В фондах Волгоградского областного краеведческого музея хранится личный архив журналиста Павла Ильича Коновалова. Он состоит из документов, фото, статей, воспоминаний и писем. Часть томов снабжены ценными приложениями. Среди них книги, подшивки газет и подарки. Когда листаешь страницы томов и читаешь их содержание, то ярко видишь перед собой человека, который прошел большой жизненный путь. Шаг за шагом идешь по его биографии и представляешь всю картину: как он рос, мужал, работал, воевал, боролся. Как у каждого человека, у него были свои радости и огорчения, инициативы и ошибки, трудности и победы.
Павел Ильич Коновалов родился 18 ноября 1910 года в селе Чернаве Ивантеевского района Саратовской области в старообрядческой крестьянской семье. С ранних лет он лишился отца, перенес страшный голод 1921 года и ради куска хлеба мальчиком батрачил у зажиточных мужиков. В самый расцвет НЭПа семнадцатилетний юноша Коновалов уходит из родного села в незнакомый тогда ему город Пугачев. Здесь, после долгих скитаний по кустарям, он направлен советскими организациями в профтехшколу. Но учеба давалась трудно. Во всем сказывался недостаток знаний и опыта. И только в результате высокого стремления ему удается окончить курс обучения и получить специальность столяра-модельщика.
В Советском Союзе первая пятилетка ознаменовалась строительством Сталинградского тракторного завода. Для работы на нем ЦК ВЛКСМ было мобилизовано в 1930 году семь тысяч юношей и девушек. В числе их был Павел Коновалов. Он приехал на новое место как квалифицированный рабочий и сразу же влился в кипучую жизнь строительства тракторного завода. За высокие показатели в труде и за активное участие в общественной работе Павел Ильич Коновалов, в числе большой группы тракторостроителей, был удостоен почетного звания ударника завода, внесен в историю СТЗ и неоднократно получал должностные премии. На тракторном заводе Павел Ильич Коновалов в 1933 году окончил вечерний коммунистический университет.
Смерч войны ворвался в пределы Советского Союза и с первых дней нашествия немецко-фашистских захватчиков Павел Ильич Коновалов вступил в ряды защитников Родины. В армии он начал боевой путь рядовым и окончил его офицером. Домой вернулся осенью 1945 года инвалидом Великой Отечественной войны. Из документов архива известно об участии Коновалова в боях против немецко-фашистских захватчиков под Москвой, Ельней, у Пушкинских Гор, на территории Латвии. Вместе с воинами 348-й стрелковой дивизии Павел Ильич разделил первую радость победы над врагом в городе Клин, с разведчиками 30-й армии он вызволял жителей Ржева из заминированной Покровской старообрядческой церкви, а с бойцами 10-й гвардейской армии сражался с гитлеровцами на улицах Цесиса и один из первых ворвался в здание гестапо. Павел Ильич Коновалов был награжден орденами Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды, шестью медалями, одна из них «За отвагу», знаками «Гвардия», «25 лет Победы в войне 1941–1945 годов», «Ветеран 90-10 гвардейской армии», памятной медалью и другими.
Видный советский полководец, генерал армии, дважды Герой Советского Союза Дмитрий Данилович Лелюшенко сфотографировался с Павлом Ильичом Коноваловым как однополчанином по 30-й армии, и на фотографии оставил свой автограф, в котором назвал его храбрым воином. А бывший заместитель начальника контрразведки 19-го гвардейского корпуса 10-й гвардейской армии полковник Егор Титович Батрак сообщил, что Павел Ильич Коновалов, как советский разведчик, выдержал на фронте проверку мужества, смелости, стойкости и преданности Родине.
Портрет ветерана войны и труда Павла Ильича Коновалова находится в Музее истории тракторного завода города Волгограда, в краеведческих и школьных музеях Клина, Ржева и Цесиса.
