе голосует свое убеждение…». Таким образом, монахи были «в своем чину», но с правом решающего голоса… На VI (Вселенском Соборе) их (монахов) было 6, а здесь – уже масса… На Апостольском Соборе под председательством апостола Иякова участвовали «в своем чину» все братия, т.е. решительно все, ибо «у всех верующих была одна душа». Так и теперь у Собора с монахами-исповедниками икон «была одна душа». Благодаря участию в Соборе множества монахов одобрение его Деяний обеспечивалось во всей толще церковного мнения» (Карташёв А.В. Вселенские Соборы). То же читаем и в самых Деяниях этого Собора: после подачи голосов епископами «Святый Собор сказал: “Справедливость требует, чтобы и досточтимые иноки подали свой голос”. Досточтимые иноки сказали: “Если порядок требует, чтобы и иноки подавали голоса, то пусть будет по вашему приказанию”. Святейший патриарх Тарасий сказал: “Порядок требует, чтобы каждый из находящихся на Соборе провозгласил своё исповедание”» (Деяния Вселенских Соборов. Т. VII. Казань, 1909. С. 88).
Потому мы считаем, что и ныне участие клириков и мирян в принятии решений на Освященных Соборах является правильным и законным, ибо оно не только последует апостольским и святоотеческим подобиям, но и выстрадано и оправдано самой историей Церкви в годы гонений. И если считать не так, то и все решения Освященных Соборов РДЦ, принятые до 2007 года, следовало бы признать незаконными, ибо за них голосовали не только епископы, но и клирики низших санов. И само избрание нынешнего предстоятеля РДЦ было бы под сомнением, ибо «участники Собора – епископы, протоиереи и священники, протодиаконы и архидиаконы – отдали свои голоса за кандидатуру епископа Московского Александра на сан Архиепископа Новозыбковского, Московского и всея Руси. Число голосов «за» составило 20» – при том, что епископов присутствовало не более пяти (Деяния Освященного собора Русской Древлеправославной Церкви, состоявшегося 7-9 мая 2000 года).
Вопрос 5. Насколько нам известно, в работе Освященных Соборов РПСЦ равноправное участие принимают женщины, являющиеся делегатами от церковных общин. Женщины участвуют в обсуждении вероисповедальных и церковно-канонических вопросов и в принятии решений по ним. Если эта информация верна, то просим вас разъяснить нам, чем оправдывается данная практика.
С нашей точки зрения, несмотря на высокое положение женщины в христианской семье, ей запрещено заниматься публичным церковным учительством, как пишет об этом св. Апостол Павел: “Жене же учити не повелеваю, ни владети над мужем” (1 Тим., зач. 282). Очевидно, что если св. Апостол Павел запретил жене властвовать над своим собственным мужем, то еще более неприлично ей простирать власть в Церкви на посторонних для нее мужей, особенно в решении церковно-канонических вопросов. Блаженнейший Феодор Вальсамон в толковании на 70-е правило VI-го Вселенского Собора пишет так: “В виду сего определения не говори, что им запрещено говорить во время литургии, а во время других церковных собраний можно разговаривать беспрепятственно; ибо и тогда оне должны молчать. Кажется, что в то время некоторые женщины, объясняя чтение божественных писаний брались говорить в церкви много и давать ответы на вопросы, что, по мнению отцев, не свойственно женщинам, а потому и запрещено. Но наедине спрашивать разумнейших женщин о каких-нибудь душеполезных предметах, — не ново”.
В Русской Древлеправославной Церкви, согласно утвержденному Архиерейским Собором 2007 года Положению о порядке подготовки, формирования и проведения Освященного Собора Русской Древлеправославной Церкви, “женщины могут участвовать в заседаниях Собора исключительно в случаях рассмотрения их персональной жалобы или вопроса, а также по рассуждению и приглашению Собора в качестве консультантов по специфическим вопросам (напр. касающимся светского законодательства) и только в рамках обсуждения данных вопросов” (П.2.9.).
Ответ. Богодухновенные святые отцы высоко оценивали место, роль и достоинство женщин в Церкви. Вот лишь два примера того. Свт. Климент Александрийский: «Женщина обладает тем же духовным достоинством, что и мужчина. Существа, обладающие одной жизнью через благодать и спасение, призваны к одному образу бытия». Свт. Григорий Нисский: «Женщина есть образ Божий, как и мужчина, оба пола равноценны … Более того, разве способен мужчина соперничать с женщиной, решительно направляющей его жизнь».
