«Кириллова книга» была издана 21 апреля 1644 г. Московским печатным двором «по повелению» царя Михаила Феодоровича. Она обыкновенно относится к числу памятников догматико-полемического характера, опубликованных в качестве реакции на возможный династический брак между дочерью Михаила Феодоровича царевной Ириной и сыном датского короля Кристиана IV графом Вальдемаром.
Идея династического союза с датским королевским домом была не нова, так как Россию и Данию объединяли общие политические интересы. Ее пытались воплотить еще со времен Ивана Грозного. В начале 20-х гг. XVII в. была попытка сосватать царя Михаила Феодоровича с племянницей короля Кристиана IV Доротеей-Августой. Но переговоры окончились неудачей, во многом из-за жестких условий перекрещивания, заявленных русской стороной. Подобная ситуация сложилась и с Вальдемаром. Уже на ранних этапах переговоров, а именно во время визита русского посольства в Данию в 1642 г., Кристиан IV также ответил отказом на данное требование. В тех духовных и политических условиях, в которых пребывала вышедшая из Смуты Русь, именно проблема крещения стала настоящим камнем преткновения на пути к желанному международному союзу.
В исторической науке сложилось мнение, что по отношению к данному браку оформились устойчивые группы сторонников и противников. По одной из гипотез, правда разделяемой не всеми, для первой, возглавляемой председателем правительства боярином Ф.И. Шереметьевым, помимо международных целей важно было закрепить выборный порядок престолонаследия с ограничением прав монарха. Так что после смерти Михаила Феодоровича царем мог быть избран Вальдемар. Канонические препятствия расстраивали планы группы, что породило попытки фактического реформирования православия. Известно, что видный представитель сторонников брака кн. Семен Шаховской пытался «развязать узел», разрабатывая основания для принятия графа в православие без крещения, за что был подвергнут опале. В то время не брезговали для брачных целей также и обращением к колдовству.
Но если для сторонников этого брака религия служила, скорее, препятствием, то для противников она была движущей силой. У этой группы, состоявшей, прежде всего, из представителей церковных кругов, на первом месте стояла духовная идентичность. Противники брака царевны с Вальдемаром настаивали на твердом следовании норме перекрещивания обливанцев. Они придерживались антизападной культурной ориентации, опасаясь возвышения иноземца в русском православном государстве. В вопросе престолонаследия противники брака выступали за более привычную передачу власти от отца к сыну и тем самым закрепление династии избранного царя. Вальдемар с этой стороны становился опасным конкурентом Алексею Михайловичу. Как мы видим, сложившаяся ситуация наглядно демонстрировала переплетение в русском обществе после Смутного времени новых социально-политических веяний и традиционных норм.
В противостоянии победила партия противников этого брака. Главную роль сыграло то, что идеологический рупор государства — Печатный двор оказался у нее в руках. Ее лидеры князь А.М. Львов и патриарх Иоасаф (после его смерти — Иосиф) заведовали приказом Большого дворца и Патриаршим двором, соответственно, которые контролировали столичную «друкарню». Кроме «Кирилловой книги», многие из издававшихся в этот период источников как догматического, так и литургического характера были призваны ухудшить отношение к протестантам. В иноческом и мирском Требниках (1639) были впервые изданы «Соборное изложение» (1621), предписывавшее обязательное крещение еретиков, и чиноприем из протестантизма. Полемическим целям были подчинены такие книги, как «Многосложный свиток» («Книга о почитании икон») (1642), переиздание в 1641 г. виленского «Маргарита» (1596) и др. Эти книги, помимо открытой, содержавшие также и скрытую полемику, уже ко времени приезда Вальдемара в начале 1644 г. стали выразителями общего мнения. Также обострились религиозные притеснения иноземцев, посредством выдворения из Москвы приезжих специалистов и разрушения кирх.
Граф был завлечен в Москву обманом и во время своего почти подневольного нахождения на Руси втянут в длительные богословские споры о форме таинства Крещения. Масштабный полемический сборник «Кириллова книга» служил целям обозначения православной позиции по этому и другим проблемным богословским вопросам и ересям, спектр которых был достаточно широким: от вполне привычного латинства, включая активно продвигаемую им унию, до таких экзотических для русских вероучений, как монофизитство и манихейство. Споры о крещении в итоге ни к чему не привели. После смерти царя Михаила Феодоровича в 1645 г. графу разрешили покинуть Русь, где он прожил в общей сложности более полутора лет.