Большое место в трудовой деятельности Павла Ильича Коновалова занимала работа в печати. На это поприще он пришел из рабкоров. Его знают как корреспондента ТАСС по городу Шахты, заведующего отделом областной газеты «Приуральская правда» в городе Уральске и корреспондента бассейновой газеты «Волжская вахта» в городе Горьком. В Волгограде он занимал должности инструктора газеты «Борьба», заведующего отделом профсоюзного журнала «Ударник», редактора газеты «Милиционер на посту», представителя издательства ЦК ВКП (б) «Правда» и редактора газеты «Красный октябрь». Павел Ильич — член Союза журналистов СССР. На его счету много статей. Он один из авторов книг «Люди Сталинградского тракторного» и «Яков Ильин». Всю жизнь Коновалов был активным общественником. Он был редактором стенгазеты. Находясь на пенсии, Павел Ильич Коновалов не прекратил своего участия в общественной работе. С помощью однополчан создал два альбома о боевом пути 348-й СД и 30-й армии. Вел переписку со многими боевыми друзьями и с 17 школами страны. Часто выступал перед своими подшефными коллективами школ с воспоминаниями об участии в работе Сталинградского тракторного завода и об участии в Великой Отечественной войне. Его рассказ об этом слушали учащиеся и преподаватели средних школ 7, 41, 84, 93 Волгограда, трех школ города Клина, пяти школ города Цесиса Латвийской ССР, школ города Ржева1.
Последствия оккупации Ржева
14 октября 1941 года город Ржев был оккупирован немецко-фашистскими захватчиками. За 17 месяцев оккупации Ржев был превращен в развалины. В городе были разрушены 21 школа, учительский институт, 3 техникума, фельдшерско-акушерская школа, 21 детский сад, 2 театра, кинотеатр, краеведческий музей, дом пионеров, библиотека, поликлиника, больничный городок, электростанция и все коммунальные предприятия.
В городе были разрушены крупнейший железнодорожный узел, паровозное и вагонное депо, два вокзала, мосты, хлебозавод, маслозавод, пивоваренный завод, льнозавод и другие промышленные предприятия. До войны в городе насчитывалось 5,5 тысяч домов, а после освобождения уцелело менее трехсот. Оккупанты разрушили и повредили в городе 22 церкви, в том числе: Успенский собор, Варваринскую, Екатерининскую, Ильинскую, Смоленскую, Казанскую. Разграбили и увезли находившиеся в них ценности. До войны в Ржевском районе было 363 колхоза. Угнано немцами в немецкий тыл из Ржева — 10 тысяч человек, а из района — 4094 человека. В городе Ржеве в период оккупации было несколько виселиц — повешено более 100 человек. До войны население Ржева на 1/1 1941 г. в городе Ржеве составляло 56810 человек, осталось после войны на 1/1 1944 года 5457 человек. В Ржевском районе на 1/1 1941 г. было 67009 человек, а на 1/1 1944 года — 25513 человек. За период оккупации немецкими захватчиками полностью уничтожены постройки восьми сельских советов. Дотла были сожжены деревни в Юрятинском, Раменском, Антоновском, Ковыневском, Митьковском, Коростелевском и других сельских советах.
Полностью стерты с лица земли 96 населенных пунктов. В Ржевском районе не осталось ни одного населенного пункта, который не пострадал от разрушений.
Уничтожено и разрушено 89 школ, 6 библиотек, 18 больниц, 496 скотных дворов, 4 МТС со всем тракторным парком, 3 льнозавода, 20 маслосырозаводов, 2 совхоза, 16 мельниц, 3 аптеки, 3 ветлечебницы, 10 ветучастков, опытно-полеводческая станция, уничтожена вся торговая сеть, полностью уничтожена телефонизация и радиофикация. Разграблено общественного колхозного скота: 7830 лошадей, 19900 крупного рогатого скота, 2300 овец, 7700 свиней и свыше 4 тысяч семей пчел. После освобождения города Ржева и района в районе осталось 35 лошадей, 23 единицы рогатого скота и до десятка овец.
В городе Ржеве немецко-фашистскими захватчиками был создан концлагерь. В лагере, в районе Заготзерно, томились тысячи пленных красноармейцев, жители города. Узники сотнями гибли от голода, холода, болезней и издевательств, а многих немцы расстреливали.
Освобождение Ржева
В городе действовала подпольная организация под руководством Кузьмы Павловича Латышева и Алексея Петровича Телешева. В эту организацию также входили: Михаил Персиянцев, Константин Дмитриев, Владимир Новоженов, Александр Беляков, Борис Филиппов, Константин Беляев, Юрий Соколов, Владимир Некрасов и другие.
