В раннехристианской агиографии мотив чуда является обязательным элементом жанра жития святых. Агиографический (или житийный) жанр предполагает обязательное присутствие на всем протяжении повествования о святом чуда. В сознании древнерусского человека святость предполагает обязательное наличие чудес.
Настоящая статья посвящена исследованию жанровых особенностей рассказов о чудесах в составе древнерусских агиографических сочинений.
За прошедшие годы появилось немало интересных и доказательных работ, в которых исследовались различные стороны русской агиографии, описание житийной топики и анализ ее использования в оригинальных произведениях житийного жанра, изучение литературных источников конкретных произведений, характеристика художественных приемов отдельных агиографов и даже целых монастырских литературных школ, изучение литературной истории значительного круга памятников агиографии. Однако исследований, посвященных изучению рассказов о чудесах в структуре житийных текстов, все еще очень немного.
Мотив чуда — обязательная составляющая житийного канона. Жития святых, как правило, начинаются или заканчиваются упоминанием о чуде. Чудо всегда имеет место уже в самом начале жития святого, оно нередко предваряет рождение святого. Реализация чудес осуществляется на протяжении всей жизни святого угодника. Завершается житие подвижника также чудом — совершаются посмертные чудеса у гроба святого или по молитвам к нему верующих, благодаря чему начинается почитание, а затем и прославление подвижника.
Истоки жанра чудес в древнерусской агиографии восходят к чудесам, описанным в Священном Писании — в Ветхом и Новом Заветах, прежде всего это чудеса Господни, описанные в Евангелии и в апостольских деяниях. В Евангелии мы можем обнаружить основные сюжетные линии, которые получат впоследствии свое развитие в жанре чудес агиографических произведений: воскрешение мертвых, исцеление болящих, спасение от голода и пр. Например, очень частый мотив проявления чудесного в ходе военных событий или дарование чудесного спасения, чудесного исцеления, происходящее по молитве просящих при заступничестве высших сил.
В этимологическом плане слово «чудо» связывают древние ассоциации со слуховым каналом (чуять), и в дальнейшем у слова развивается семантика замечать, приникать с уважением, почтением , что позволяет думать о том, что чудо очень рано становится абстрактной единицей, связанной с оценкой реальности в языковом сознании человека.
Как отмечают исследователи, «чудо есть невообразимое событие, а вовсе не необъяснимое или маловероятное. Такое событие как бы «выламывается» из привычного хода вещей и, как правило, кардинальным образом меняет этот ход. При этом становится также ясно, что предельность понятия чуда требует выхода за рамки гуманитарных наук и коренного переосмысления знаний, накопленных не только философией, но и психологией, физиологией и т.д.» .
А.Я. Гуревич определял чудеса как «канал связи между земным и потусторонним миром» , причем оба этих мира, по мнению ученого, «тесно соприкасаются и находятся в интенсивном общении» .
Чудо является универсальным концептом культуры, это «особая категория сознания внутри определённой системы представлений о мире» . Чудо принадлежит к «культурно-отмеченным ментальным структурам» , определяется как жанрообразующий элемент религиозных жанров . Все это позволяет утверждать, что чудо необходимо рассматривать как культурный феномен, содержащий в своем семантическом объеме мировоззренческие и аксиологические признаки.
В религиозном ключе семантическое наполнение концепта «чудо» будет иметь свои особенности. Сохранение базовой схемы «нечто сверхъестественное, необъяснимое» не указывает на оценку источника чуда, поэтому чудо как явление может иметь разное происхождение, что подтверждается процессом концептуализации в словах и поучениях святых, которые объясняют природу чудесного, его модальность и правильное к нему отношение.
Свидетельства о чудесах содержатся уже в первых житиях святых. Так, первый образец древнерусского княжеского жития анонимное «Сказание о Борисе и Глебе» (конец ХI — начало ХII вв.) наряду с историческими мотивами содержит и упоминания о чудесах. Убиенные князья Борис и Глеб окружены ореолом святости, они добровольно приняли венец мученичества, отсюда — использование религиозной мистики в описании многочисленных посмертных чудес. Описание прижизненного чуда есть в «Житии преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского». Когда для монастыря потребовались деньги, Феодосий попросил подождать до утра, надеясь на чудо. И оно свершилось: «Как только вышел эконом, — свет воссиял, и явился отрок в воинской одежде, поклонился Феодосию, и, ни слова не говоря, положил на стол гривну золота и так же молча вышел» .
