Русское мессианство как идейная предыстория старообрядчества

О философии избранности русского народа как носителя истинного православия, развитой впоследствии в старообрядчестве.

***

Ранняя история русского мессианства

Примерно с Х века русичи стали осознавать своё местообитание особой землёй, избранной Богом-Творцом, исключительно сакральным местом материального мира, несущим определённую миссию. Отклики этого осознания находят место в древнейших документах Руси. Так, в одном из древнейших христианских поэтических произведений Руси — в «Голубиной книге» — есть слова: 

У нас Белый царь — над царями царь. 
Почему ж Белый царь над царями царь? 
И он держит веру крещеную, 
Веру крещеную, богомольную, 
Стоит за веру христианскую, 
За дом Пречистыя Богородицы, — 
Потому Белый царь над царями царь.  
Святая Русь-земля всем землям мати: 
На ней строят церкви апостольские; 
Они молятся Богу распятому, 
Самому Христу, Царю Небесному, — 
Потому свято-Русь-земля всем землям мати.  
[5, 37] 

Во многих источниках эти слова «Голубиной книги» передаются по-разному, т.к. первоисточник не сохранился, по-разному располагаются акценты, но основные аспекты всегда передаются: русский народ как инкарнация Народа Божьего; Русь как средоточие мировой духовности (словами П.Н Савицкого, «срединное месторазвитие» [19, 87]); русский царь «держит веру христианскую», т.е. обладает катехоническими функциями; Руси принадлежит не только статичный фактор мировой духовности, но «страдальческий»: Русь страдает за мировую бездуховность, и мировая апостасия (богоотступничество) в любом уголке мира отражается на теле русской духовности. «Потому Ерусалим всем градам отец, что распят был в нем Исус Христос, Исус Христос, Сам Небесной Царь, опричь царства Московского» [4, 311]. 

С течением времени осознание это стало проясняться. Прп. Нестор Летописец в XII в., призывая к прекращению раздробленности русских княжеств, писал: «…Кого так возлюбил Бог, как нас возлюбил? Кого так почтил он, как нас прославил и превознёс? Никого! Потому ведь и сильнее разгневался на нас, что больше всех почтены были и хуже всех совершили грехи. Ибо больше всех просвещены были, зная волю Владычную, и, презрев её, как подобает, больше других наказаны» [17, 235]. 

Сопоставление понятий «вера христианская» и «земля Русская» ярко отмечалось и в древнерусском литературном памятнике «Задонщина» [9, 192].

Русские после принятия христианства стали осознавать себя Новым Израилем [5, 36], новым благословенным Богом народом, что выражалось в политической жизни и социально-экономическом укладе. К этому осознанию исключительной благословенности прибавилась идея ответственности Руси за весь христианский мир, осознание хранимости в себе единственно верных канонов христианства. Словами «Голубиной книги»: «Свято-Русь-земля всем землям мати» [5, 37]. Идеи эти формировались отнюдь не в ситуации спокойного размышления, но в чаду постоянных войн и напряжении внутренних духовных исканий. В обстоятельствах покоя и мира Третий Рим никогда бы не сформировался как Идея, потому что — опять же свойство православного мировосприятия — Бог близок только в ситуации напряжения, а покой и земное счастье отдаляют человека и нацию от своего духовного Источника. Таким образом, напряжённый внутренний, мистический поиск ответов на вопросы иных миров — основа формирования русской нации. Один из основателей геополитики как науки Х. Дж. Макиндер писал: «Идеи, формирующие нацию как противоположность простой толпе человеческих существ, обычно принимаются под давлением общего несчастья либо же при общей необходимости сопротивления внешней силе» [14, 12]. Об этом же говорили и русские философы-евразийцы, в особенности Пётр Савицкий, развивая концепцию «идеократии» — гармоничной собранности общества, пронизанного единым идеальным фактором [20, 67].

