Старообрядцы в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов

После тотального погрома церкви, произведенного Советской властью в 1929–1940 годах, положение старообрядческих общин и иерархий накануне и в самом начале войны 1941 года было крайне тяжелым. Закрытие храмов и репрессии священнослужителей по инерции имели место даже в первой половине 1941 года. Например, 13 февраля последним из всех старообрядческих храмов и молитвенных домов в Курской области был закрыт храм св. Димитрия Солунского в городе Льгове [9], а 7 июня был «ликвидирован» храм в с. Ротково Гатчинского района Ленинградской области [56]. Во многих регионах (вернее, в большинстве регионов) СССР действующих старообрядческих (древлеправославных) храмов не оставалось.

Священнослужители и активные прихожане если не были расстреляны, то находились в местах лишения свободы (т.е. в лагерях). Впрочем, некоторые священнослужители оставались на свободе как частные лица (оставив служение) или скрываясь под чужими именами. Архиепископ и еще два оставшихся на свободе епископа (архиепископ Михаил [40] и епископы Трифон [53] и Иоанн [32]) Древлеправославной Церкви («беглопоповского» согласия) скрывались от властей в южных регионах (Орджоникидзиевский край, Грузинская ССР и Сталинградская область) и совершенно никак себя не проявляли. Единственный остававшийся на свободе весь период гонений епископ Калужско-Смоленский Белокриницкой иерархии (Русская Православная Старообрядческая Церковь) Сава (Ананьев) (не был арестован в связи с тяжелой болезнью) в 1941 году (в период между Пасхой и Троицей, т.е между 20 апреля и 8 июня 1941 г.) возвел в сан архиепископа Московского и всея Руси вернувшегося из заключения епископа Иринарха (Парфенова) [48; 41, c. 10; 35, c. 25]. Епископ Ленинградский и Тверской Геронтий (Лакомкин) до 1942 года находился в заключении. Однако он был жив, тогда как из более чем 40 священнослужителей его Ленинградско-Тверской епархии к началу войны в живых оставалось только четверо (включая самого еп. Геронтия) [56]. Советская власть, как ей казалось, торжествовала победу над религией. И вот началась война. 

Начало войны стало для всех шоком, невероятным потрясением. Даже для власти, которую военные и разведчики неоднократно предупреждали об опасности. И вот война началась, и враг уже топтал нашу землю, убивал, жег города и селения. Сталин обратился к народу по радио только 3 июля 1941 года. Это обращение было опубликовано в газетах «Правда» и «Известия». В нем он впервые обратился к народу вне большевистского идеологического контекста. Текст обращения начинался словами: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота!» Обращение «братья и сестры» звучало «по-религиозному» и произвело большое впечатление на всех верующих граждан. В час нависшей над страной серьезной опасности Сталин если и не обратился к Богу (как о том говорят различные красивые, но не имеющие документального подтверждения «легенды»), то, по крайней мере, решил прекратить гонения на церковь. С самого начала войны была приостановлена деятельность «Союза воинствующих безбожников», свернута антирелигиозная и атеистическая пропаганда, фактически прекращены преследования религии и верующих. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что «на местах» отдельные случаи борьбы с религией имели место даже в первые месяцы войны. Так, 29 июня 1941 года был арестован старообрядческий священник из д. Вольное Заборовье Солецкого района Новгородского округа Демьян Гаврилович Кузнецов. 17 октября 1941 года он был приговорен к 10 годам заключения. Скончался о. Демиан 12 августа 1942 года в исправительно-трудовой колонии №7 г. Березняки Пермской области [8; 38, с. 34–38; 56; 57].

C первых дней войны старообрядческое духовенство во главе в архиепископом Московским и всея Руси Иринархом (Парфеновым) заняло активную патриотическую позицию. Первое архипастырское послание архиепископа Иринарха было выпущено 6 июля 1941 года (т.е. через три дня после обращения к народу Сталина). В Послании говорилось:

«Всем и всюду во Святом Духе возлюбленным и дражайшим братьям и сестрам старообрядцам. Всем православным верным чадам единой святой соборной и апостольской Церкви — братское во Святом Дусе приветствие и желание всякого блага и спасения от Бога. В тиши ночной, когда мирный русский люд спал, напала на него саранча. Свободные и миролюбивые малые народы европейских стран утонули в крови, превращены в рабов, отданы на поругание нечисти. Великая скорбь, плач стариков, детей и матерей содрогают весь мир. Новоявленный антихрист замахнулся своим мечом и на нас.  Но велика милость Божия, сила нерукотворная сильнее силы антихриста и иже с ним, и с помощью горячих и искренних молитв воинство наше русское наступит и сотрет с лица земли русской аспида и василиска тевтонского.

С помощью Господа Бога, Творца и Отца нашего, с помощью великой и нераздельной Троицы и всех святых русский народ встанет как один на вторую Отечественную войну и раздавит нечестивца и поганца, ибо «взявший меч от меча и погибнет».

Много раз нападали на нашу землю сильные и охочие до чужого добра враги. И всякий раз с помощью Бога мы, русские, всегда успешно справлялись с самыми лютыми врагами и нашествиями на нашу землю. Святой Александр Невский на озере Чудском стойко защищал землю русскую, разбил Тевтонский орден и освободил нашу землю от ига немецкого. В тяжелую годину татарщины Дмитрий Донской на Куликовом поле разбил несметные полчища иноплеменников, вторгнувшиеся в русскую землю.