Подпольщики добывали для армии важные сведения. Во время налетов советской авиации, подавая световые сигналы, указывали нашим летчикам важные вражеские объекты, повреждали телефонную связь противника, организовывали побеги военнопленных из концлагеря, снабжая их документами, похищенными в немецкой комендатуре. Создавая вокруг Ржева мощную оборону, немецкое командование одновременно готовилось с Ржевского плацдарма к наступлению на Москву. Командование Калининского фронта и 30-й армии наряду с обороной готовило удар по Ржевской группировке противника с целью ее разгрома.
Командующим 30-й армией был генерал-лейтенант Лелюшенко. К 15 июля Командование 30-й армии на фронте в 12 км, в районе прорыва, создало ударную группировку войск. Части и соединения 30-й армии, выполняя приказ командующего Калининским фронтом, 30 июля 1942 года в 8 часов утра, после артиллерийской подготовки, перешли в наступление на фронте прорыва. 10 августа 1942 года начался второй этап наступательной операции 30-й армии. В ожесточенных боях, не прекращавшихся ни днем, ни ночью, части и соединения армии на направлении главного удара, сломив яростное сопротивление оборонявшихся немцев, прорвали оборону и к 12 августа завладели опорными пунктами: Бельково, Харино, Теленково. При содействии двух танковых бригад, введенных в бой с рубежа Харино-Теленково, дивизии успешно продвигались в юго-восточном направлении. 14 августа советские войска освобождают населенные пункты: Голышкино, Першино, Варюшино и другие.
В течение 22 и 23 августа части и соединения армии производят перегруппировку войск, организуют подтягивание тылов, подвоз боеприпасов, продовольствия и занимают исходные позиции для нанесения ударов правым флангом армии в направлении: Федорково, Ковынево, Поволжье. С 30 июля по 28 августа длится третья наступательная операция. Были освобождены многие населенные пункты. В сентябре 1942 года командование 30-й армией сосредотачивается на освобождении северной части Ржева. С 14 по 20 октября советские войска ведут на подступах к Ржеву разведку боем. Войска армии сумели прорвать долговременную оборонительную полосу противника со всеми видами инженерных оборонительных сооружений, с мощной огневой системой всех видов оружия, которую немецкое командование считало неприступной. 2 марта 1943 года 30-я армия силами ударной группировки на правом фланге перешла в наступление, во взаимодействии с частями 31-й и 39-й армий. В ночь на 3 марта наши войска перешли в наступление. 3 марта город Ржев был освобожден от немецко-фашистской оккупации.2
Как это было
Воспоминания ветерана штаба 30-й армии участника освобождения города Ржева от фашистов Павла Ильича Коновалова. Весь день 2 марта 1943 года на Ржевском участке фронта валил с неба густой и мокрый снег. Видимость была очень плохая. В десяти метрах красноармейцы и командиры не различали друг друга.
Ненастная погода загнала воюющие стороны в укрытия. По этой причине передний край молчал. Не было слышно стука пулеметов и автоматов. Снайперы не ловили на мушку зевак. Артиллерия не обстреливала дороги и тылы воинских частей.
Поздним вечером разведчики одной дивизии захватили пленного. На допросе он показал, что, боясь повторения Сталинградского котла и с целью выравнивания линии фронта, немецкие войска готовятся оставить город Ржев. Командование 30-й армии приказало другой дивизии перепроверить показания пленного. Срочно был схвачен еще один «язык». Первоначальные данные подтвердились. В связи с намерением немцев оставить Ржев, во всех дивизиях 30-й армии была объявлена боевая тревога. Все было поднято на ноги для того, чтобы не дать врагу оторваться от наших частей. Примерно в полночь меня вызвали начальник отделения особого отдела НКВД 30-й армии Лившиц и его заместитель Борисов. Они сообщили следующее: «Устным приказом капитана Госбезопасности Мишина создана оперативная группа из десяти человек. Вы, товарищ Коновалов, как старший оперуполномоченный наших органов, назначены руководителем этой группы. Задача для всех вас состоит в том, чтобы до рассвета перейти линию фронта северо-западнее Городского леса, незаметно проникнуть во Ржев, блокировать дом главы города, пленить предателя Кузьмина и ждать нашего приезда».