Авторство и источники
«Кириллову книгу» начали готовить еще в конце 30-х годов XVII в. В работе над изданием принимали участие наиболее образованные богословы того времени: протопоп московского собора во имя Черниговских чудотворцев Михаил Рогов, ключарь московского Успенского собора отец Иоанн Наседка, справщики Печатного двора М. Шестаков и З. Подосенов. В основание книги был положен один из списков полемического сборника 20-х гг. XVII в., названного Т.А. Опариной «Просветитель Литовский I», так как существовал и другой сборник с подобным названием, но иным составом. Преобладающую его часть составляли широко популярные на Руси малороссийские полемические сочинения, направленные против католицизима, протестантизма и унии, а также ряд русских, в основном из Хронографа пространной редакции (1601). Сборник был составлен при дворе патриарха Филарета и постоянно переписывался с добавлением новых частей. Для «Кирилловой книги» некоторые его фрагменты подверглись замене, другие, наоборот, расширению. Также в ее составлении были задействованы киевская «Книга о вере» и «Изложение на люторы» о. Иоанна Наседки.
Первоначально «Просветитель Литовский I» включал виленские «Книгу об образех» и «Книгу о Троице» и русские полемические тексты из Хронографа пространной редакции. «Книга об образех» представляла собой символическое обоснование православных богослужебных обычаев, а «Книга о Троице» — догматическое изложение веры в триединство Бога и две природы Исуса Христа. Сочинения русского происхождения представляли собой традиционные антилатинские тексты «Сказание об отпадении латин», «О латинских ересях» («Прение Панагиота и Азимита») и «Повесть Симеона Суздальца», антиармянские «Прение св. Илариона Меглинского со армены» и «О арменской ереси», антиманихейское «Прение св. Илариона Меглинского с манихеи», сопутствовавшее «Прению… со армены», и антипротестантское «О Мартине Люторе и его ереси», восходящее к хронике Мартина Бельского. В сборник также входили хронографические «Изложение о вере» и «Родословие Святыя Богородицы».
К этому материалу впоследствии были добавлены две новые статьи из Хронографа: «О еллинских мудрецех» и «О пророцех». Сборник в дальнейшем еще более расширялся, появлялись его разные варианты. В том, который был использован для создания «Кирилловой книги», были помещены краткие святоотеческие учительные и катехизические тексты, индекс ложных и истинных книг, компиляция «Ереси римские», использованная на Соборе 1620 г., и «Казанье» Стефана Зизания. Последнее представляло собой перевод 15-го огласительного слова св. Кирилла Иеросалимского с комментариями Стефана Зизания, занимавшими большую его часть.
При составлении самой «Кирилловой книги» ввели сочинения антилатинских и антиуниатских «Книжиц» в шести и десяти отделах. Малороссийские статьи о крестном знамении и иконах были расширены. Добавлено «Слово на латинов» св. Максима Грека. Редакторы Московского печатного двора в целом делали упор на украино-белорусскую составляющую, даже путем устранения некоторых русских разделов «Просветителя Литовского I». Например, более насущной «Книжицей в десяти отделах», написанной против Брестской унии, была заменена «Повесть Симеона Суздальца» о Флорентийской. Вместо пространного «Изложения о вере» опубликовали острополемические вирши Наседки и Рогова.
Широкое обращение к малороссийскому полемическому наследию диктовалось практическими целями. Православные Киевской митрополии, проживая в Речи Посполитой, были вынуждены вращаться в плавильном котле различных вероисповеданий. Поэтому они имели немалый полемический опыт, который активно пыталась перенимать Русь. Стоит отметить, что редакторы «Кирилловой книги» брали только ранние украино-белорусские памятники, появившиеся до указов патриарха Филарета о запрещении ввоза «литовских книг» (1627). Все сомнительные, с точки зрения догматики, места удалялись, тексты получали распространение в адаптированном и цензурированном виде. Таким образом решалось противоречие между настороженным отношением к малороссийскому благочестию и широким использованием западнорусских текстов.
Обращение к авторитетным патристическим творениям свв. Афанасия Александрийского, Анастасия Антиохийского, Кирилла Александрийского и Максима Исповедника, надо полагать, было осуществлено для придания большей важности излагаемому материалу.
Содержание «Кирилловой книги»
Структуру книги можно условно разделить на два введения, а именно вирши авторства о. Михаила Рогова и о. Иоанна Наседки, индекс ложных и истинных книг, «Казанье» Стефана Зизания и главы различного содержания, представляющие большую часть сборника.
Стихотворные вступления раскрывали полемический замысел книги и обличали различные ереси.
