Во времена Греческого императора Алексия Комнина (1081–1118) в Константинополе случились вражда и раздор среди людей, изучавших науки и богословие. Одни превозносили учение святителя Василия Великого, которого называли возвышенным учителем, поскольку он изучил и описал всё мироздание, а по своему добродетельному житию почти сравнялся с небесными ангелами, словно бы не имел в себе ничего человеческого. И те, кто его превозносил, старались принижать святителя Иоанна Златоуста, полагая, будто он противоречил святому Василию, поскольку призывал с милостью принимать кающихся грешников.
Другие же, напротив, святителей Василия Великого и Григория Богослова считали слишком строгими и возвышали святого Иоанна Златоуста как снисходительного к слабому человеческому существу и наставляющего всех благими поучениями, призывавшими к покаянию и оставлению грехов. А третьи считали себя последователями святого Григория Богослова, который высотою своего учения превзошёл всех мудрецов, древних и новых, и его больше всех прославляли.
И из-за этого спора произошло разделение среди множества богословов и простых людей, так что одни назывались «иоаннитами», другие же «григорианами», прочие же «василианами», и все они спорили между собою. Вражда эта длилась много лет, и люди в ней ожесточались, забывая христанскую любовь.
И такая вражда была не угодна Богу и трём Его святым. В конце концов все трое святителей явились не во сне, а наяву епископу Иоанну Евхаитскому, который был силён и в светских науках, и в богословии, и в делах высокой добродетели, и единодушно сказали ему: «Как ты видишь, мы, все трое, у Бога едины, и нет между нами никакого спора или вражды, но каждый из нас в своё время по внушению Божественного Духа проповедовал то, что было на пользу людям, так что тому, что сказал один, оба других не противоречат. И потому дерзай и повели враждующим из-за нас не разделяться, ведь как в земной жизни, так и по преставлении наше дело — примирять и приводить разделённых во единство. И отныне соедини нашу память в один праздник и всем прочим передай, что мы у Бога едины и что будем помогать во спасении тем, кто будет совершать нашу память, ибо надеемся и мы иметь некий дар от Бога!»
Сказав это, три вселенских учителя воссияли необычайным светом и стали возноситься на небо, провозглашая имена друг друга. Преподобный же Иоанн Евхаитский, как повелели ему святители, начал дерзать против разделения христиан. Он собрал множество людей и повелел им, чтобы везде и повсюду праздновали общую память трёх святителей. И поступил он весьма мудро: заметив, что в одном календарном месяце собраны дни памяти и Василия Великого (1 января), и Григория Богослова (25 января) и Иоанна Златоуста (27 января), святитель Иоанн Евхаитский соединил их память в конце месяца, 30 января. Он столь благолепно украсил этот праздник церковными песнопениями и похвалами, что не иначе как сделал это при содействии самих трёх святителей, ибо эти песнопения превосходят всё прежде написанное в честь этих святых и вряд ли будут превзойдены кем-то впредь.
Сохранилось описание внешнего облика всех трёх святых. Божественный Иоанн Златоуст был маленького роста, с большой головой на узких плечах, весьма худ телом. Нос у него был широкий, глазницы большие и округлые, с большими глазами, которые то сияли веселием, то поражали суровостью. Лоб у него был высокий и широкий, брови — высоко над глазами. Уши святой имел большие, а бороду — маленькую и редкую. Волосами он был рус, щёки имел впалые.
Всю жизнь св. Иоанн Златоуст проводил в постных подвигах. А достойно написать о его мудрости — труд непосильный, ибо искусной проповедью он превзошёл всех и по разуму, и по красноречию, так ясно истолковав Божественное Писание, как никто другой. И настолько он помог проповеди Христова Евангелия, что, если бы не этот святой, подобало бы уже и земной жизни человечества завершиться, из-за человеческих грехов и неверия. И так велик он был во благочестии и божественных делах, и в духовном созерцании, что превзошёл всех людей. Он явился источником милостыни и любви к людям, истинным ревнителем о братолюбии и божественном учении. Прожил же всех лет своей жизни шестьдесят три, из них шесть лет управлял Константинопольской церковью.
Василий же Великий был высок ростом и весьма сух телом, смугл лицом, будто бы как от желчи. Горбоносый, с дугообразными бровями, высоким лбом, лицом длинным и смуглым, со впалыми щеками, с довольно длинной бородою, наполовину седой. Он превзошёл проповедью не только современников, но и всех древних, ибо прошёл все науки и не только на словах научился премудрости, но и во всей жизни своей стяжал крепкую ей преданность, и оттого пришёл к божественному созерцанию. На архиерейский престол был возведён в сорокалетнем возрасте, пять лет управлял церковью и отошёл к Богу.
Святой же Григорий Богослов по телесному виду невзрачен, но лицом весел; тупонос, с прямыми бровями, кротким взором и тихим нравом. Борода у него была недлинная, но густая и прямая, русоватая. На голове у него была большая плешь, волосы же седые. И можно о нём сказать так: если бы нужно было для людей нарисовать некий символ добродетели, он мог бы составиться как образ святого Григория. Таков был этот великий святой, всех подвижников превзошедший красотою своей жизни: он так возвысился в боговидении, что всех побеждал премудростью слов и советов, отчего получил и имя Богослова. Управлял же он церковью Константинополя двенадцать лет, а всех лет его жизни было восемьдесят.
Молитвами этих трёх святителей, Христе Боже наш, сохрани христиан в единстве и сподоби нас Небесного Царствия, ибо Ты благословен во веки, аминь!
Изложено по Прологу от 30 января