В другом агиографическом тексте ХII века «Хождение игумена Даниила в Святую землю» чудо происходит, когда игумен Даниил молится у Гроба Господня за всю Русскую землю. Его лампада зажглась, а «фляжская» (римская) не зажглась. Мотив чуда включен и в «Житие Александра Невского» (1263 год). Чудо происходит в форме видения старейшины земли Ижорской Пелгуя. «Он видит ладью в море, в которой стоят убиенные святые князья Борис и Глеб» . Видение возвещает победу Александра Невского на берегу реки Ижоры.
С именами отдельных святых связано понятие цикла чудес. Как во всяком цикле, при этом присутствует объединяющая величина — здесь это образ святого и его деятельность во славу Божию и в помощь людям. Цикл чудес связан, прежде всего, с именем великого русского святого Сергия Радонежского. Известны такие отдельные его чудеса, входящие в цикл
«О городе Опочке и спрятанных камнях»; «О явлении русского святого татарам»; «О недоверчивом иноке и трех слепых конях»; «О чуде в Троицкой обители»; «О плотнике и почему двери храмов запираются снаружи»; «О небесной просфоре»; «О Федоте Матвееве и его болезни» и другие.
Житии преподобного Сергия Радонежского рождение будущего «светильника земли Русской» описано подробно, детально передает не только первые моменты жизни преподобного, но и чудо, связанное с его появлением на свет («И бысть же и чюдо некое прежде рождения его… не достоит млъчанию предати. …внезапу младенецъ начят въпити въ утробе матерне, яко же и многым от таковаго проглашениа ужаснутися…» ).
В Житии указано, что после рождения будущий преподобный ведет себя чудесным, сверхъестественным образом — постится по средам и пятницам, не вкушая материнского молока . Описание первых событий в жизни святых при всей каноничности также отличается большей эмоциональностью в Житии Сергия Радонежского: подробно рассказывается, что младенец с первых минут жизни постился («…не хощет младенець еже от мяс питаеме питателнице его быти…» ), при крещении иерей понял, что «съсуду избранну быти младенцу» ).
Основанием этим «детским» чудесам во многом служит евангельская история о том, как во чреве праведной Елизаветы «взыграл младенец радостно». Речь идет о святом Иоанне Крестителе и его поведении в тот момент, когда Елизавету посетила Пресвятая Дева Мария (Лк. 1, 41–44). Этот вариант «благовещения» — чудесного предсказания славной будущности еще не родившемуся ребенку — стал общим местом многих житий.
По свидетельствам агиографа прп. Епифания, с детских лет Варфоломей строго исполнял уставы церковные. Основой его бытия был постнический подвиг. «Он любил одинаково всех людей, никогда не впадал в ярость, не препирался, не обижался, не позволял себе ни слабости, ни смеха; но, когда хотелось ему улыбнуться, он и это делал с великим целомудрием… И слова Псалтыри всегда на устах его были, он воздержанием всегда был украшен, тяготам телесным всегда радовался, бедную одежду прилежно носил. Пива же и меда он никогда не вкушал… К постнической жизни стремясь, он все это ненужным для человеческой природы считал» .
В Житии мы находим свидетельства об оказании преподобным Сергием, игуменом Радонежским, чудесной помощи в защите Русской земли от вражеских сил. Чудеса творил преподобный Сергий, исцеляя болезни и немощи отдельных добродетельных христиан. Чудеса совершаются им в процессе спасения храмов и монашеских обителей. Чудо происходит в ходе духовного просвещения сомневающихся и не твердых в своей вере людей.
Сергий предвидит свою кончину за шесть месяцев. Он поручает игуменство своему ученику Никону, до последнего вздоха поучает братию. Автор жития приводит точную дату смерти Сергия. Его смерть также сопровождается чудом: великое благоухание распространяется от тела святого, а рака его исцеляет людей и поныне.
В более позднее время, когда жанр Жития начинает сближаться с бытовой и исторической повестью, мотив чуда тоже продолжает присутствовать. Например, он есть в «Повести о Петре и Февронии», созданной в середине ХVI века в Московском княжестве. В соответствии с жанром «повести», чудеса здесь носят более простой, бытовой характер, включены в состав повествования. Так, хлебные крошки, собранные Февронией, превращаются в фимиам. Маленькие деревья по благословению Февронии наутро становятся большими. В «Житии Петра и Февронии Муромских» имеет место и чудо исцеления больных. Князь Петр был тяжело болен («имея болезнь тяжку и язвы. Острупленну бо бывшу ему о крови неприазниваго летящего змия…»), но его исцелила девица праведная Феврония. В повести есть и посмертное чудо: супруги умирают в один день, но хоронят их раздельно, а наутро находят пустые гробы, а умершие лежат в едином общем гробе.