 

Сущность концепции «Москва — Третий Рим»

Концепция «Москва — Третий Рим», литературно обозначенная Филофеем Псковским в XVI веке, утверждает, что в мире больше не осталось сообществ истинного, «неповреждённого» христианства. Третий Рим — не только конкретный город Москва, хотя тезис неразрывно связан с Первопрестольной. Это даже не государство, это больше нации. Третий Рим — особая надгосударственная субстанция, обретающая силу и работающая именно через государство. Сущность этой надгосударственности — эсхатология, учение о Конце света, о последнем уделе Христа на земле. Как пишет историк Б.Г. Якеменко, «Русь вместе с вероучением христианской церкви воспринимала эсхатологическую идею как одну из основополагающих духовных линий, воспринятых от Византии. Предание о посещении Русской земли апостолом Андреем Первозванным также свидетельствует о том, что Русь воспринималась общественным сознанием как преемница Византии…» [26, 18]. 

Концепция «Москва — Третий Рим» не была локальным идеологическим лозунгом. Филофей Псковский утверждал, что Русь приняла христианство только потому, что была к этому готова: «Аще быхомъ неправо веровали, не бы Господь снабделъ насъ» [18, 80]. Филофей не только дистанцирует Русь от Запада как полюса неистинного христианства, но и показывает весьма важный аспект — Третий Рим пришёл на Русь не потому, что вера хранилась церковной иерархией, как считают западные богословы, но русским православным народом, общиной, собором, миром. Сохранность истинной веры напрямую зависела и зависит от духовного состояния не элиты (политической либо духовной), а всего народа, мiра. И в этом народном самоощущении — истоки того, что в ХХ веке получило название русского мессианства. 
В целом идея Третьего Рима имеет два критерия: (1) богоизбранность народа и (2) преемственность царств [15, 21]. Как считает историк Н.В. Синицына, в истории русской литературы можно выявить три основных момента, отражающих связь истории Руси со всемирной историей, с единым мировым процессом: 
хронологическая связь («Русский хронограф»), генеалогическая связь («Сказание о князьях Владимирских»), пророческо-эсхатологическая (концепция Третьего Рима), по которой все мировые судьбы «снидошася» в Русь [21, 322]. Россия стала, словами средневекового человека, последним убежищем истинной веры, спасением от обезбоживания (словами современной философии — очагом контрсекуляризации, «консервативной революции») [7].

Таким образом, Третий Рим не был тщеславным обособлением нашего государства — он был ощущением одиночества сакрального, пророческого, включающего напряжённый поиск внутреннего очищения. Н.В. Синицына пишет: «Апория величия и греховности заключена в идее Третьего Рима» [21, 6]. Следует заметить, что философствование на Руси всегда носило народно-бытовой характер, оно велось, словами философа М.Н. Громова, «в духе Сократа» — представляло собой «практическое, жизнестроительное учение, живой человеческий диалог, нравственный пример» [6, 37]. То есть размышление о жизни не было оторвано от бытия, имело всецело жизнеустроительный характер. По мнению современного философа Ф.И. Гиренка, самым губительным для народного духа проявлением светского государства стал не просто отрыв веры от политики, но отрыв мысли от быта [3, 11].

Вместе с христианством Русь восприняла его ментальные истоки, его мессианство. С восточнохристианской точки зрения, с жертвой Христа евреи перестали быть исключительным Народом Божьим. Эти функции перешли к христианам, которые и составили «род избранный, царское священство, народ святой» (I Петр. 2, 9). Словами апостола Павла, обетование обрезания плотского сменилось обетованием обрезания духовного, т.е. объединять людей в Народ Божий стало не происхождение, не плоть и кровь, а истинная вера, духовный критерий (Рим. 2, 28–29). Потому все верующие (на языке Нового Завета, «верные») составили Новый Израиль, где бы они территориально ни находились. В этом и заключается смысл именования Христианской Церкви Вселенской (по восточнохристианской мысли). Православие на Руси наложило христианский акцент мессианской общности на народную общинность-соборность, то есть Православие не было единственным духовным объединителем русских. Вторым фактором была родная земля, территория расселения [3, 8]. Отличие восточного христианства от западного наглядно проявилось в истории России: язычество как духовный опыт не было смыто новой утилизирующей христианской культурой; на Руси языческая духовность симфонически слилась с духовностью христианской, и получилась совершенно особая культура, не похожая на западную, глубоко укоренённая в народных обычаях и менталитете. Российская духовность стала продолжением и развитием духовной традиции, летопись которой начало вести ещё язычество. Тогда как на Западе дохристианское прошлое в глазах католиков и протестантов представляет собой tabula rasa. Русское христианство является по-своему, особенно выраженным, противостоящим «бескоренному» западному христианству. В этом — один из факторов, обусловивших появление «русского мессианства». Русское православие — совершенно особое христианство, и это создаёт социально-психологический фактор «мирового одиночества».

