Данная статья посвящена православной аксиологии (учению о ценностях), применимо к одной из наиболее важных для каждого областей — школьной педагогике. Рассуждения о ценностях и смыслах для взрослого христианина могут не покидать пространства праздных разговоров, но ребёнок воспринимает мир некритично — благодаря авторитету учителей у наших детей формируется картина мира, которая подчас может сильно отличаться от духовных принципов древлеправославия. И для того чтобы не упустить своих детей, мы должны, во-первых, разобраться в основах теории ценностей, во-вторых, проанализировать идейные основания современного школьного образования.
Азы аксиологии
Аксиология — раздел философии, изучающий ценности (греч. «аксиос»). Обычно в аксиологию также включают этику (осмысление моральных норм поведения) и эстетику (осмысление прекрасного).
Ценность — это мировоззренческая установка, влияющая на принятие решений. Ценность — это отражение значимости для индивида или общества каких-либо норм, правил, принципов. Ценность — это возможность осуществления какого-либо правила. Согласно учению Сократа, ценности бывают идеальные (то, как должно быть) и воплощённые (то, что есть). Когда ценность воплощена, превращена из проекта в реальность, она становится благом. Благо — это воплощённая ценность. Ценности бывают абсолютными и относительными, вечными и преходящими, всеобщими, коллективными и индивидуальными. Различные религиозные и философские школы претендуют на то, что выработанные ими ценности являются всеобщими, вечными, абсолютными.
Ценности — это принятая в обществе шкала восприятия различных норм морали. Каждое общество и индивид обладают ценностной системой. Настоящая личность обладает системой ценностей, не просто заимствованной из общества, но глубоко прочувствованной и самостоятельно воспринятой (хотя она может быть схожей с общепринятой ценностной системой).
Норма (от лат norma — «руководящий образец») — это общественная установка, определяющая границы возможного, допустимого, правильного [6: 27]. Нормы устанавливаются обществом, в обществе же нормы генерируются, как правило, элитой — духовной, интеллектуальной, военной, экономической, информационной. Именно нормы формируют развитие национальной и международной юриспруденции.
Нормы и ценности, принятые в российском обществе, большей частью являются эхом от православно-христианской модели поведения, распространённой на Руси в Средние века. Но с XVII века они были разбавлены и почти вытеснены западно-христианскими моделями поведения, затем — западными обмирщёнными (включая социалистические и современные постмодернистские). Человек и общество, рассматривая какую-либо норму поведения, придают ей ценность, положительную или отрицательную, большую или меньшую.
Зачастую ценности сменяются на противоположные. Например, традиционно-православная норма патриархальной многодетной семьи — «малой Церкви» — была вытеснена западнической нормой малодетной семьи — добровольного союза индивидов, объединившихся для взаимоудовлетворения потребностей.
Нормы могут «переворачиваться» даже на юридическом уровне. Например, 400 лет назад нормой жизни наших предков была церковность, истовая православная вера, пропитывающая все сферы жизни; быть атеистом — значило быть ненормальным. Теперь же попытки учить о Христе, о православном христианстве в рамках школы или вуза пресекаются как «нарушение свободы совести».
Пример христианской шкалы ценностей:
Абсолютные, вечные и всеобщие ценности: Бог, Христос и Его Церковь, Царство Небесное, вечная жизнь в раю, Церковь, христианское учение о спасении. Все остальные ценности рассматриваются исходя из того, насколько близко они стоят к традиционным христианским церковным принципам. Потому ценными являются те нормы жизни, которые соответствуют христианскому вероучению: порядок, милосердие, справедливость, добродетель, верность, искренность, ответственность. Все остальные ценности являются относительными и преходящими (ситуативными).
Пример ценностей современного западного общества: оригинальность, индивидуализм, равенство, независимость, самореализация, чувственность, удобство, удовольствие.