По словам В.О. Ключевского, житие Петра и Февронии Муромских «имеет значение только как памятник, ярко освещающий неразборчивость, с какою древнерусские книжники вводили в круг церковно-исторических преданий образы народного поэтического творчества» .
В ХVII веке усиливается процесс «обмирщения» древнерусской литературы, происходит заметная трансформация жанра жития в бытовую повесть, а затем — в автобиографическую исповедь. Ярким примером может послужить «Повесть о Юлиании Лазаревской», написанная ее сыном Дружиной Осорьиным. Бытовые реалии в повести очевидны, историзм не вызывает сомнений. Однако сохранен и мотив чуда. Святая сама предчувствует свою кончину. Тело ее нетленное обретается через десять лет, и над ним творятся чудеса.
Знаменитое «Житие протопопа Аввакума» носит историко-биографический характер. Сохранена полностью достоверная историческая и биографическая канва реальных событий. Но находится место и чуду, бытовому по характеру, даже несколько приземленному, но спасшему мятежному протопопу жизнь. Когда Аввакум три дня голодает в темнице Андроникова монастыря, он нестерпимо страдает от голода. К нему является некто — «ангел или человек?» и дает ему похлебать «зело превкусных щей».
Следует отметить, что чудеса в агиографических источниках подразделяются на две основные группы: чудеса «видимые» и чудеса «невидимые» (обнаруживают себя в реальных действиях). Примером «видимых» может послужить чудо с ризой Божьей Матери в «Повести временных лет» в рассказе о походе на Царьград. Сама Божья Матерь не является, но помощь Ее очевидна — ризу опускают в воду, поднимается буря. Другим примером может послужить чудо, описанное в повести о Шаруканском походе в 1111 году. Здесь у половцев сами собой начинают отлетать головы. Это очевидная помощь высших сил, подобно тому как помощь ангелов показана в Ветхом Завете в эпизоде уничтожения войска Сеннахерима.
К числу «видимых» чудес относятся и чудеса с плачущими или мироточащими святынями, описанные во многих житиях. Так, плакали три иконы Божией Матери в Новгороде перед походом Ивана Грозного в Новгород. Примером «невидимого» чуда выступает событие, описанное на страницах «Повести временных лет»: чудесная помощь Пресвятой Богородицы князю Мстиславу, позволившая победить соперника. Другим примером может послужить чудо иконы Пресвятой Богородицы (1164), явленное в период похода князя Андрея Боголюбского на волжских булгар. Всегда появление чудесного в ходе события предваряется молитвой либо сообщением автора о будущем чуде. К числу «невидимых» чудес относятся чудеса исцеления.
Жития святого часто включены в исторический процесс с определенными историческими фактами. Чудеса осмысливались в древнерусском общественном сознании «как необходимая поправка, как помощь православным людям в их бедах и несчастьях. Это обуславливало связь между миром грешников и миром святых и праведников, живших, как учит церковь» . Например, «Житие Иринарха Ростовского, чудотворца» содержит подробное описание чудес. При этом Житие Иринарха отразило реальные трагические события 1606–1614 годов: «…И помале время прииде Литва, злые, и свирпые, и немилостивыя секатели в Рускую землю. И почали без милости полонити и посекати, и многие грады повоеваша, села и деревни пожгоша, и крестьяном великую беду наношаху» .
В основе чуда заложен нравственно-ориентированный принцип.
Житие показывает на примере святого, его поступков, важность человеческой жизни для пользы общества, ближних, Отечества, обличая бессмысленность эгоистического, потребительского сознания и формируя у читателя понятие высшей цели и мотивы к ее достижению. Описание чуда святого всегда связано с практической реализацией заповедей Божиих, обосновано его молитвенным подвигом, трудами по устройство церквей, монастырей, помощью ближним.
