Пояснения к «Комментарию к ответам старообрядческой стороны на вопросы, связанные с возможностью признания иерархии Русской Православной Старообрядческой Церкви» | Русская православная старообрядческая Церковь

Главная Документы Пояснения к «Комментарию к ответам старообрядческой стороны на вопросы, связанные с возможностью признания иерархии Русской Православной Старообрядческой Церкви»

Навигация по документам

Раздел документов — это летопись нашей Церкви. В новой версии сайта мы хорошенько поработали над структурой и собрали все важные постановления в одном доступном месте. Также в этом разделе мы публикуем богослужебный устав по месяцам.

Пояснения к «Комментарию к ответам старообрядческой стороны на вопросы, связанные с возможностью признания иерархии Русской Православной Старообрядческой Церкви»

комментарии утверждены решением Совета Митрополии 15-16 сентября 2020 г. (п.11.1)

Продолжая работу над тезисами диалога, пока не нашедшими взаимного понимания, даём пояснения к вашим комментариям на наши ответы:

Вопрос 1. Возможно ли представить достоверные исторические сведения о прецедентах, когда чиноприём архиерея через Миропомазание осуществлялся священником? Как такой чиноприём сообразуется со словами св. апостола Павла: «Без всякого же прекословия меньший благословляется большим» (Евр. 7, 7)?

Комментируя наш уже данный ответ на тот вопрос, вы пишете: «Ни в житии преп. Саввы Освященного, ни в житии преп. Максима Исповедника не имеется сведений, что они принимали соответственно патриарха Иоанна и епископа Феодосия каким-либо чином в Церковь. В житиях повествуется лишь о том, что они убеждали указанных лиц принять православное учение». Это утверждение, однако, не подкрепляется цитатами из житий названных святых или хотя бы точными ссылками на них.

Между тем в «Житии преп. Савы Освященного», помещённом в «Великих Минеях Четиях» свт. Московского Макария под 5 декабря, подробно описано, как священноиноки Сава и Феодосий присоединили к Православию через проклятие ересей и покаяние Иеросалимского патриарха Иоанна, заражённого ересью Севира. Цитируем: «Взыде на амвон архиепископ (т.е. патриарх Иоанн), имы с собою Федоса и Саву, чернеческаго верховника и стареишину: и весь народ мног час кричааху, глаголюще: еретикы проклени, а Собор утверди, обаче убо вси трие прокляша советом Нестория, и Евтихия, и Севгира, и Сотериха Кесарии Кападокии, и всех не приемлющих Халкидонскаго Собора» (Великия Минеи Четии, собранные Всероссийским митрополитом Макарием. Декабрь, дни 1–5. Вып. 10. Изд. Археографической комиссии. М., Синодальная тип., 1901. С. 507–509). Перед этим же, как вы справедливо указываете, названные священноиноки убеждали патриарха-еретика «принять православное учение» (Там же. С. 507).

В «Житии» же преп. Максима Исповедника (ниже приводим в русском переводе отрывок по электронной публикации: https://azbyka.ru/otechnik/Dmitrij Rostovskij/zhitija-svjatykh/70) читаем следующее описание итога собеседования святого с направленными «увещевать» его монофелитами — епископом Феодосием и патрициями Павлом и Феодосием: «После продолжительной беседы и упорного спора с обеих сторон, уста преподобного Максима исполнились божественной мудрости и красноречия, и язык его, движимый Святым Духом, одолел противников. Последние долго сидели молча, склонив головы и опустив глаза. Затем они умилились и начали плакать, после чего встали и поклонились святому, равно как и он им. После совместной молитвы (что подтверждает факт состоявшегося присоединения), они с радостью согласились с истинным учением святого Максима и с любовью приняли это учение, причем и сами обещали веровать согласно с ним и царя надеялись убедить к тому же. Для подтверждения же своего обещания, они облобызали Божественное Евангелие, Честный Крест и святые иконы Спасителя и Пресвятой Богородицы. Затем, побеседовав достаточно о полезных для души вещах, они дали друг другу целование о Господе и, пожелав взаимно мира, возвратились — епископ Феодосий и патриции — в Византию». Как видим, покаявшийся в ереси епископ даже первый поклонился принявшему его в Православие преп. Максиму, хотя тот был ниже его по чину церковной иерархии.