Каждый индивид, ориентируясь в жизни, старается, как правило, разработать собственный идеал (хотя современное большинство попросту берёт идеал общепринятый за собственный, не пытаясь разобраться в нём). «Идеал — это то, что составляет высшую цель деятельности, стремлений» [10: 312]. Истинная личность ориентирует свою жизнь так, чтобы она соответствовала выбранному идеалу. Рассматривая свою или окружающую жизнь на предмет соответствия идеалу, человек даёт оценку окружающей реальности. Оценка — это мера соответствия ценностному идеалу.
Особое место в формировании мировоззрения занимает интерпретация — истолкование общепринятых норм и ценностей на собственном языке. От неправильной или искусственно искажённой интерпретации зависит отношение субъекта к нормам и ценностям. Особое значение истолкование занимает в современную эпоху Постмодерна, когда у воспитанных телевидением индивидов всё слабее аналитические способности и всё большее значение в формировании мировоззрения занимают не книга или размышление, а облегчённое толкование или комментарий. Притом современный комментатор и толкователь почти всегда действуют в корыстных политических интересах, формируя «общественное мнение». Специалист по пиару — неотъемлемая часть любой экономической корпорации или политического штаба.
Формируя мировоззрение, личность стремится отразить смысл и цель своей жизни и деятельности. Цель — это итог общей устремлённости. Вся жизнь у последовательного и цельного человека выстраивается как путь к избранной и чётко очерченной цели. Смысл — это повседневное наполнение жизни, отображение действительной устремлённости жизни к избранной цели.
Ценностные принципы современной школы
Теперь, опираясь на вышеприведённый понятийный аппарат, проанализируем ценности и смыслы, преподаваемые нашим детям в наших школах. Принципиальные основания современной светской педагогики, сформулированные в XVII–XVIII веках в Западной Европе, возникли в обществе, построенном на фундаменте христианской Традиции, но именно как попытка преодолеть оную. Отсюда — проблемное отношение православных христиан к идейной подоплёке современной школы: с одной стороны — нечто знакомое и отчасти приемлемое своей риторикой (понятия человеколюбия, защиты слабого, развития духовности как главного фактора человечности), с другой — неприемлемое категорически по своему антицерковному духу (однако сказанное околохристианским языком, что приводит к снижению критичности восприятия и зачастую — к недостаточно ясно выраженной позиции) [1].
Секуляризация (обмирщение) есть планомерное изживание Традиции. «Стремление вытеснить религию из общественной сферы, отвести ей место на задворках человеческого бытия, свести ее исключительно к области частной жизни отдельных индивидуумов — вот та программа, над выполнением которой трудятся представители современного либерального гуманизма, вдохновляемого идеями Просвещения с его специфическими представлениями о свободе и толерантности. При этом толерантность по отношению к религии распространяется только на те её аспекты, которые не выходят за рамки политкорректности и не противоречат так называемым ,,общечеловеческим ценностям”. Всё же, что выходит за эти рамки, объявляется подлежащим ограничению, запрещению или полному искоренению» (митр. Иларион) [3]. Навязываемая как символ свободы секуляризация есть не что иное, как агрессивная дехристианизация [2: 91].
Именно школа является основным транслятором идеологии современности, и отдать ребёнка в современную школу для верующих родителей означает вторгнуть его в поле ценностей, которым он почти не сможет противостоять в силу отсутствия и жизненного опыта, и чёткой мировоззренческой позиции. Но родители также плохо ориентируются в вихре интерпретаций и оценочных суждений, преподносимых светскими учителями как «здравый смысл» [5]. Если исходить из Православия как полноты христианской Традиции, то под сомнение должны быть поставлены и принципы, и практика современной школы.