Оперативная группа была в сборе и ждала моих указаний. Вскоре я ее повел на выполнение боевого задания. Шли мы напрямик. По бездорожью идти было трудно. Наши ноги по колено вязли в снегу. На переднем крае по-прежнему было тихо. И только одиночные ракеты кое-где вспыхивали в воздухе, напоминали о войне. Повсеместно перестал идти снег. Небо очистилось от облаков, ярче засверкали звезды. Все ощутимее чувствовалось, как крепчал мороз. Перед рассветом 3 марта 1943 года я привел оперативную группу к траншеям 618 СП 215-й стрелковой дивизии. В это время в городе Ржеве вспыхнули пожары. В разных местах бушевало пламя огня. Послышались редкие оружейные выстрелы. В траншее мы увидели передвижение военных. В полной боевой готовности одни уходили влево, другие вправо. Но для чего они совершали этот маневр, нам было непонятно.
Вся оперативная группа перешла траншею и вступила на нейтральную полосу. В это время раздался зычный голос. Я остановил людей и посмотрел в сторону. Ко мне шел красноармеец. В одной руке он держал автомат, а другой показывал на нейтральную зону.
— Там же верная гибель. Рискуете своей головой.
— А без риску на войне жить нельзя.
— В этом вы правы.
Стремясь уменьшить опасность, я отдал распоряжение: всем членам оперативной группы развернуться на фронт и на расстоянии двадцати метров друг от друга начать переход заминированной полосы. Чтобы показать личный пример красноармейцам, я первым пошел вперед, осторожно наступая ногами на снег. Когда я медленно преодолевал заминированную полосу, меня все сильнее охватывал страх. Сердце так колотилось, что готово было выскочить из груди. К горлу подкатил ком, становилось тяжело дышать. А тут еще, как на грех, как будто кто-то залез в мою голову и настойчиво твердил: «Сейчас ты взлетишь в воздух, сейчас ты взлетишь в воздух».
К нашему счастью, переход по заминированной полосе прошел благополучно. Мы взошли на бруствер немецкой траншеи, но в ней никого не оказалось. На узкой тропке, которая вела к блиндажу, лежал убитый вражеский солдат. Его вид с оскаленными зубами напоминал разбитого параличом человека. Спускаясь в небольшую лощину, мы заглянули в блиндаж. В нем, кроме топившейся железной печки и нескольких пустых бутылок, ничего не было. Поняв, что фашисты недавно оставили свой пост, мы продолжили путь по их следам.
Забрезжил в глазах рассвет. Вскоре открылась панорама Ржева. Перед нами лежал тихий и черный разрушенный город. На минуту мы замерли на месте, сняли шапки и пристально смотрели на него, как на картину художника, которая изображала следы страшного землетрясения. С думой о древнем русском городе мы подошли к узкой и короткой улице. По ее бокам стояли небольшие домики. Заходим в один из них и видим жертв фашизма. В люльке, подвешенной к потолку, находился грудной ребенок с простреленной головою. А поперек деревянной кровати лежала задушенная, по пояс обнаженная молодая женщина.
Миновав улицу, мы снова вышли на тропку, протоптанную немцами, и побежали к Волге. Один из красноармейцев нагнал меня и тихо спросил:
— Товарищ старший уполномоченный! Вы видите немцев?
— Где?
— На том берегу Волги.
Впереди нас, примерно в километре, стояла автомашина. Я скомандовал:
—Ложись.
Как скошенные под корень, все попадали на снег. Лежим и смотрим. Я отдал распоряжение приготовиться к бою. Видим, как со всех сторон бегут к машине люди. Вот они садятся в ее кузов и накрывают головы брезентом. Потом из-под колес вырвались клубы дыма, и машина исчезла с наших глаз. «Немецкое командование сняло последние свои посты боевого охранения, — громко сказал я. — Теперь можно входить во Ржев. Он свободен…» Мы встали на ноги и пошли вдоль пологого левого берега навстречу течению воды. Подойдя к пешеходному высокому деревянному мосту, сооруженному из длинных и толстых бревен, взорванному посередине артиллерийским снарядом или авиационной бомбой, у его подножья, мимо свай, перешли реку по льду и поднялись на крутой правый берег рядом с каким-то низким круглым зданием, напоминающим часовню или водозаборную будку.