В смутное время патриарх Гермоген был одним из пламенных патриотов. Он умер за русскую землю от руки изменников и интервентов, но дело его не угасло. В Отечественную войну 1812 года русское воинство разбило сильного врага — Наполеона, который хотел заполонить Россию. В первой Отечественной войне против Наполеона выступил весь русский народ, и особо в войне отличились наши братья старообрядцы, донские казаки под водительством атамана Платова. Они мужественно отличились в войне, а Платов и многие другие старообрядцы покрыли себя славой народных героев. Сердце русского человека — великий светильник, пламя его неугасимо, и оно указует нам путь к победе над коварным врагом.  

Мы призываем вас, дорогие братья и сестры, быть непоколебимыми и твердыми в защите рубежей нашей священной Родины по примеру наших славных предков. Старообрядцы никогда не были изменниками Родины. Они до последней капли крови всегда защищали свое родное отечество. Мы уверены, что в годину тяжелых испытаний, которые нам в настоящее время приходится переживать, старообрядчество, так же верное своим вековым традициям, дружно даст отпор коварному врагу, посягнувшему на наши священные границы.

Пришло время, пришел час для каждого верующего старообрядца направить все свои силы и помыслы на борьбу с насевшим врагом и, не щадя своего живота, постоять за други своя, отстоять грудью великую, мирную и прекрасную Родину! Всяк, кто в силах держать меч, пусть отправляется на бранное поле. Всяк, кто в силах трудиться на полях, заводах и фабриках, пусть трудятся честно на благо нашей Родины.

Сотворим же крестное знамение во имя Честнаго и Животворящаго Креста, Святой и Нераздельной Троицы и по примерам прошлых лет, по примерам наших святых воителей, с благословения и молитв всех святых и аз благословляю вас на подвиги ратные. 

Меч победы да пребудет в руках ваших, разящих иноземного врага! И да бегут от лица Бога и от Родины нашей все ненавидящие вас! Да бегут все враги и супостаты! Яко исчезает дым — да исчезнут! Аминь.

Итако, да будет благодать Господа нашего Исуса Христа и любовь Бога и Отца, и общение Святого Духа со всеми вами. Мир и благословение. Милостью Божией смиренный Иринарх, старообрядческий архиепископ Московский и всея Руси» [49, с. 24–25].

Далее были еще послания, в которых архиепископ Иринарх призывал христиан-старообрядцев сплотиться на борьбу с врагом, помогать армии, не щадить себя для спасения Родины. Вернувшись в Москву из недолгой эвакуации в Ульяновске (находился в эвакуации с 14 октября 1941 по 7 апреля 1942 года [35, с. 26]), в 1942 году архиепископ Иринарх написал еще два послания «пастырям и всем православным христианам, находившимся под фашистским гнетом». В них он, в частности, обращаясь к находящимся в оккупации христианам, писал: «а вы, братья и сестры, находящиеся в тылу противника, вместе со славными партизанами всячески докучайте врагу, выживайте этого зверя из его временных логовищ, лишайте его питания, уничтожайте его танки и другие машины, предназначенные для истребления славянского люда. Окружайте христианской заботой партизан, не щадящих своей жизни за спасение Родины, и тогда Бог будет всегда с вами». Послания распространялись в виде листовок на оккупированных фашистами территориях СССР [49, с. 26–28].

Кроме того, уже в 1941 году старообрядческой архиепископией был организован сбор средств на нужды фронта. К декабрю 1941 года архиепископия Московская и всея Руси на оборону страны собрала один миллион двести тысяч рублей. Изначально планировалось собрать средства на создание танковой колонны и назвать ее именем казака-старообрядца Матвея Ивановича Платова. Но не хватило сил. Старообрядцы отдавали на помощь фронту все, что могли. «Трогательно до слез было смотреть, с какой готовностью, с каким горячим порывом протягивались руки к тарелке «На оборону Родины», чтобы положить на нее свою посильную трудовую лепту», — вспоминает секретарь архиепископии Галина Мариничева [49, с. 21; 38, с. 38]. Патриотическую позицию архиепископа Иринарха и вклад верующих-старообрядцев в дело помощи фронту вынужденно отметил даже известный публицист и председатель Союза воинствующих безбожников Емельян Ярославский в своей опубликованной осенью 1941 года статье «Почему религиозные люди против Гитлера» (статья была написана им по личному указанию Сталина и подписана псевдонимом Каций Адамиани) [56]. 

С началом Великой Отечественной войны увеличилась посещаемость богослужений старообрядческого Покровского кафедрального храма: в трудное военное время верующие люди искали помощи Божией, мира и успокоения. Г. Мариничева вспоминает: «Такой тихой пристанью, таким живительным источником стала для меня Св. Церковь. Только там, в стенах нашего Покровского храма, мною овладевало чувство мира, успокоения. Вспоминаю праздник иконы Божьей Матери Владимирской 26 августа (8 сентября н.ст.) 1941 г. Мы поем на клиросе Богородичные стихеры, а нам аккомпанирует непрекращающаяся «музыка» выстрелов зениток, стоящих рядом с храмом, на стадионе. Вот служба кончается. Со слезами и какой-то детской преданностью и верой поем: «О Всепетая Мати… от всякия напасти избави нас… Все упование мое к Тебе возлагаю, Мати Божия, сохрани мя во Своем си крове…» И наступает ощущение полного успокоения, уверенности, что мы — под покровом Пресвятой Девы…» [38, с. 36–37]. 