Принцип гуманизма. Гуманизм понимается в своём минимальном значении — как «человеколюбие», как уважение к абстрактному человеку, готовность предоставить обязательный минимум возможностей и ценностей всякому, невзирая на способности и задатки. На практике гуманизм приводит к толерантному отношению ко взглядам и неприемлемости какой-либо ярко выраженной идейной позиции, претендующей на исключительность, к возвышению безрелигиозного («светского») видения действительности — над религиозным. Кроме того, гуманизм приводит к униформизму материала, преподаваемого школьникам, к унификации национальных форм организации учебного процесса, к преодолению гендерных, этнических, интеллектуальных и моральных различий учеников в классе. Гуманизм есть яркое проявление дехристианизации. Классик русского консерватизма Тертий Филиппов писал:
«Оторвавшись от истинных начал жизни, проповеданных Евангелием, западный человек ищет для неё новых оснований и, разумеется, не находит: ибо их нет. Всё, что бы ни создал человек сам от себя в замене отвергнутой им истины, всё будет ложь; до истинных законов человеческого естества не может возвыситься наше повреждённое умствование, они открыты только божественному видению. Итак, в основание человеческого воспитания должно положить учение христианское: оно одно может указать человеку, в чём состоит истинное просвещение, истинная добродетель и истинное счастье; без него он нигде и ни в каком случае не может быть ни счастлив сам, ни полезен другим» [12: 28].
В современной школе православный ребёнок не может высказаться, что его вера — единственно истинная, что его национальность для него священна, что история его Церкви есть главный фактор мировой истории. Такими заявлениями он оскорбит одноклассников из семей атеистических, мусульманских и пр. Таким образом, толерантность на практике — это либо молчание о своей вере и национальности, либо «мультикультурализм» с постмодернистской идеологией множественности и виртуальности моральных норм.
В школах, построенных на светско-гуманистических принципах, пытаются ликвидировать различия, проведённые между людьми Творцом: между мужчиной и женщиной, между сословиями интеллекта, действия и труда, между этничностью автохтонной и пришлой. Интерпретация учебного материала проводится либо на основе уравнительного капитализма (главной идеологией которого является полезность для извлечения прибыли), либо на основе абстрактного «человекоуважения», ни к чему не применимого на практике и развивающего в ребёнке стратегию вседозволенности и жажду власти (в случае, если он хочет настоять на исключительности своих ценностных построений). Гуманизм провозглашает все-свободу абстрактного индивида, подчиняющегося социальным нормам только из-за опасения нарушить все-свободу другого индивида/индивидов. Понятие абсолютного «нет», Божественной воли, нарушение которой есть грех, в гуманизме категорически отсутствует [3]. Соответственно, «у руля» будут те, кто сможет навязать всем остальным свою ценностную систему и манеру чувствования. И школа для этого — главный полигон.
Принцип прогрессизма, согласно которому история есть развитие-совершенствование. Предыдущие этапы истории примитивны перед современностью и — тем более — перед будущим. Предыдущие научные открытия есть лишь подготовка к современному научно-техническому прогрессу (самоценности!), максимумом которого является будущее. С этой точки зрения, ценности прошедших («преодолённых» наукой!) эпох есть, в лучшем случае, достояние музеев и ценителей культуры. А период, предшествовавший «эре Разума», был временем невежества и тьмы.
Православие совершенно иначе расставляет акценты: священно именно прошлое; современность есть греховное отступление от Традиции, а будущее — всеобщее богоотступничество (апостасия). В Православии прошлое не преодолено, оно незримо связано с нами в Церкви. Вне Церкви история есть глобальная и тотальная деградация, и каждый шаг по установлению принципов «современности» есть акт грехопадения.
На практике прогрессизм школы выражается в обучении детей эволюционизму, подаваемому не как теория и даже не как одна из существующих научных парадигм, но как «здравый» взгляд на сущность человека и истории. Самыми эволюционистскими предметами являются не столько биология, сколько история, МХК и т.п. На них предыдущие этапы истории рассматриваются как нечто пройденное, имеющее ценность только в качестве истока современности. Идеалом объявляется современный западный человек, его образ жизни и мировоззрение. Тогда традиционная культура автоматически обращается в нечто отжившее, ретроградное, смешное в попытках «навязать» себя Современности.