По мысли историка-экономиста В.В. Керова, в Древней Руси совпадали духовные и социальные цели, вся политика и экономика опирались на веру и находили своё выражение и подтверждение именно в быту, в повседневности [12, 30]. Иным образом выразился философ А.С. Хомяков — он выделил два начала, отличающие Древнюю Русь от других народов: «власть правительства, дружного с народом» и «свобода церкви, чистой и просвещённой» [24, 112]. В его идейной позиции отражены такие основополагающие тезисы Третьего Рима:

Соборность — гармоничность, органичность жизни сословий при их разграниченности и принципиальном равенстве («перед Богом все равны»).

Ответственность властей за народ; понимание сущности власти как особо благословлённой Богом структуры, несущей подвиг (послушание) державостроительства. Ещё Филофей писал о долге царя: «Подобаетъ царствующему держати сие съ великимъ опасениемъ и къ Богу обращениемъ, и не уповати на злато и на богатство исчезновенное, но уповати на все дающаго Бога» [18, 86].

Замкнутость «общества верных» — «Града Божьего», обращённость внутрь себя, национально-самобытное строительство.

Разделение повседневной жизни на «кесарево» и «Богово», но не отторжение одного во имя другого — органичное переплетение при сохранении внутреннего основополагающего различия.

 

Русские как «Третий Рим»

Согласно традиционному восточнохристианскому православному богословию, Церковь имеет две стороны: небесную и земную (материальную). Небесная Церковь («торжествующая», словами Дионисия Ареопагита) — ведущая, ей правит незримо Бог. У Церкви земной («воинствующей») должен быть центростремительный факт, должен выделиться полюс земного притяжения Церкви, некое священное место, «пуп земли». Им стал Рим, переработавший в христианском ключе все величайшие философские и политические достижения язычества. Рим сконцентрировал христианский космос вокруг себя. После его политического падения под нашествием варваров и отклонения в католичество, христианские культурообразующие функции перешли к Константинополю-Царьграду как ко Второму Риму. С тех пор греки стали называть себя ромеями. 

Ход истории привёл Царьград к всеобщему отказу от повседневной христианской чистоты и к падению под натиском мусульман. Все эти события не были спонтанными с позиции православного мироосмысления. Вся православная философия истории укладывается в слова Св. Писания: «…Тайна беззакония уже в действии; только есть теперь удерживающий, доколе он не будет отнят от среды…» (2 Фес. 2, 7). Мир движется не к «светлому будущему», а к апокалипсическому концу, и предпоследний «удерживающий теперь» (II Фес. 2, 7) — православная Византия — был «отнят от среды». Согласно мировоззрению русского того времени, последнее пристанище Истинной Веры — Русь, последнее независимое христианское государство своей эпохи. Следует отметить, что даже греки считали Русь образцом благочестия и писали о том, что к ней перейдёт первенство в христианском мире (например, пророчество Льва Премудрого [2, 147]). После падения Константинополя под османским натиском и Ферраро-Флорентийской унии (подписанной в 1439 году Константинопольским патриархом и Римским папой), истинный Рим как «понятие плавающее» [8, 190] переместился в Москву. Москва стала последним хранителем Правой Веры, христианства, не повреждённого ересями. С православной позиции, это перемещение было последним перед упадком мира. Если (точнее, когда) падёт Третий Рим — падёт и всё христианство, будет «взят от земли удерживающий теперь», и придёт время Антихриста. С этим согласуется высказывание историка Маршала По: «Закат греческой империи означал лишь перемещение Рима в Россию, но упадок русской церкви должен будет означать конец, поскольку ,,Четвёртому Риму не бывать”» [16, 68].

Каково социальное содержание идеи Третьего Рима? Это не абстрактная идея наподобие построений современных неонационалистов. Третий Рим — это сотрудничество, Церкви и земных властей. Это Симфония, с одной стороны предохраняющая Церковь от утилизации, от обмирщения, с другой — раскрывающая природу власти как Божьего установления. Словами философа Петра Савицкого, «государство получает возможность раскрыть религиозную свою природу и руководствоваться <…> религиозными конкретными заданиями» [19, 87]. То есть государство хранит Церковь от расползания под натиском мирской материи, а Церковь направляет царство на путь реализации жизни граждан как пути в Царство Небесное. 