В упомянутых исторических прецедентах чиноприёма священниками приходящих от ереси архиереев мы приводим указанные выше примеры приёма через покаяние (3-м чином), тогда как вы задаёте вопрос о случаях такого приёма через Миропомазание (т.е. 2-м чином). Однако здесь мы приводим, прежде всего, сами исторические факты того, что еретических епископов могут принимать в Церковь православные клирики, низшие их по чину, без привлечения православных иерархов, равных по сану с приходящими от ереси. При этом крайне важно подчеркнуть, что во времена как преп. Савы Освященного, так и св. Максима Исповедника, в мире существовали православные епископы. Однако, сообразуясь с обстоятельствами, ни один из вышеназванных святых не стал обращаться к ним, дабы те совершили чиноприём переходивших в Православие еретических архиереев. В сложившихся обстоятельствах угодники Божии сами совершили чиноприем епископов, не будучи равными им по сану. Очевидно, они не видели в этих действиях никаких канонических нарушений.

В ситуации же с приёмом святителя Амвросия в 1846 г. положение было другим. В то время русским старообрядцам не было известно ни одного православного епископа, которому можно было бы поручить совершить такой чиноприем. Соответственно, святителя Амвросия принимал священноинок — равный по сану вышеупомянутым свв. Саве Освященному и Максиму Исповеднику, принимавшим патриарха Иоанна и епископа Феодосия. Чиноприёмы патриарха Иоанна и епископа Феодосия не были осуждены древней Вселенской Церковью как неканоничные. Тем более, по нашему мнению, не может быть назван противоречащим правилам Церкви приём святителя Амвросия, совершённый в период отсутствия православного епископата (собственно и возрождённого этим чиноприёмом). Упомянутые же вами каноны Карфагенского Собора (6, 7, 43 (52)) неприменимы для данного случая, поскольку относятся к ситуации наличия в Церкви архиереев, могущих (и обязанных) совершить такой чиноприем.

 

Вопрос 2. Каким образом можно определить каноническое достоинство оставившего свое служение и вышедшего из подчинения своему епископу священноинока Иеронима?

Ранее в нашем диалоге уже приводилась выдержка из «Деяний» Белокриницкого Собора 1846 г., где констатировалось: «О содержащихся ныне в Греческой и Великороссийской Церкви новопреданиях хотя и не было такого суждения ересям и ограничения чиноприятия, каковое было на Вселенских и Поместных Соборах о… еретиках, однако видно из соборных деяний, учиненных значительными Соборами керженских и ветковских отцев, где по рассмотрении святоотеческих правил и событий и по соображении нововводств в Церкви Великороссийской с древними неправомудрствующими еретиками установлено принимать приходящих от Великороссийской Церкви священников и простых людей вторым чином» (цит. по: Святитель Арсений (Швецов), епископ Уральский и Оренбургский. Собрание сочинений. Том 2. Исторические и историко-мемуарные сочинения. 1860-е — 1906 г. М.–Ржев, 2010. С. 120–125). Таким образом, ещё в конце XVII — начале XVIII вв. новообрядчество, как сочетающее в себе отдельные признаки различных древних соборно осужденных ранее ересей, было признано ересью и осуждено как ересь на старообрядческих Соборах на Керженце и Ветке (а также в других центрах раннего староверия, например, в Выговской поморской пустыни). Эти решения освящены памятью благочестивых отцов, многие из которых пострадали за правоверие от рук новолюбцев, некоторые даже до смерти. Таковыми они были и для принявшего свт. Амвросия священноинока Иеронима, в своё время принятого в Старообрядческую (по нашему убеждению — Истинно-Православную) Церковь 2-м чином, через отречение от ересей и Миропомазание, с сохранением за ним священного сана. Священноинок Иероним в период отсутствия православного архиерейства сохранял каноническое подчинение всей соборной полноте Церкви Христовой, содержащей православное учение.