Универсальный западнизм («глобализм»). История всего человечества есть история Западной Европы и Северной Америки. Западная юриспруденция, образ жизни, мировоззрение — эталон для всякого незападного мира и человека. К примеру, чисто западные концепции прав личности, прав ребёнка, «общечеловеческих ценностей», которые в школе преподносятся как универсальные, сами собой разумеющиеся. С православной точки зрения, каждая нация уникальна в своём Богоискательстве и культуротворчестве (что не может не являться результатом Богоискательства). Во-вторых, с православной точки зрения, история Запада есть история ересей, последовательного и ширящегося отступления от священных норм изначального христианства (Православия). При таком подходе православному школьнику будет тяжело сопоставить православную веру и уважение к Церкви и родной православной культуре — с чисто западническими концепциями прав личности, «отделения Церкви от государства», «религии как частного дела каждого». «Нация — это общность святынь» (Арсений Гулыга).
Пример западнизма, внедрённый в наших школах, — «половое просвещение». Сфера, которая для православного христианина есть сфера интимного, постыдного и непристойного, в современных школах России не просто преступно предоставляется для обсуждения. То, что в православной Традиции считается извращением, светской педагогикой пропагандируется как норма. Ассоциация планирования семьи давно уже сделала наши школы своим главным ресурсом. Предлагаю сравнить идеологию «полового просвещения» и принципы «гуманистической» педагогики вообще — со словами св. Иоанна Златоустого:
«Что конь необузданный, что зверь неукротимый, — то же самое есть и юность. Поэтому, если в начале и с первого возраста поставим для неё настоящие пределы, то впоследствии не будем иметь нужды в великих усилиях; напротив, потом привычка обратится для них в закон. Не позволим им делать того, что приятно и вместе вредно; не будем угождать им, потому что они дети, но преимущественно будем сохранять их в целомудрии. Ибо это более всего приносит вреда юности. Об этом более всего должны заботиться, к этому мы особенно должны быть внимательны. Скоро будем брать для них жён, чтобы они, имея чистое и нерастлённое тело, соединились с невестами. Такая любовь бывает особенно пламенна. Кто был целомудренным до брака, тот большей частью остается таким и после брака. Напротив, кто до брака научился любодействовать, тот и после брака станет делать то же самое» [4].
Множественные нынешние сетования на развращённость современной молодёжи, ужас перед пандемией абортов и венерических заболеваний как-то обходят вопрос: где наши школьники получают теоретическую закваску «свободной любви свободных людей»?
Антииерархичность, непризнание кастовых (сословных) и гендерных различий. Согласно идеологии «просветителей», изначальное кастовое неравенство есть зло: сословные ограничители (социальные и политические) повсеместно на Западе признаны тормозом в общественном развитии. Принцип изначального неравенства женщины и мужчины, с позиции западников-прогрессистов (формирующих идеологию современной школы), также зло.
Для православного христианина, старающегося в неизменности хранить не только догматическую строну своей веры, но сам традиционно-православный образ жизни, кастовое деление есть норма, установленная Создателем, и борьба с этими перегородками есть один из наиболее удобных рычагов нынешнего секулярного богоборчества.
Православная философия семьи принципиально отрицает и тезис о равенстве (как одинаковости) мужчины и женщины. Н.Е. Пестов писал:
«По установленному для человечества Богом закону, муж — это питатель семьи и поэтому не может все свое время проводить в семье. Но мать должна принадлежать семье и детям. В их воспитании, в заботе о семье заключается ее долг перед Богом, государством, обществом и мужем» [11: 56].
Равны мужчина и женщина только в деле спасения души, но путь к спасению осуществляется полярно разными методами. На практике начиная с 5 класса на разных предметах (причём не только гуманитарных) подвергаются цинической критике понятия сословного неравенства, общины, Домостроя, патриархата, традиционной иерархии. Светские понятия семьи как контрактного соглашения равных, общества как поля состязания в успехе и способностях, индивидуалистической морали являются не просто антихристианскими. Как было сказано выше, все принципы современной западной (мирской) идеологии, важнейшим рычагом которой является школа, одним из своих исходных принципов обязательно имеют некоторое положение христианского вероучения и/или образа жизни. Этот принцип донельзя изменяется в своём секулярном развёртывании и в итоге становится антихристианским, сохраняя притом какие-либо элементы христианской риторики, что чрезвычайно снижает критичность восприятия христианином. На православно-бытовом языке такой подход именуется развращением.