В «Кирилловой книге» был впервые напечатан индекс истинных и ложных книг. Он служил целям регламентации круга чтения. Это был наиболее полный вариант всех индексов прошлого. В качестве его отличительной особенности стоит отметить, что книги Писания совпадали с оглавлением Острожской Библии, а святые отцы зачастую указывались по украино-белорусским изданиям.
Эсхатологическое «Казанье святого Кирилла, патриарха Иерусалимского, об антихристе» было основополагающим сочинением, дав название всей книге. Можно сказать, что оно задавало особый настрой последующим главам. В нем излагается учение св. Кирилла Иерусалимского в интерпретации Стефана Зизания. Стоит обратить внимание на ряд его ключевых особенностей. Во-первых, указано время пришествия Антихриста — «осьмой век», т.е. 8-е тысячелетие по времяисчислению от Адама. Несмотря на неопределенность сроков конца мира в Писании, Зизаний говорит об этом очень уверенно. Однако это не было его частной позицией. В обществе того времени (да и сейчас у старообрядцев) были очень распространены эсхатологические трактовки восьмого тысячелетия как времени действия Антихриста. С этим связывались многие события как русской, так и общеевропейской истории: появление протестантизма, календарная реформа в Римской церкви, перипетии русской истории и т.д. Об особой остроте эсхатологических переживаний на Руси свидетельствует то, что фраза Зизания из малороссийского издания «зде у нас пребывающе уже близ скончания мира» переделана с прямым указанием на русские реалии: «зде у нас на Руси пребывающе уже близ скончания мира» (Кириллова книга, 1644, л. 39 об.). Во-вторых, «Казанье» имеет яркую антилатинскую направленность. Зизаний везде пытается связать Антихриста с папой Римским, указывая, что «нынешним многим лжехристам, един есть наивысшии папа, иже оному последнему антихристу предотеча» (Кириллова книга, 1644, л. 47). В обоснование своей позиции он проводит аналогии между содержанием 15-го Слова св. Кирилла и современными ему явлениями. Так, примат папы, захват им светской власти, гонение на православную Церковь, введение ересей (причастие опресноками, календарная реформа, изменение Символа веры и др.) так или иначе связываются с признаками прихода Антихриста. Упоминаемые в тексте папы Лев III, Григорий XIII, Формос и проч. являют собой различные отступления от веры, приближающие приход главного антихриста. В-третьих, можно отметить любопытную четырехчастную структуру загробного мира, предложенную вместо классической бинарной для полемики с догматом чистилища. Зизаний вводит две ступени пребывания душ праведников и грешников после смерти, соответствующие двум судам — частному и всеобщему: ад и рай до воскресения плоти, и геенна и царствие небесное после. Таким образом, получилась логически непротиворечивая, хотя и весьма сомнительная с точки зрения православной догматики, картина.
Основная часть «Кирилловой книги» представляет собой полемические статьи на разные темы, направленные против ересей. Эти главы отстаивали православные учения о Пресвятой Троице, Исусе Христе, иконопочитании и других символах и практиках православия (крестопочитание, крестное знамение, крестные ходы, посты, таинства евхаристии, исповеди и детского крещения, почитание святых, молитвы за усопших), Богородице и обличали ложные взгляды иных исповеданий. Главный упор был сделан на опровержение протестантов, с которыми предстояли диспуты о вере, и противоборство католической экспансии, особенно в форме насаждения унии.
Несмотря на появление на Руси антипротестантских трактатов уже в XVI в., в русской письменности ощущался сильный недостаток информации об этом течении. Почти все тексты против него были взяты из «Книги о Троице» и «Книги об образех», хотя нигде наименования их адресатов явно не указывалось. Единственным сочинением, упоминающим последователей реформации, было «О Люторе и его ереси», где тот, как и Римские папы, назван предтечей Антихриста. Против особенно радикальных протестантов-антитринитариев были помещены главы, защищающие догматы Пресвятой Троицы и Боговоплощения. Однако более важной, на наш взгляд, проблемой было то, что протестантизм, объявивший о возврате к идеалам апостольских времен и признающий только авторитет Библии, в первую очередь, ставил проблему спасительности обрядов. Именно поэтому в главах, посвященных защите различных православных практик, было много ссылок на Писание, доказывающих их библейское происхождение. Вместе с этим, утверждалась и истинность неписаных преданий, напрямую не указанных в Библии. В целом для обоснования спасительности внешнего богопочитания православными полемистами проводились принципы изобразимости идеального и безграничного Бога в священных образах и необходимости Его почитания в материальных формах. Стоит отметить, что жившие в Москве протестанты распространяли свой скептицизм по отношению к православным обычаям и среди русского населения, что увеличивало важность полемики.