Во время нахождения архиепископа Иринарха и протоиерея о. Василия Королева в эвакуации в Ульяновске все богослужения в Покровском соборе на Рогожском совершались священноиереем Львом Овсянниковым и протодиаконом Феодором Кондратьевым. После возвращения в Москву архиепископа Иринарха и назначения в 1943 году помощником архиепископа вернувшегося в июле 1942 г. из заключения епископа Геронтия (Лакомкина), деятельность Архиепископии еще более активизируется [38, с. 36, 42; 22, с. 19; 35, с. 26]. 

Тем временем на оккупированных немецко-фашистскими войсками территориях СССР происходит массовое открытие храмов, возвращение к служению священнослужителей. Так, например, в конце 1941 года древлеправославные христиане-старообрядцы с. Скородного Курской области призвали десять лет скрывавшегося от властей о. Моисея Трифоновича Семенихина вернуться к священническому служению. Уже на утро праздника Богоявления (Крещения) 1942 г. (19 января н. ст., или 6 января ст. ст.) он совершал торжественное освящение воды на р. Снове (т.н. хождение на иордань). По свидетельствам очевидцев, заранее во льду была вырублена прорубь в виде восьмиконечного креста, а сам вырубленный ледяной крест размером в человеческий рост был установлен около проруби. На богослужении присутствовали как старообрядцы сел Скородного, Дерлова, Боева и прочих, так и верующие господствующего вероисповедания. Очевидцам (старообрядцам сел Скородного, Боева и Дерлова) запомнилось, что после окончания богослужения освященную воду из проруби прежде набирали старообрядцы, затем верующие господствующего вероисповедания и только потом, терпеливо дождавшись своей очереди, воду набирали также и немецкие солдаты. В феврале–марте 1942 года в с. Скородном на том же месте, где стояла ранее, и из того же материала вновь была построена церковь свв. Козьмы и Домиана. Для этого был разобран дом, в котором с 1933 года жили учителя, а также некоторые колхозные постройки (сараи) [10]. 

В этот же период была открыта старообрядческая церковь в честь св. Димитрия Солунского в городе Льгове Курской обл., где продолжил свое служение священноиерей Григорий Иванович Смирнов. Были также открыты старообрядческие храмы в с. Чаплыгине и с. 2-й Воробьевке Курской обл. В с. Боеве Курской области деревянная старообрядческая церковь к этому времени была уже разобрана, поэтому местные старообрядцы переоборудовали под храм бывшую церковную сторожку, которая с 1938 по 1941 годы принадлежала Золотухинскому маслозаводу [11]. Вернули себе отобранный у них еще в 1929 году под клуб молитвенный дом и старообрядцы-беспоповцы с. Бирюковки Большесолдатского района [12].  

В Краснодарском крае в период оккупации (конец июля 1942 г. — сентябрь 1943 г.) были вновь открыты молитвенные дома старообрядцев-беспоповцев поморского согласия в станицах Белореченской [15], Гиагинской [16], Тбилисской [17] и х. Потомственном [20]. Принадлежавший Белокриницкой иерархии храм в ст. Ханской во время оккупации был разрушен, поэтому община переоборудовала под храм церковную сторожку, где и возобновила богослужения [19]. 

В период оккупации приступил к служению в станице Манычской (ныне Багаевский район Ростовской обл.) о. Иоанн Силкин (будущий еп. Иннокентий) [33, с. 21]. В это же время вернулся к служению в родном с. Городище (в тот период Ворошиловградская обл. УССР, сейчас пгт. Городище в составе ЛНР) и протоиерей Феофилакт Слесарев (будущий еп. Флавиан). После освобождения Городища от немецких захватчиков в 1943 о. Феофилакт активно проводил среди старообрядцев своей местности сбор средств в Фонд обороны Родины, собрав более 200 тыс. рублей [54, с. 35]. Аналогичные процессы происходили и в других оккупированных областях. При этом следует подчеркнуть некоторые крайне примечательные нюансы, игнорирование которых ведет к неверному пониманию этих процессов.  Во-первых, открытие храмов (в том числе старообрядческих) на временно оккупированных территориях СССР ни в коем случае не означало благоволения немецко-фашистской администрации к православной религии. Это был процесс исключительно политический, направленный на снискание лояльности населения оккупированных областей. При этом никаких разрешений на открытие старообрядческих храмов и молитвенных домов оккупационные власти не давали. Они просто «закрывали глаза» на стихийный процесс возвращения общинами отнятого у них имущества. Однако лояльное отношение немецко-фашистских властей к религии (и даже сотрудничество их с некоторыми иерархами и священниками РПЦ) активно муссировалось немецкой пропагандой [23; 42]. 