Какова духовная подоплёка концепции «Москва — Третий Рим»? Одним из первых христианских мыслителей, пытавшихся разобраться во взаимоотношении материального и духовного миров на социальном уровне, был Блаженный Августин, писавший: «Два града — нечестивцев и праведников — существуют от начала человеческого рода и пребудут до конца веков. Теперь граждане обоих живут вместе [одновременно. — К.М.], но желают разного, в день же суда представлены будут разно» [1, 11].  
Два града — не небесные, а земные понятия — разграничения людей не по классовому или иному материальному признаку, а по отношению людей к идеальному объекту — к Богу [13, 46]. С этой позиции Москва представляется Градом Праведников не потому, что в ней все святы и «обеспечены» светлой загробной участью, а потому что на долю Руси пришлась высочайшая земная миссия — хранение чистоты веры, вселенская ответственность перед Богом, по мысли философа-старовера М.О. Шахова [25]. Таким образом, Третий Рим — не самовозвеличивание, а избрание, не тщеславие, а рефлексия, отражение самопонимания, самоосознания. Словами Н.В. Синицыной, Третий Рим — «не претензия, а неизбежность» [21, 242].

 

Государь как «удерживающий теперь»

Примечательно, что именно Филофей переносит центр духовности с понятия «русский народ» на понятие «царство русское православное», символически отражённое фигурой царя, отмечает Б.А. Успенский [23, 439]. Наряду с представлениями освящённого народа и святой земли, сама личность государя с течением времени стала мыслиться священной или освящённой. В 1498 году внук Иоанна III Димитрий был впервые коронован увенчанной крестом Шапкой Мономаха. Государь как политическая фигура стал всё больше обретать культово-религиозные функции и подходить для роли «удерживающего теперь». Н.С. Трубецкой писал о повседневном благочестии русских царей, о том, что вся жизнь их, до Тишайшего включительно, являлась примером христианского бытоустройства [22, 176]. Царь был «носителем особого рода Божьей благодати, о пребывании которой на нём следовало всенародно молиться» [22, 180]. Церковный историк Н.Ф. Каптерев говорил о государях России как о «завзятых, истинных церковниках», воспитанных на Церкви и вместе с Церковью [11, 119]. Царь был не только и не столько фигурой, личностью или статусом, социальным положением, сколько фигурой мистической, деятелем духовного уровня. При отступлении же властителей от норм христианской Правды и повседневного благочестия, наказание ожидало всё государство. Об этом ещё писано в «Домострое»: «Кто творит <…> всякия неподобныя дела [перечисление] — сам государь или государыня творят, или дети их, или люди их, или крестьяне их, а они, государи, о том не возбраняют и не обороняют и управы не дают — прямо и все вкупе будут во аде, а зде прокляти…» [10, 50]. 

Достаточно ясно и чётко этими словами передаётся зависимость духовного состояния подданных от духовного состояния власти, как и прямая ответственность власти за души народа.

Исходя из функции сбережения вселенского христианства, становится понятным, почему пик осознания идеи Третьего Рима приходится на самые кризисные моменты русской истории — потому что Третий Рим возможен только в предчувствии наступления национально-вселенской духовной катастрофы, Антихриста, ступенями к которому в православной философии понимаются все мировые перемены, в особенности касающиеся России. 

Понимание России как последнего необмирщённого образа жизни кроется в самой русской традиции. Только понимание сакральной миссии народа в эпоху духовной глобализации, секуляризации и апостасии может мобилизовать гражданина на внутреннее, духовное очищение (как залог построения социальной гармонии) и на отторжение западных идеологий, ведущих к идеалу человека-машины, человека-эгоиста и эгоцентриста, живущего по «закону джунглей», не полагающего иных потребностей перед собой, кроме материальных. Для построения достойной России как лидера XXI века необходимо обратиться к Традиции, выработанной тысячелетиями и не до конца ещё искоренившейся из русского менталитета. Одной из наиболее ярких форм этой Традиции, раскрывающей отношения человека и власти, человека и веры, России и мира, и является концепция «Москва — Третий Рим», впоследствии сохранённая и творчески развитая в старообрядчестве.