Антикатолические главы состояли из русских и украино-белорусских источников. Критика латинян касалась как значительных ересей, подобно filioque, причастия опресноками, календарной реформы, так и более поверхностных и даже фантастических, обвинения в которых зачастую были мало убедительны для католиков. Например, Ю. Крижаничу, переводившему «Кириллову книгу» на латынь, представления, отраженные в главе «О латинских ересях» («Прения Панагиота и Азимита»), касались лишенными исторических реалий легендами. Там, где в московской книжности не было достаточных аргументов или вовсе отсутствовали сведения, как, например, об унии, задействовали материалы из малороссийских «Книжиц» в шести и десяти отделах. Из «Книжицы в шести отделах» взяли фрагменты статей об опресноках и григорианском календаре. В антиуниатской «Книжице в десяти отделах» задействовали все главы. Ее ядром были послания Александрийского патриарха Мелетия Пигаса в Малую Русь. Уния резко обличалась, приравниваясь к переходу в латинство. Звучали призывы не принимать католические нововведения и следовать преданию святых отцов. Ряд важных для московского традиционализма моментов, например трехпогружательное крещение, отрицание брадобрития и т.д., опирался на русские источники, что подтверждало их важность и актуальность, обеспечивая литературную преемственность.
В связи с началом проникновения на Русь греческого троеперстия защита двоеперстного крестного знамения в письменности становится одной из насущных проблем. К XVII в. одна Русь сохранила обычай двоеперстного сложения. Поэтому сочинение в обоснование данного предания наделяется в «Кирилловой книге» особенной важностью. Данная статья еще раньше, с 1641 г., начала публиковаться в печатных Псалтырях. За ее основу была взята глава из «Книги об образех». Однако она расширялась с добавлением всех известных о перстосложении сочинений. Еще в «Просветителе Литовском» было добавлено «Феодоритово слово» — авторитетное произведение, считающееся переводом одного из не сохранившихся в оригинале творений Феодорита Кирского. При работе над «Кирилловой книгой» использовались также «Сказание о Мелетии Антиохийском» и «Слово о крестном знамении» св. Максима Грека. В этих сочинениях подробно объяснялся символический смысл крестного знамения: два перста, указательный и средний, соединенные вместе, обозначали две природы Христа, Божество и человечество; соединение трех других, большого, безымянного и мизинца — Пресвятую Троицу. Кроме этого, приводился пример возможности крестного знамения творить чудеса. В «Сказании о Мелетии Антиохийском» святой во время спора с арианами соединил сначала три перста, и «не бысть знамения», а после соединения двух — от руки его произошел огонь. Так Бог проявил свое участие и подтвердил истинность двоеперстия. К слову, «Кириллова книга» не была антигреческой, на что указывают, в частности, места, говорящие о чистоте «восточной церкви».
Антиармянская и антиманихейская части не имели практического значения, так как на Руси с этими еретиками не соприкасались. Более того, манихейства к тому времени как такового уже, скорее всего, не существовало. Критика армянской веры касалась ее понимания Боговоплощения и ряда других моментов. В противовес монофизитству (учению об одной природе Христа), отстаивался православный догмат о двух естествах. Среди прочего, высмеивался армянский пост «арачаворк» как якобы установленный в честь любимой собаки мифического монаха-волхва Сергия.
Через все разнообразие и широкоохватность «Кирилловой книги» сквозной линией проходит политико-эсхатологическое противостояние Святой Руси, понимаемой как «Третий Рим», и остального заблудшего в вере мира, где даже православные греки и малороссы были несвободны от подозрений в ереси. При этом в широких заимствованиях малороссийской книжности, переносящих и некоторые грекофильские тенденции, может уже в общих чертах угадываться смена церковно-политической ориентации, которая повлечет за собой трагические события церковного раскола.
Влияние и позднейшее функционирование памятника
Только лишь выйдя, «Кириллова книга» сразу стала использоваться во время полемики с протестантами в январе 1644 г. по август 1645 г. между русскими богословами и пастором Фельгабером, приехавшим с графом Вальдемаром. Большое число цитат из нее было включено во 2-е послание патриарха Иосифа гр. Вальдемару. Пять экземпляров книги было послано митрополиту Петру Могиле. Из-за упоминания о двоеперстии экземпляр книги, принадлежавший сербскому монаху Дамаскину, был сожжен на Афоне греками-триперстниками. Один из ее фрагментов, восходящий к «Сказанию об отпадении латин», был переведен Ю. Крижаничем на латинский и отправлен в Ватикан. Книга становилась предметом споров в русско-польских и русско-шведских переговорах.