В то же время при случае фашисты (если того требовали их интересы или когда положение на фронте изменилось, и они были вынуждены отступать) показывали свое истинное лицо. Например, уже во время оккупации (т.е., вероятно, с ведома оккупационных властей, т.к., конечно, старообрядцы сами не разрушали своих храмов) был разрушен храм в ст. Ханской Краснодарского края [18] и сожжен молитвенный дом старообрядцев-беспоповцев в с. Пушкарном Кореневского района Курской области [13]. При отступлении немцы разграбили старообрядческий храм в Киеве, забрав подсвечники, купель, чашу, паникадила [24, с. 54]. 

Настоящее зверство, впрочем, фашисты учинили в г. Ржеве Тверской области. За Ржев, Сычевку и Вязьму между советскими и германскими войсками в январе 1942 — марте 1943 гг. произошла битва, получившая наименование Ржевской. Осознавая, что они неизбежно теряют свои позиции на подступах к городу, немецко-фашистские войска свирепствовали в самом городе Ржеве. Немцы грабили и уничтожали покинутые населением жилые дома, разрушали храмы. К моменту освобождения город был разрушен полностью. Целыми остались только Покровская старообрядческая церковь и несколько жилых домов в Заволжской части города. 

Вечером 12 сентября 1942 года от снаряда загорелась стоявшая на берегу Волги Казанская единоверческая церковь. Старообрядческий священник протоиерей о. Андрей Павлович Попов вместе с дьяконом Федотом Тихомировым и сыном Павлом поднялись на колокольню своего старообрядческого храма, чтобы посмотреть пожар. Когда они уже спустились с колокольни и находились на церковном дворе, то пришли немецкие солдаты с автоматами. Один из них выпустил очередь по о. Андрею, который только успел сказать: «За что?» — и упал. Как оказалось, патроны были разрывные. Пуля прошла через живот и спину навылет. Внутренности его вываливались, и ручьем текла кровь. Его занесли в церковь и положили на правом клиросе. Через несколько часов он умер. Умирал он в сознании, терпеливо перенося страдания, прощался с народом. Похоронили его на церковном дворе. На могиле о. Андрея немцы устроили помойку. Озлобившись, немцы стали безобразить в церкви: надевали на себя венчальные венцы и священнические облачения, в них пели и плясали, на престоле пьянствовали, протыкали богослужебные книги штыком.  

Наконец, накануне своего отступления немцы задумали взорвать Покровский старообрядческий храм. Храм заминировали и согнали туда людей. Более 150 человек. Взорвать, однако, не успели. Провод, ведший к взрывчатке, был перерезан. Пока разобрались, в чем дело, в город вошли части Красной армии, и немцы отступили [25, с. 120–121; 5; 6]. Это все к вопросу об открытии храмов и отношении немцев к старообрядчеству. 

Во-вторых, старообрядцы, часто будучи обиженными Советской властью (многие были раскулачены, какая-то часть была осуждена по обвинению в участии в «церковных контрреволюционных антисоветских организациях»), тем не менее не признали немцев своими. Старообрядческое духовенство, вернувшееся к служению, было озабочено духовными, а иногда и материальными нуждами своей паствы (время было голодное — часто приходилось делиться даже последним куском хлеба). Все молились о «победе русского оружия» и о староверах, воевавших против немецко-фашистских оккупантов в частях РККА. Ни в каких коллаборационистских прожектах ни один из находившихся на временно оккупированной территории СССР старообрядческий священнослужитель не был замешан. Это притом, что масса (естественно, не все, но многие) «никонианских» священников и архиереев (например, протоиерей Александр Киселев (духовник генерала Власова), архимандрит Псково-Печерского монастыря Павел (П.М. Горшков), митр. Сергий (Воскресенский), митр. Серафим (Лукьянов), архиепископ Филофей (Нарко), епископы Афанасий (Мартос) и Стефан (Себо), протоиереи Кирилл Зайц, Н. Шенрок, Лука Голод, Василий Виноградов и др.) активно сотрудничали (некоторые, как позже выяснилось, делали это притворно) с оккупантами. Они прославляли «великого вождя немецкого народа Адольфа Гитлера», благословляли солдат Рейха и предателей-власовцев [37, с. 436–475; 44; 45; 51; 23].

Позиция староверов в отношении к противоборствующим сторонам была довольно четко выражена одним их лидеров беспоповцев уполномоченному Совета по делам религиозных культов по Эстонской ССР И. Киви. Он сказал, что, «хотя советская власть и плохая, но все же это наша власть» [56]. Показателен в этой связи пример старообрядческого протоиерея о. Моисея Семенихина, которому Советская власть ничего доброго не сделала, который был лишен всего своего имущества, и, чтобы избежать ссылки, 10 лет скрывался, а вернувшись наконец домой, вместе с семьей был вынужден жить в землянке (т.к. его дом и храм были разобраны).

Случилось так, что трое местных коммунистов не успели эвакуироваться из села вместе с отступавшими частями РККА и были арестованы немцами. Один из них был председатель колхоза, другой — председатель сельсовета, а третий (также работник каких-то советских органов) приходился каким-то родственником о. Моисею. Все трое подлежали расстрелу, но о. Моисей явился в комендатуру и ходатайствовал за них. Их не расстреляли, а только взяли с них что-то вроде подписки о невыезде, и они в течение всего периода оккупации ежедневно приходили к о. Моисею и отмечались в специальной книге. В дальнейшем они остались благодарны о. Моисею за свое спасение и, по их ходатайству, арестованный (предположительно в 1944 или 1945 гг.) органами госбезопасности о. Моисей Семенихин был освобожден. Все обвинения с него были сняты. 