Библиография

1. Августин Аврелий. Исповедь// Лабиринты души: Августин Аврелий. Исповедь; Паскаль Б. Письма к провинциалу. Симферополь: Реноме, 1998. С. 11–207.
2. Геллер М.Я. История Российской империи. В 2 тт. Т. 1. М.: МИК, 2001. 
3. Гиренок Ф.И. Патология русского ума: Картография дословности. М.: Аграф, 1998. 
4. Голубиная книга (Из сборника Кирши Данилова)// Оксенов А.В. Народная поэзия. Былины, песни, сказки, пословицы, духовные стихи, повести. СПб., 1908. С. 304–311. 
5. Голубиная книга. Русские народные духовные стихи ХI–ХIХ/ Сост.: Солощенко Л.Ф., Прокошин Ю.С. М.: Моск. рабочий, 1991. С. 34–42. 
6. Громов М.Н., Мильков В.В. Идейные течения древнерусской мысли. СПб.: РХГИ, 2001. 
7. Дугин А.Г. Консервативная революция / ARCTOGAIA — Режим доступа: http://www.arctogaia.com/public/konsrev/ (28.05.2018). 
8. Дугин А.Г. Философия войны. М.: Яуза, 2004. 
9. Задонщина// Изборник. (Сборник произведений литературы Древней Руси)/ Сост. и ред. Дмитриев Л.А., Лихачёв Д.С. М.: Худ. лит., 1969. С. 190–198. 
10.  Из редакции «Домостроя» Стефана Вонифатьева/ Домострой. М.: Худ. лит., 1991. С. 23–56. 
11.  Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. В 2 тт. Т. 2. М.: Изд-во Спасо-
12. Преображенского Валаамского монастыря, 1996. 
13.  Керов В.В. Конфессионально-этическая мотивация хозяйствования староверов в XVIII–XIX веках//
14. Отечественная история. 2001. №4. С. 18–40. 
15.  Комаров Ю.С. Общество и личность в православной философии. Казань: Изд-во КГУ, 1991. 
16.  Макиндер Х.Дж. Географическая ось истории// Классика геополитики, ХХ век/ Сост. Королёв К.М.: АСТ, 2003. С. 7–32. 
17.  Новикова Л.И., Сиземская И.Н. От Третьего Рима — к Третьему Интернационалу (о русском мессианизме)// Рубежи. 1998. № 3–4. С. 17–21. 
18.  По М. Изображение концепции «Москва — Третий Рим»// Ad Imperio. 2000. № 2. С. 66–69. 
19.  Повесть временных лет// Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. М., 1978. С. 220–244. 
20.  Послание Филофея, старца Псковского Елеазарова монастыря, к дьяку Михаилу Мунехину// Православный собеседник. Кн. II. Казань, 1861. С. 80–107. 
21.  Савицкий П.Н. Евразийство// Мир России — Евразия: Антология. М.: Выс. шк., 1995. С. 83–96. 
22.  Савицкий П.Н. Подданство идеи// Мир России — Евразия: Антология. М.: Выс. шк., 1995. С. 67–72. 
23.  Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV–XVI вв.). М.: Индрик, 1998.  
24.  Трубецкой Н.С. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока// Классика геополитики, ХХ век/ Сост. К. Королёв. М.: АСТ, 2003. С. 144–126. 
25.  Успенский Б.А. Царь и патриарх: Харизма власти в России (Византийская модель и её русское переосмысление). М.: Языки русской культуры, 1998. 
26.  Хомяков А.С. О старом и новом// Русская Идея: Сборник произведений русских мыслителей. М.: Айрис-пресс, 2002. С. 112–129. 
27.  Шахов М.О. Проблемы современного старообрядчества/ Семейские — староверы Забайкалья. — Режим доступа: http://semeyskie.narod.ru/sovr_sh.html (28.05.2018). 
28.  Якеменко Б.Г. Эсхатологическая идея Града Небесного, Нового Иерусалима и её отражение в общественной мысли Руси XIII – нач. XVIII вв.// Старообрядчество: история, культура, современность.
29. Выпуск 4. Боровск: Музей истории и культуры старообрядчества, 1995. С. 15–20.