Пройдя несколько десятков метров, мы вышли на улицу в южной части города. С рассветом над Ржевом появилась сизоватая морозная дымка. Она, подобно туману, низко стелилась над землей. Видимость резко изменилась. В связи с этим обстоятельством я назначил дозорных и послал их впереди оперативной группы.
Город был пуст. В нем не было видно ни людей, ни скота, ни птиц. Одни дома стояли с выбитыми окнами, а другие были разрушены. Наша оперативная группа вышла к церкви. Возле нее находились несколько красноармейцев во главе с командиром. Одни из красноармейцев осматривали стены церкви, а другие возились у открытой двери. Я спросил командира: «Что тут происходит?» Он напружинился и посмотрел на меня. После небольшой паузы ответил: «Немцы заперли гражданских в заминированную церковь».
Я отдал распоряжение своей оперативной группе немедленно включиться в работу по спасению ржевитян. Это было, если я не ошибаюсь, в восьмом часу. Вскоре красноармейцы вынесли из открытой двери три черные круглые металлические мины, положили их в сторону на крылечке и стали выводить на волю узников. Из церкви во двор вышли старики, старухи и дети. Они были оборванные, изможденные от голода и напуганные заточением. Среди них был диакон. Я подошел поближе к этим людям, поздоровался и спросил: «Кто знает, где живет глава города Кузьмин?» Женщина среднего роста, одетая в фуфайку, сказала мне: «Если он вам срочно нужен, то пойдемте, доведу до него».
От церкви женщина вела оперативную группу по направлению железнодорожного вокзала. Мы переходили с улицы на улицу. Всюду были видны следы немецкого хозяйствования. Кругом полуразрушенные дома. На столбах мотались обрывки приказов, угрожающих за неповиновение смертной казнью. В девятом часу мы пришли в район лагеря военнопленных. Женщина показала нам место жительства предателя Кузьмина и вернулась обратно. Перед нами стоял небольшой полузанесенный снегом домик. В сопровождении красноармейцев я вошел в него. На месте оказались две женщины. Состоялся разговор.
— А где хозяин дома?
— В полночь ушел по делам службы.
— Куда?
— Не знаем.
И только после короткой беседы с женщинами мне стало ясно, что Кузьмин, боясь ответственности за измену Родине, позорно бежал с фашистами из Ржева. Отдав соответствующее распоряжение красноармейцам, я приступил к осмотру дома, но враг не оставил о себе никаких следов, если не считать недокуренной сигареты турецкого происхождения.
В 12 часов дня к дому Кузьмина, где мы разместились, со скрипом подкатила крытая грузовая автомашина. На ней приехали Лившиц, Борисов, Коган и несколько красноармейцев.
Докладываю старшему по должности: «Следуя по намеченному вами маршруту, я привел оперативную группу во Ржев без потерь. По пути мы помогали армейским разведчикам освобождать граждан из заминированной церкви. Известный предатель Кузьмин сбежал с немцами. В городе остался член подпольной организации лагеря военнопленных врач Земсков. Другими данными не располагаю».
— Вы были у Земскова?
— Да.
— Что рассказал он вам?
— После побега из лагеря он скрывался в канализационной трубе, потом наскочил на мину и теперь сидит в домике на берегу Волги и лечит свою раненую ногу.
— Свой рапорт о выполнении задания изложите на бумаге. Земсковым займется Борисов, а я поговорю с освобожденными людьми из заминированной церкви.
— Ясно, — ответил я Лившицу и тут же сел писать рапорт на его имя.
Примерно в 14–15 часов 3 марта 1943 года во Ржеве состоялся митинг. На нем присутствовали военные и гражданские. В это время над освобожденным от фашистов городом торжественно взвился красный флаг. Вскоре после митинга сообщили, что одному из подразделений 30-й армии сдалась в плен большая группа полицейских во главе с начальником полиции лагеря военнопленных Курбатовым. Пленники разоружены и конвоируются в оперативную группу города Ржева.3
Марина Николаевна Волоскова, культуролог, член СЖР