Огромное количество старообрядцев воевало в рядах РККА на фронтах Великой Отечественной войны. В Красной армии сражались будущие архиепископы Древлеправославной Церкви Павел (Пантелеймон Кузьмич Машинин) [43] и Геннадий (Гурий Васильевич Антонов) [21], епископ Русской Православной Старообрядческой Церкви Александр (Алексей Петрович Чунин, участвовал в обороне Сталинграда, награжден медалями «За оборону Сталинграда» и «За победу над Германией») [1, с. 4]. Многие древлеправославные христиане, проживавшие в Краснодарском крае и Грузинской ССР, участвовали в героической обороне Малой земли [31]. Многие старообрядцы так и не вернулись домой, пав на полях сражений Великой Отечественной войны.

Участвовали старообрядцы и в партизанском движении. Такие факты, например, известны на территории Молдавии [56]. Имеются данные о помощи старообрядцев партизанам и в других регионах. Известны факты, когда мужчины-старообрядцы были арестованы оккупационными властями по подозрению в сотрудничестве с Красной армией и содержались в заключении или даже были расстреляны [30].

Те же, кто по каким-либо причинам (скажем, в силу возраста, болезни, социального положения) не сражался с оружием в руках против немецко-фашистских захватчиков, ковал победу в тылу, самоотверженно трудясь на производстве. Медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» были награждены епископ Иринарх (Иван Поликарпович Вологжанин) [36, с. 28], протоиереи Маркел Кузнецов (Калуга) и Лазарь Турченков (Иваново, Ржев). Работая сварщиком на Ярославском паровозоремонтном заводе, чуть не потерял зрение будущий архиепископ Иоанн (Илья Викторович Витушкин). Механиком, а затем начальником подсобного хозяйства работал будущий епископ Анастасий (Антоний Федорович Кононов) [2, с. 15]. Наладчиком оборудования на обувной фабрике трудился будущий епископ Евтихий (Евфимий Корнилович Кузьмин) [27, с. 20]. Список этот можно продолжать и продолжать. 

Надо сказать, что в годы Великой Отечественной войны имел место случай, когда жителей одного из старообрядческих сел не призвали на фронт по внешнеполитическим(!) причинам. Речь идет о старообрядцах с. Некрасовки Кизлярского района Орджоникидзевского края (сейчас Республика Дагестан). Дело в том, что те, кто прибыл в 1925–1927 гг. из Турции в СССР в совершеннолетнем возрасте, продолжали формально считаться гражданами Турции («турецкоподданными»). А они, как известно, были переселенцами из Турции (в основном из с. Хамидие). Соответственно, так как Турция не вступала в войну и придерживалась нейтралитета, участие в военных действиях ее граждан (хотя фактически они уже более 16 лет проживали в СССР) могло бы быть причиной серьезного скандала. Таким образом, получается, что оставшиеся дома жители Некрасовки, не зная о том, сохранили мир с Турцией и не допустили открытия еще одного фронта [28].

Впрочем, некоторые старообрядцы оказались «на стороне» врага. Так, «на стороне» врага оказались проживавшие в Румынии (бывшей союзницей нацистской Германии в войне) старообрядцы-липоване. Молодые липоване оказались призванными в румынскую армию. Правда, до участия в боевых действиях их армейское начальство не допускало, логично боясь того, что, оказавшись на фронте, русские-липоване вполне могут перейти на сторону Красной армии. В результате русские в румынской армии служили во вспомогательных частях, охраняли различные важные объекты и т.д. Будущий архиепископ Древлеправославной Церкви Евмений (Евдоким Титов) во время войны служил денщиком у румынского генерала. 

В Румынии во время войны старообрядцы оказались в довольно сложном положении: непросто складывались взаимоотношения священноначалия старообрядческой церкви с румынскими властями. Накануне войны главой старообрядческой Белокриницкой Митрополии был избран митрополит Иннокентий (Усов). У него были большие планы, касавшиеся церковного просвещения, развития школьного строительства во всех заграничных старообрядческих приходах, создания типографии, издания журнала и богослужебной и поучительной литературы. Этим намерениям, однако, не суждено было сбыться. Как иностранец (он иммигрировал из России во время Гражданской войны) и русский владыка Иннокентий был сослан румынским правительством в Яссы, где тяжело заболел. Только учитывая тяжелую болезнь митрополита Иннокентия, румынское правительство разрешило епископу Тихону (Тит Деевич Качалкин) перевезти больного митрополита в старообрядческое с. Писк близ г. Браилы. Там митрополит Иннокентий 16 февраля 1942 г. и умер. 

Следующим митрополитом Белокриницким был избран епископ Тихон (Качалкин). Он был румынским подданным, что позволило ему беспрепятственно выехать в с. Белую Криницу для устройства там своей резиденции. Однако спокойное служение митрополита Тихона продлилось недолго. 
Гонения на старообрядчество начались уже в конце 1942 — начале 1943 года, когда румынские власти потребовали перехода старообрядческих церквей на григорианский календарь (новый стиль). Многие храмы были опечатаны, а священнослужители были сосланы в лагеря. Был арестован и Ф.Е. Мельников. В заключении оказался даже митрополит Тихон, который пробыл в лагере 46 дней. В конечном счете, видя стойкость старообрядцев и их твердость в неприятии любых церковных «новшеств», румынские власти оставили старообрядческую церковь в покое [39, с. 63, 67–70; 56].