Вполне согласно с этими возвышенными словами, уже в раннем старообрядчестве ряд женщин — християнок проявили себя истинными защитницами Православия, иногда более сильными духовно, чем многие из мужчин. Даже столь великий ревнитель древлего благочестия, как святой священномученик и исповедник протопоп Аввакум, в минуты колебаний искал поддержки у своей супруги — Анастасии Марковны, произнесшей в ответ знаменитое «Добре, Петрович, ино еще побредем». Преподобномученица Феодора (боярыня Феодосия Морозова) бесстрашно обличала нечестие новолюбцев пред никонианами, включая двух их патриархов, — действовавшего тогда Питирима и будущего Иоакима, еще архимандрита Чудова монастыря. О многих других не менее мужественных мученицах за старую веру повествуют «Виноград российский» и иные исторические источники.
Впоследствии, вплоть до настоящего времени, именно женщины — старообрядки явились не только твердыми хранительницами веры, но и замечательными воспитательницами християн. Вспомним отзыв о матери — молитвеннице того же священномученика Аввакума (об отце, кстати, священнике, он сказал лишь что он «прилежаше хмельнаго пития»). Подобные «молебницы» были в старообрядчестве впоследствии, есть, благодарение Господу, и теперь. В начале ХХ века, при дискуссии в старообрядческой прессе о допустимости пения женщин за церковными службами, неоднократно подчёркивались высокие моральные качества поющих жен: в отличии от некоторых дьячков — мужчин, они не позволяли себе приходить за службы нетрезвыми. В советское время во многих местах, нередко — вопреки смертельной опасности, женщины сохраняли и поддерживали общины, храмы и их служителей, а также, по доверию направлявших их людей, представляли свои приходы на Соборах, Советах Митрополии и при других коллегиальных обсуждениях церковных вопросов. То же случается и теперь, поскольку и ныне, особенно в провинции, нередки общины, где большинство членов женского пола, они же ведут службу на клиросе и занимаются многими прочими храмовыми делами. Есть и женщины, обладающие духовной начитанностью, серьёзными богословскими познаниями. Потому естественно, что при выборах представителей на Собор приходы выражают доверие подобным женщинам. Что к настоящему времени, как и в общей ситуации с представительством на Соборах, правах и полномочиях их членов, стало как бы Преданием РПСЦ.
Исследуя различия между старообрядческими согласиями, ещё в 1907 году светский публицист А.В. Зенгер (Вукол), отметил разницу между «белокриницкими» и «беглопоповцами» в отношении к участию женщин в соборной жизни церкви: если у первых женщины допускались до участия в приходских собраниях, то у вторых – нет (См.: Зенгер А. /Вукол/. Старое солнце: Беседы и очерки к возрождению старого Православия. – СПб., 1907. Сравнительная таблица обычаев старообрядческих согласий). Таким образом, подобные различия между нами сложились исторически. По нашему мнению, соборность Церкви начинается с соборности на местах: каждая християнская община есть «малая церковь», и её собрание есть уже малый церковный собор. Насколько нам известно, ныне и в РДЦ женщины наравне с мужчинами участвуют в собраниях приходов, свободно выступают на них и голосуют при принятии решений, а порой даже избираются на должности председателей. И никто, по-видимому, не считает, что они тем самым «простирают свою власть на мужей». На этом фоне странно было бы зазирать участие женщин в собраниях и более высокого уровня. И наоборот: если запрещать участие женщин в работе соборов, то и в работе местных собраний надо запрещать на тех же основаниях. Но это в наше время вряд ли возможно, ибо, как уже говорилось, во многих храмах большинство прихожан – именно женщины. Кроме того, имеются и чисто женские общины, например, женские монастыри. И представлять их на Освященных Соборах неизбежно должны инокини, то есть, опять-таки, женщины. Но, вместе с тем, на наших Освященных Соборах они присутствуют в незначительном числе, и никоим образом не могут навязывать Собору свою волю, т.е. «простирать власть на мужей».
Итак, мы постарались ответить на предложенные Вами вопросы. На наш взгляд, они касаются проблем, не самых важных для преодоления церковного разделения. Считаем, что второстепенные различия не должны служить помехой в достижении главной цели – восстановления нашего канонического церковного общения. К сожалению, среди заданных вами вопросов нет вопроса первостепенного значения – о святителе Амвросии Белокриницком,хотя именно мнение Ваших предшественников о неправильности его чиноприёма было причиной нашего прискорбного разделения.
Надеемся, что со стороны РДЦ этот вопрос уже конструктивно разрешается, и в будущем откроется перспектива нашего взаимного примирения.
Митрополит Московский и всея Руси КОРНИЛИЙ
Архиепископ Киевский и всея Украины САВАТИЙ
Епископ Новосибирский и всея Сибири СИЛУЯН
Епископ Донской и Кавказский ЗОСИМА
Епископ Кишиневский и всея Молдавии ЕВМЕНИЙ
Епископ Ярославско-Костромской ВИКЕНТИЙ
Епископ Казанско-Вятский ЕВФИМИЙ
Епископ Иркутско-Амурский и всего Дальнего Востока ПАТЕРМУФИЙ