В эпизодах, повествующих о чудесах, по необходимости возникает автор, который рассказывает о них читателю, ссылаясь на очевидцев, поведавших о чуде ему самому. Все это позволяет сделать заключение о наличии историзма в древнерусской литературе. Посмертные чудеса, завершавшие житие, являют собой открытую ансамблевую структуру, записывались в разное время и дополнялись по мере необходимости (не столько литературной, сколько функциональной).
Так, в «Житии Александра Ошевенского», написанном иеромонахом Феодосием в 1567 г., читаем: «И повѣда ми сие прежереченный диякъ Иванъ о нѣкоемъ черньцѣ Закхее именемъ тояже обители…» (л. 92 об.); «Повѣда ми тойже дияконъ Иванъ многа ина знамения и явления преподобнаго отца Александра, еже слыша онъ в монастырѣ томъ от живущихъ внемъ древнихъ инокъ, яко начастѣ ихъ посѣщаше преподобный…» (л. 93 об.); «…вся же сия азъ слышахъ и вельми почюдихся» (л. 135 об.).
Здесь мы встречаем свидетельства о чудесах: «Нѣкий старец Игнатий именемъ повѣда ми о себѣ вещь сицеву…» (л. 86). Далее следует повествование о том, как Игнатий, оклеветанный, томился в темнице, закованный в железа, более всего сокрушаясь, что не может перекреститься правою рукой. По молитве к святому Александру правая окова стала «пространна», и он смог освобождать руку при молитве. «Тогда же старецъ той скры чюдо и никому же повѣда, бояся, да не рѣкутъ ропотницы и не вѣгласи, яко волхвъ есть — «и путы желѣзныя не держатъ его». Того ради потаи чюдо. Азъ же сия слышахъ от устъ его и написахъ во славу Христу Богу и преподобному Александру, угоднику его» (л. 86 – 86 об.). Отметим, что эта особая доверительность одного из героев повествования придает большую психологическую убедительность в достоверности случившегося.
В «Житии Александра Ошевенского» допускаются прямые обращения к читателю, в которых как бы приоткрываются какие-то факты биографии самого Феодосия: «Ты же отложи невѣрие и всяко сомнѣние, и иди ко гробу преподобнаго Александра, и припади, и облобызай раку его, и умилися, и прослезися, и о прежнем невѣрии и проси прощения. И в прочая времена не невѣруй, да не такоже — или горша таковых — постраждеши (увы, яко же азъ, окаянный)! Или еще невѣруеши? Азъ покажю инаго, подобна мнѣ инока Мисаила…» (л. 96 – 96 об.). В «Житии Александра Ошевенского» автор проявляет свое «присутствие»: «И мы же от слышания увѣдѣхомъ о сем святѣм от истинных свидѣтелей и правых сказателей. И первие убо неправедно помышляющюми: овогда вѣровахъ и чюдихся… невѣровахь и лжу вмѣняхъ. За невѣрие нѣчто пострадах, и помилова мя Богъ, и у раки преподобного прости мя… (18 об. – 19). В анализируемом житии покаяние повествователя в собственном неверии становится не этикетным мотивом, а личной темой, приобретая характер автобиографического воспоминания.
В труде «Древнерусские жития святых как исторический источник» В.О. Ключевского житийные тексты отражают действительные события русской истории. Историк указывает на исчезновение во время пожара в 1596 году жития преподобного Александра Ошевенского, которое было написано иеромонахом Ошевенского монастыря Феодосием через 88 лет после смерти пустыннника .
Как уже было сказано, пока не существует устоявшейся и общей классификации чудес в агиографической древнерусской литературе. Наряду с классификацией чудес: «видимые» и «невидимые» чудеса — А.А. Медведев разработал следующую типологию чудес: «чудеса исцеления; чудеса явления святого, призывающего к покаянию и укреплению в вере; чудеса наказания святым за неверие; чудеса о помощи детям («детские чудеса»)» .
Приведем еще одну классификацию чудес: «Чудеса-исцеления; чудеса о спасении утопающих на море («морские» чудеса); чудеса — избавления из темницы, от вражеского плена и иноплеменников; чудеса о пополнении запасов пищи; чудеса об обретении потерянного сокровища; чудеса о наказании за проступок (за нарушение обета, «предание себя» дьяволу); чудеса о помощи в беде (при пожаре, падении палат, крыши и т.п.); чудеса об изведении источника; чудеса о помощи в труде; чудеса-пророчества (предупреждения о смерти); чудеса о спасении от эпидемий; чудеса о помощи заблудившимся людям; чудеса о помощи детям («детские» чудеса); чудеса-видения («явления святых»)» .