Большую популярность в сети Интернет получила информация о якобы существовании на оккупированной немецкими войсками территории Белоруссии под Полоцком целого старообрядческого государства — «республики Зуева». Подается это с двух противоположных точек зрения: с одной стороны, как пример коллаборационизма старообрядцев (т.е. должен следовать вывод, что старообрядцы — предатели Родины), с другой — как пример борьбы старообрядцев со злодеями-большевиками и ненавистным большевизмом.  
Эта информация основана на воспоминаниях некоего Ильинского, который был помощником М. Зуева, бежал с ним в Польшу и Восточную Пруссию, затем бежал в Южную Америку и, наконец, в США. Там он написал воспоминания, на которых и основываются рассказы о Михаиле Зуеве и его «республике». 
История такова. В старообрядческой деревне Заскорки под Полоцком жил старообрядец Михаил Евсеевич Зуев, который был осужден за «антисоветскую агитацию» (а фактически за религиозную пропаганду), отсидел 8 лет и в 1940 году вернулся из заключения на родину. Двое его сыновей так и остались в лагерях. После отступления Красной армии местные жители выбрали Зуева старостой деревни, и на своей новой должности он проявил себя как способный организатор: раздал колхозную землю крестьянам, восстановил церковь, организовал оборону деревни от мародеров и прочих незваных гостей. Вскоре под покровительство Зуева запросились и некоторые окрестные деревни. 

С немецкой оккупационной администрацией Зуев договорился таким образом, что в обмен на уплату фиксированного натурального налога (продуктами питания, дровами, сеном) и недопущение на подконтрольную ему территорию партизан он получал боеприпасы и фактическую автономию. Немецкие войсковые части и каратели на территорию «республики Зуева» также не допускались. Немцев в тот период такая «автономия» устраивала. В припасах немецкая армия нуждалась, партизаны для нее были очень большой проблемой. Несомненно, со временем немцы положили бы конец этой вольнице, но пока возможности устанавливать свои порядки в труднодоступном «медвежьем углу» не было. Таких «республик» в тех краях было несколько. И другие такие «государства» никакого отношения к старообрядцам и старообрядчеству не имели. Кстати, факты помощи Зуева партизанам (естественно, взамен на невмешательство в дела его «республики») тоже имели место. 

При наступлении Красной армии Зуев, понимая, что никто в нюансах разбираться не будет и его ждет расстрел, бежал с группой своих сторонников в Польшу и потом в Восточную Пруссию. Там его группа разделилась. Сам Зуев какое-то время воевал в армии Власова. Закончил свою жизнь он в Обском ИТЛ.  
Следует понимать, что М.Е. Зуев — это частный случай, а не все старообрядчество (не надо обобщать) и цель создания им «республики» не борьба с Советской властью (которую он, вероятно, не очень любил), а выживание в новых экстремальных условиях. Оправдывать Зуева неверно, но и делать из него идейного сторонника фашизма тоже несправедливо [46; 47; 56].

По мере освобождения частями РККА временно оккупированных немецко-фашистскими захватчиками территорий СССР в освобожденных регионах восстанавливалась во всей своей полноте Советская власть. Это означало возвращение как советского законодательства, так и советских государственных структур, учреждений. 

Последние тут же стали требовать возвращения «своего» имущества, т.е. тех церковных зданий, которые они занимали к началу войны и которые в период оккупации вновь стали использоваться общинами по своему первоначальному назначению. Например, в Курской области в с. 2-я Воробьевка церковное здание вновь стало использоваться школой. На основании того, что из материала, который был использован для восстановления церкви, в 1933 году был построен дом для учителей, власти предъявили свои права на старообрядческую церковь в с. Скородном. Впрочем, протоиерею о. Моисею Семенихину удалось отстоять свой храм. В с. Боеве на используемое как церковь знание бывшей церковной сторожки предъявил свои права Золотухинский маслозавод. Суды продлились несколько лет [14]. 

Попытки закрытия старообрядческих храмов имели место также в Краснодарском храме, других областях. В 1945 году по обвинению в антисоветской деятельности Сызранским ГО НКГБ «разрабатывался» освободившийся в 1943 году из заключения боевский священник о. Леонтий Маркианович Дорофеев. Осужден он, однако, не был и вскоре вернулся к месту своего прежнего служения в с. Боево Курской области, а позже был переведен в Москву [4]. 

Вернувшиеся к своим обязанностям местные советские и партийные чиновники повсеместно проявляли одиозное и нередко агрессивное отношение к уже фактически действовавшим храмам и священнослужителям [57, с. 39–41]. Обусловлено оно было сложившейся в 1930-е годы их антирелигиозной позицией. Однако государственная политика и законодательство СССР в отношении к религии и церковным общинам к этому времени уже изменились. 