После никоновской реформы, вызвавшей Раскол в Русской Церкви, «Кириллову книгу» ожидала судьба многих дораскольных источников, отражавших старые нормы благочестия. Сам составитель о. Михаил Рогов был подвергнут Никоном опале за высказанную им неортодоксальную, но весьма характерную для того времени религиозно-оптимистическую позицию, что христиан Бог спасет от вечных мук. Даже протопоп Аввакум писал, что «Михаил Рогов в книге Кирилла Иерусалимского не делом положил, что христианам мучения не будет» (Демкова Н.Т. Неизвестные и неизданные тексты сочинений протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Т. 25, 1956, с. 238). В то время как храмы и монастыри реформированной церкви пополняли книги новой печати, дониконовские издания аккумулировались представителями старообрядчества. Причем этот процесс носил длительный характер, занимая даже не десятилетия, а целые столетия, продолжаясь и в XIX в. При этом движение осуществлялось также в рамках самого древлеправославия.
Книга активно привлекалась старообрядческими полемистами в спорах с никонианскими миссионерами. Ее цитировали авторы «Поморских ответов», св. Арсений Уральский и другие знаменитые начетчики. Братья Денисовы восторженно писали, что в ней «несть лжи на святых, несть людем обману и прелести, но от многих священных писаний утверждает люди во благочестии, охраняет читателей от еретических неправых велений» (Поморские ответы. М.: Криница, 2016, с. 155). Особенно «Кириллова книга» пользовалась популярностью в беспоповстве. Представленный Зизанием вариант концепции «расчлененного антихриста» повлиял на становление доктрины о духовном антихристе. Слова об истреблении истинной жертвы толковались как прекращение таинства Евхаристии после Раскола. Никонианские ученые и миссионеры пытались раскрыть истоки книги и ее несообразности вместе с попутным обличением староверия (см. Лилов А.И. О так называемой «Кирилловой книге». Казань, 1858) и одновременно посредством нее же доказывали для старообрядцев истинность своих нововведений (см. Арсений Уральский. Обличение ложной защиты никоновского троеперстия по Большому катихизису и книге Кириловой // Сочинения. Т. 1. Москва — Ржев, 2008).
«Кириллова книга» несколько раз перепечатывалась в старообрядческой среде. Два раза она издавалась в Гродно, в 1786 и 1791 гг., и однажды в Единоверческой типографии в 1900 г.
В настоящее время нет ни научного, ни церковного издания этой книги, хотя она не утеряла своей актуальности и по сей день.
Литература
- Арсений Уральский. Обличение ложной защиты никоновского троеперстия по Большому катихизису и книге Кириловой // Сочинения. Т. 1. Москва — Ржев, 2008.
- Бахрушин С.В. Политические толки в царствование Михаила Федоровича // Труды по источниковедению, истории и историографии России эпохи феодализма: Научное наследие. М., 1987.
- Булычев А.А. О публикации постановлений церковного собора 1620 г. в мирском и иноческом «Требниках» (М., 1639 // Герменевтика древнерусской литературы. Сб. 2. М., 1989.
- Голубцов А.И. Прения о вере, вызванные делом царевны Ирины Михайловны и королевича Вальдемара. М., 1888.
- Голубцов А.П. К вопросу об авторе, о времени написания, цели и составе «Изложения на лютеры» // ПрТСО. Ч. 42. 1888. С. 152–176.
- Демкова Н.Т. Неизвестные и неизданные тексты сочинений протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Т. 25. 1956. С. 211–239.
- Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1. Серг. П., 1909.
- Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Время патриаршества Иосифа. Серг. П., 1913.
- Кириллова книга. М., 1644.
- Лилов А.И. О так называемой «Кирилловой книге». Казань, 1858.
- Лопухин А.П. Кириллова книга // Православная Богословская энциклопедия, или Богословский энциклопедический словарь. Т. 10. Петроград, 1909.
- Опарина Т.А. Иван Наседка и полемическое богословие Киевской митрополии. Новосибирск, 1998.
- Опарина Т.А. Кириллова книга. Электронный источник. Метод доступа: pravenc.ru/text/1840465.html
- Поморские ответы. М., 2016.
- Филина Е.И. Влияние придворной политической борьбы на духовное состояние русского общества начала 40-х гг. XVII в. // Герменевтика древнерусской литературы. Сборник 12. М., 2005.
- Харлампович К.В. Малороссийское влияние на великорус. церк. жизнь. Т. 1. Казань, 1914.
- Шульгин В.С. Религия и церковь // Очерки русской культуры XVII в. Ч. 2. М., 1979.