Современная идеология школы в России совершенно не отвечает традиционно-христианскому видению педагогического процесса. По этой причине обучение православного ребёнка в светской школе нельзя назвать комфортным в ценностном плане.
«Враг моего врага…»
Особое измерение означенная проблема приобретает в плане «конкуренции» древлеправославной и официально-новообрядческой позиций в сопротивлении светскому гуманизму. С одной стороны, именно новообрядцы активизировали борьбу против светского гуманизма, проанализировав и обозначив его тлетворное влияние на умы подрастающего поколения — это нашло отражение в вышеупомянутой статье митрополита РПЦ МП Илариона (Алфеева) [3].
С другой стороны, тактика новообрядцев и староверов совершенно различная. Более трёхсотлетнее существование в различном политическом статусе привело к тому, что некоторые позиции официальной церкви категорически неприемлемы для древлеправославных христиан — это подробно объяснил один из главных специалистов в вопросе А.В. Муравьёв [8] [9].
Сопротивление секуляризации для новообрядцев — это оправославление государственного аппарата, патриотический тренд, в котором существенное значение имеют духовные практики, изначально чуждые старообрядчеству: старчество, цензура, «силовое миссионерство», представление об имперской миссии России в мире. Староверы привыкли к сопротивлению «снизу» — через семейное воспитание, общинное самоуправление, приобщение исключительно к древнерусскому и древнецерковному духовному опыту [7: 39]. По этой причине старообрядцы лишь до определённой черты могут примыкать к контрсекулярному протесту новообрядцев — необходимо создавать собственные, альтернативные учебники по соответствующим дисциплинам (что частично уже осуществил А.В. Муравьёв), создавать собственные общеобразовательные школы на основе общин, а главное — подробно анализировать дух и букву современных образовательных стратегий и тактик, чтобы уметь различить элементы полезные, терпимые и недопустимые.
Источники
- Аксючиц В.В. Ресурсы духовного возрождения / Агентство политических новостей. — URL: http://www.apn.ru/publications/article21859.htm.
- Андреева Л.А. Процесс дехристианизации в России и возникновение квазирелигиозности в XX веке // Общественные науки и современность. — 2003. — №1. — С. 90–100.
- Иларион, епископ Венский и Австрийский. Христианство перед вызовом воинствующего секуляризма / Азбука. — URL: https://azbyka.ru/xristianstvo-pered-vyzovom-voinstvuyushhego-sekulyarizma-2.
- Иоанн Златоуст. Уроки о воспитании / Древнерусская литература. Антология. — URL: http://old-ru.ru/01-8.html.
- Кураев А., диакон. Школьное богословие / Азбука веры. — URL: http://azbyka.ru/tserkov/lyubov_i_semya/vera_i_deti/kuraev_shkolnoe_bogoclovie_00-all.shtml.
- Муравьёв А.В. Идея нормы // Отечественные записки. — 2014. — №2. — С. 25–35.
- Муравьёв А.В. Социальная альтернатива русского старообрядчества. Ч. 2 // Социальная реальность. — 2010. — №10. — С. 35–47.
- Муравьёв А.В. Старообрядцы и новая политика. О религии в сфере школьного образования // Старообрядецъ / Ред. Рудаков С.В. — 2010. — №47. — С. 7.
- Муравьёв А.В., Шахнович М.М. Религия в современной российской школе // Отечественные записки. — 2012. — №4. — С. 219–231.
- Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М.: Наука, 1998.
- Пестов Н.Е. Православное воспитание детей. — СПб.: Сатисъ, 1999.
- Филиппов Т.И. Русское воспитание. — М.: Институт русской цивилизации, 2008.
