«Главной причиной его (раскола — ред.) был вопрос об исправлении церковных книг, но за этим вопросом в церковном сознании стояли более глубокие проблемы и сомнения.
С воцарением Алексея Михайловича при дворе усиливаются «реформаторские» настроения. Это время усиления в Москве киевского влияния, наплыва в Россию западных людей. Но особенно следует отметить восстановление тесных связей с православным Востоком. При Алексее Михайловиче мы несколько раз видим в Москве восточных патриархов: они участвуют и в деле Никона, и в осуждении «старой веры», с ними ведется деятельная переписка, русские люди сами ездят на Восток. И вот, как ни странно, именно эти новые связи с греками оказываются одним из источников раскола и смуты.
В конце концов книги было решено исправить по греческим образцам. Этот «греческий» мотив исходит от царя и близкого к нему кружка «ревнителей». Но в том-то и вся трагедия, что, принимая «греческое», в Москве уже не разбирались в качестве этого «греческого» — очень часто испорченного не менее русского, что вся
«права» шла при полном отсутствии культурной и богословской перспективы. И слишком часто авторитетами оказывались подозрительные выходцы с Востока, искавшие в Москве милостыни или наживы и случайно попадавшие в учителя.
Исправление книг было вдохновлено не столько возвращением к «духу и истине» православного богопоклонения, сколько стремлением к единообразию и часто легкомысленным
грекофильством. Особенно роковой оказалась роль патриарха Никона. У него «была почти болезненная склонность все переделывать и перелагать по-гречески, как у Петра впоследствии страсть всех и все переделывать по-немецки или по-голландски. Их роднит также эта странная легкость разрыва с прошлым, эта неожиданная безбытность, умышленность и надуманность в действии» (прот. Г. Флоровский). Слишком много было сразу же наложено проклятий и анафем, слишком все проводилось приказом и указом… Но что еще хуже — греческие книги, напечатанные в Венеции, оказывались часто подозрительными, «латиномудрствующими», как и киевские издания Петра Могилы…
В простой форме тревогу раскольников можно выразить так: если все это священное и святое московское прошлое, если Третий Рим — последний оплот и надежда Православия — оказываются, как утверждают «новаторы», повинными в стольких ошибках и извращениях, почти в отпадении от истины (например, двуперстное
перстосложение собор 1656 года осудил как «несторианское»!), то не значит ли это, что истории приходит конец — и близ есть антихрист? «Совсем не «обряд», но «Антихрист» есть тема и тайна русского
раскола…
В известном смысле раскол оторвал от Церкви ее лучшие силы — те, для которых уклад и быт были не самодовлеющими ценностями, но проявлением внутреннего максимализма в понимании христианства и его применения в истории…»
Отрывок из книги «Исторический путь православия»
Об авторе:
Александр Дмитриевич Шмеман (13.09.1921 — 13.12.1983) — протоиерей Православной церкви в Америке, автор ряда книг, в том числе монографии «Исторический путь православия».