Некоторое «потепление» в отношении Советского государства к религии, как уже говорилось, наметилось уже в 1941 году. 14 сентября 1943 года и 19 мая 1944 года были образованы, соответственно, Совет по делам Русской Православной Церкви и Совет по делам религиозных культов при Совете народных комиссаров СССР. Совет по делам религиозных культов занимался выстраиванием взаимоотношений между государством и всеми другими религиозными объединениями кроме Русской Православной Церкви [26, с. 605]. То есть теперь Советское государство уже не стремилось прямо сейчас уничтожить религию, а нашло целесообразным контролировать религиозные общества и их духовно-административные центры, для чего предлагало им легализоваться — пройти регистрацию. Это не означало появления у Советского государства большой любви к религии и верующим, полного отказа от атеистической пропаганды, но все же было проявлением некоторой терпимости. 

Большинство общин, возобновивших свою деятельность в годы войны, были зарегистрированы Советом. Всего на территории СССР к 1947 году смогли легализовать свою деятельность 17% религиозных обществ от довоенного числа [26, с. 609]. Уже к декабрю 1945 года Советом и его уполномоченными было зарегистрировано 308 старообрядческих религиозных обществ всех толков и согласий. Из них 215 составляли общины Белокриницкой иерархии. На 1 января 1947 года было зарегистрировано 418 старообрядческих общин общей численностью (учтенной) несколько сот тысяч человек [56]. 

Московская старообрядческая Архиепископия начиная с 1944 года, насколько это было возможно, старалась воспользоваться «оттепелью». Началось восстановление утраченных за время гонений связей между приходами. Происходила регистрация общин, хотя, как говорилось выше, далеко не все закрытые в 1930-х годах храмы были возвращены Церкви. Возвращались из заключения или эвакуации некоторые священнослужители. Сразу после войны возобновились священнические и архиерейские хиротонии. Первой архиерейской хиротонией стала хиротония во епископа на Кишиневско-Одесскую епархию инока Иосифа (Ивана Михайловича Моржакова). В 1944 году под руководством еп. Геронтия началась подготовка церковного календаря на 1945 год. 

Вышедший в 1945 г. календарь стал первым и, к сожалению, единственным изданием Архиепископии. Предполагаемый выпуск журнала «Вестник Московской Архиепископии» так и не состоялся — не было получено разрешение. Также Совет не дал разрешения на открытие монастырей и учебных заведений [55; 56; 38, с. 49–54; 19; 41, с. 13]. 

Таким образом, из вышеизложенного можно сделать вывод, что старообрядцы, сильно пострадав от гонений на религию и верующих в СССР в 1929–1940 гг., тем не менее оставили свои прошлые обиды и внесли посильный и значительный вклад в общее дело Победы русского народа над немецко-фашистскими захватчиками. В сознании верующего древлеправославного христианина-старообрядца Россия-Русь (даже будучи «советской») всегда и неизменно продолжала оставаться Родиной, за которую, если требуется, надо не пожалеть и своей жизни. В свою очередь, не утратив в целом своей артирелигиозной идеологии, советская власть была вынуждена терпимее относиться к религиозным конфессиям и в какой-то (пусть даже очень незначительной) степени считаться с интересами верующих (сохранив о них мнение как о неком анахронизме, пережитке прошлого, но при этом реально существующем и значительном слое общества).