Эпизоды чудес могли функционировать и как самостоятельные, то есть отдельные рассказы о чудесах того или иного святого (Николая угодника и другие святых), и как вставные мотивы или эпизоды, фрагменты внутри других агиографических жанров. Это относится и к повествованиям о посмертных чудесах святых подвижников, которые существуют как обязательный элемент жития каждого из них, но могут быть вычленены и существуют в этом случае в качестве того или иного цикла чудес определенного святого.
Посмертные чудеса по своим основным характеристикам обладают конкретностью и сюжетностью изложения. В них заключены фактические детали и сведения, отражающие реалии жизни русского народа. Хотя посмертные чудеса существовали только в пределах агиографии, так как непосредственно связаны с образом того или иного святого, они представляют собой специфическое жанровое образование. Можно отметить тенденцию к синкретизму жанра жития, особенно в поздних житиях святых XV–XVI веков, в которых содержатся черты произведений деловой письменности (конкретика повествования, фактическая достоверность описываемых событий и фактов). В качестве примера можно назвать Житие протопопа Аввакума.
Итак, источниками агиографического жанра чуда является библейская традиция. В богословской литературе в осмыслении данного феномена главным выступает признание возможности божественного вмешательства в дела и поступки людей. Мотив чуда — обязательная составляющая житийного канона. Чудо определяется как сверхъестественное, не объяснимое человеческим разумом явление, происходящее по воле Божией.
Литература
- Абышева Е.М. Концептуальные инверсии: концепт «чудо» (на материале русских и ирландских пословиц, поговорок, сказок). Автореферат диссертации …кандидата филол. наук: 10.02.20. Тюмень, 2008.
- Аверинцев С.С. Софія-Логос. Словник. Киев: Дух і літера, 2004.
- Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М.: Искусство, 1989.
- Дмитриев Л.А. Житийные повести Русского Севера как памятники литературы XIII–XVII вв. Л., 1973.
- Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского// Изборник (Сборник произведений литературы древней Руси). — М.: Худ. лит, 1969.
- Житие Иринарха Ростовского / Подг. текста, пер. и комм. И.А. Лобаковой // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, Н.В. Понырко. Т. 14: Конец XVI — начало XVII века. СПб.: Наука, 2006. С. 18–20.
- Ключевский В.О. Древнерусские жития как исторический источник // В кн.: Православие в России. М., 2000.
- Коренева Ю.В. Чудо в русском агиографическом тексте (северные преподобнические жития) // Образы национальной ментальности в текстах Русского Севера: сборник научных статей // Отв. ред. Е.Н. Ильина; Вологодский государственный педагогический университет. — Вологда: Легия, 2013. — С. 118–124.
- Медведев А.А. Изображение посмертных чудес в святительских житиях (на материале житий митрополитов Петра, Алексия, Ионы) // Вестник славянской культуры. 2014.
- Серман И. Чудо и его место в исторических преданиях XVII–XVIII веков // Русская литература. — 1995. №2.
- Смирнова В.В. Чудо как жанрообразующий элемент средневековых религиозных жанров (житие, пример, видение). Диссертация …кандидата филол. наук: 10.01.03. — М., 2006. — 254 с.
- Соколова Р. Философия чуда. В поисках теоретического осмысления. Авторский экспертный доклад Изборскому клубу // Изборский клуб. Электронный ресурс: https://izborsk-club.ru/4938.
- Стародумов И.В. Жанровая специфика повествований о посмертных чудесах святых подвижников в составе древнерусской агиографии. Автореферат диссертации …кандидата филол. наук. 10.01.01. — Омск, 2009. — 20 с.
- Памятники литературы Древней Руси. XIV — середина XV века/ Вступ. ст. Д.С. Лихачева. Сост. и общ. ред. Д.С. Лихачева… М.: Художественная литература, 1981. 606 с.
- Повесть о Житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра. — Электронный ресурс: http://radzivilovskaya-letopis.ru/fragments.php?id=jitie-knjazja-aleksandra
- Преподобный Епифаний Премудрый. Житие и чудеса преподобного Сергия игумена Радонежского. — Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Epifanij_Premudryj/zhitie-i-chudesa-prepodobnogo-sergija-igumena-radonezhskogo/
- Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: 13 500 слов: Т. 1–2. — М.: Рус. яз., 1993. Т. 2.