Больше статей по теме «Старообрядцы и Великая Отечественная война» (читать) →

Список источников

1. Александр. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 3–6. 
2. Анастасий. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 15–16. 
3. Арсений. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг. // Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. — Вып. №7. С. 17–18. 
4. Архив УФСБ по Курской области, Д. 2231. Л. 109, 112. 
5. Волоскова М. Геройством было уже одно то, чтобы выжить в таких условиях и остаться человеком… — URL: http://ruvera.ru/articles/geroiystvom_bylo_ostatsya_chelovekom (дата обращения: 13.04.2018). 
6. Волоскова М. Старообрядческий город в годы Великой Отечественной войны. — URL: http://rpsc.ru/history/voloskova_rzhev/ (дата обращения: 13.04.2018). 
7. «Все мы на земле временные гости, ибо отечество наше на небесех…» Тринадцать писем архиепископа Иринарха// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2006 г. — Вып. №3. С. 173–208. 
8. Выступление по радио Председателя Государственного Комитета Обороны И.В. Сталина// Газета «Правда», №182 (8590), четверг, 03.07.1941. 
9. ГАКО (Государственный архив Курской области). Ф.Р. 3322. Оп. 4. Д. 10. Л. 16.  
10. ГАКО. Ф.Р. 5200. Оп. 1. Д. 65. Л. 1, 3. 
11. ГАКО. Ф.Р. 5027. Оп. 2. Д. 2. Л. 162, 172 оборот, 174, 176. 
12. ГАКО. Ф.Р. 5200. Оп. 1. Д. 43. Л. 72, 73. 
13. ГАКО. Ф.Р. 5200. Оп. 1. Д. 62. Л. 4, 118. 
14. ГАКО. Ф.Р. 5027. Оп. 2. Д. 2. Л. 162. 
15. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). Ф.Р. 1519. Оп. 2. Д. 415. Л. 13.  
16. ГАКК. Ф.Р. 1519. Оп. 2. Д. 420. Л. 1.  
17. ГАКК. Ф.Р. 1519. Оп. 1. Д. 38. Л. 5.  
18. Там же. Оп. 2. Д. 452. Л. 14.  
19. Там же. Оп. 2. Д. 465. Л. 47.  
20. Там же. Оп. 1. Д. 23. Л. 13.  
21. Геннадий (Гурий Васильевич Антонов)// С.Г. Вургафт, И.А. Ушаков. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С.74. 
22. Геронтий. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1930-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2009 г. Вып. №5. С. 17–21. 
23. Господи, ниспошли Адольфу Гитлеру силу для окончательной победы. Германия дарит 1026 православных духовных книг русскому экзархату// Газета «За Родину», №73, четверг, 3.12.1942.  
24. Доклад о. Василия Королева о поездке в Белую Криницу и Бессарабию. Сороковые-роковые и Белая Криница// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2006 г. Вып. №3. С. 53–70. 
25. Докладная записка о поездке в Ржев. Отчеты епископа Геронтия о командировках по стране// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2006 г. Вып. №3. С. 199–122. 
26. Дупленская Е.Н. Совет по делам религиозных культов при СМ СССР: история создания, основные направления деятельности// Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М., 2004 г. С. 605–613. 
27. Евтихий. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 20–21.  
28. Запись из личного архива о. А. Шамова. Информатор Яконина Евдокия Акимовна, с. Некрасовка Кизлярского р-на Республиики Дагестан, 09.10.2015 г.  
29. Запись из личного архива о. А. Шамова. Информатор Бабушкина Евдокия Ивановна, х. Новопокровский Приморско-Ахтарского р-на Краснодарского края, 29.05.2014 г.  
30. Запись из личного архива о. А. Шамова. Информатор Жинжарова Акилина, х. Новопокровский Приморско-Ахтарского р-на Краснодарского края, 23.01.2013 г.  
31. Запись из личного архива о. А. Шамова. Информатор Скачков Матвей Поликарпович, г. Приморско-Ахтарск Приморско-Ахтарского р-на Краснодарского края, 29.05.2014 г.  
32. Иоанн (Спиридон Киприанович Калинин)// С.Г. Вургафт, И.А. Ушаков. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 118. 
33. Иннокентий. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 21–24. 
34. Иннокентий. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1920-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2012 г. Вып. №6. С. 22–25. 
35. Иринарх. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1930-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2009 г. Вып. №5. С. 24–26. 
36. Иринарх. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 28–29. 
37. Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941–1944. М.: ООО «Издательство АСТ». 483 с.  
38. Мариничева (Оленева) Г. История Рогожского поселка — центра старообрядчества (воспоминания). М., 2004 г. 108 с. 
39. Митрополит Тихон (Качалкин) архиепископу Иринарху (Парфенову). В поисках общего языка// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С.63–70. 
40. Михаил (Кочетов)// С.Г. Вургафт, И.А. Ушаков. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 174. 
41. Наиболее важные события 1940-х годов// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2006 г. Вып. №3. С. 3–20. 
42. Новый обман обанкротившихся большевиков. Сталин пытается для своего спасения использовать церковь// Газета «Боевой путь». №37. Декабрь 1942 г. 
43. Павел (Пантелеймон Кузьмич Машинин)// С.Г. Вургафт, И.А. Ушаков. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 207. 
44. Петров И. Убийство экзарха Сергия (Воскресенского): факты и домыслы. — URL: http://beloedelo.com/researches/article/?145 (дата обращения: 17.04.2018). 
45. Православие на службе у Гитлера. — URL: https://czeslaw-list.livejournal.com/178634.html (дата обращения: 02.05.2018). 
46. «Республика Зуева» на территории оккупированной Белоруссии в 1941–1944 гг. — URL: https://topwar.ru/39608-respublika-zueva-na-territorii-okkupirovannoy-belorussii-v-1941-1944g.html (дата обращения: 09.04.2018). 
47. Республика Зуева: как жили староверы в оккупации. — URL: http://russian7.ru/post/respublika-zueva-kak-zhili-starovery-v/ (дата обращения: 09.04.2018). 
48. Сава. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1930-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2009 г. Вып. №5. С. 34. 
49. «Сердце русского человека — великий светильник». Антифашистские послания Архиепископии (1941–1945 гг.)// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2006 г. Вып. №3. С. 21–48. 
50. Сергий. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 33. 
51. Сергий (Воскресенский), Виленский. — URL: http://drevo-info.ru/articles/5596.html (дата обращения: 17.04.2018). 
52. Тимон. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 33–34. 
53. Трифон (Тимофей Фомич Епишев)// С.Г. Вургафт, И.А. Ушаков. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 284. 
54. Флавиан. Епископы Русской Православной Старообрядческой Церкви в 1940-е — I пол. 1980-х гг.// Во время оно. Приложение к журналу «Церковь». 2015 г. Вып. №7. С. 34–37. 
55. Чистяков Г.С. Старообрядчество и Великая Отечественная война — URL: http://ruvera.ru/articles/patriotic_war_starovery (дата обращения: 09.04.2018). 
56. Шкаровский М.В. Старообрядцы в СССР в годы Великой Отечественной войны — URL: http://spbda.ru/publications/shkarovskiy-m-v-staroobryadcy-sssr-v-gody-velikoy-otechestvennoy-voyny/ (дата обращения: 09.04.2018). 
57. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и религиозная политика советского государства в годы войны// Христианское чтение. Журнал Православной Духовной Академии. СПб, 1996 г. С. 26–27.