Дополнительным каноническим свидетельством полномочий священника «вязать и решать» в отсутствие епископа является 52-е правило Карфагенского Собора, где прямо говорится: «Кающимся время покаяния, по различию грехов, да назначается судом епископов: презвитер же без воли епископа не разрешает кающегося, разве во время належащия нужды, в отсутствие епископа» (здесь и далее цитаты по изд.: Правила Святых Поместных Соборов с толкованиями. М., 2000 (репринт с изд.: М., 1880). С. 503). Именно таким случаем «належащей нужды», с точки зрения православных христиан-старообрядцев, и явилась безрезультатность попыток изыскания православных епископов

 

Вопрос 3. Каким архиереем было освящено миро, которое было использовано при присоединении митрополита Амвросия?

В Вашем комментарии на данную тему говорится: «Разбавлено миро или нет, оно обладает сакральными свойствами и действенно лишь при условии сохранения канонического подчинения применяющего его пресвитера своему епископу». Однако в ситуации, когда после физической гибели во 2-й пол. XVII в. православных епископов, в той или иной форме не принявших никоновскую реформу (в частности, священномученика Павла Коломенского), и до присоединения в 1846 г. свт. Амвросия, благочестивых высших иерархов православным христианам-старообрядцам известно не было. Поэтому подчиняться нашим иереям было некому. Однако они твердо сохраняли верность тому Священному Преданию, шире — той вере, каковую исповедовали дониконовские архипастыри, освятившие то св. миро, и подчинялись, как сказано выше, всей соборной полноте Святой Церкви, содержащей православное учение.

В вопросе о происхождении того св. мира, которое было использовано священноиноком Иеронимом, достоверных исторических данных не сохранилось, и мы вполне доверяем христианской совести братии Белокриницкого монастыря и самого священноинока Иеронима, а также видного апологета старообрядчества Ф.Е. Мельникова, зафиксировавшего в своих трудах память о том, что данное св. миро было освящено ещё святейшим патриархом Филаретом.

 

Вопрос 4. Принятие митрополита Амвросия 2-м чином означает ли, что и всю Константинопольскую Церковь старообрядцы считают впавшей в ересь? Имеются ли об этом какие-либо соборные решения?

В силу тяжких обстоятельств гонительного времени (которые можно сравнить, например, с главенством арианства в IV веке) старообрядческая Церковь в XVII–XIX вв. не имела возможности осуществлять всю широту соборной жизни, как во времена духовной свободы. Найти место, подготовить и созвать Освященный Собор в условиях гонений было делом подвижничества, сопряжённого с большим риском. Поэтому на повестку соборного обсуждения выносились только самые значимые и насущные вопросы церковной жизни. Видимо, потому соборных решений о каноническом статусе конкретно Константинопольской Церкви, насколько нам известно, не принималось.

Можно предположить, что в отношении оценки статуса Константинопольской Церкви старообрядцы могли руководствоваться, как минимум, тремя тезисами, которые вызывали у них сомнение:

— каноническое общение Константинополя с иерархией Синодальной Русской Церкви, которая соборно прокляла древние православные обычаи и участвовала в гонениях на православных христиан-старообрядцев;

— некоторое распространение поливательного и кропительного крещения и других сомнительных (и не имевших места в дораскольной Русской Церкви) церковно-богослужебных обычаев;

— троеперстие, которое, после проклятий двоеперстия на соборе 1666–1667 гг., стало восприниматься старообрядцами как ересь.

Что же до «данных исторической литературы» о митрополите Амвросии, будто бы он «не порывал связь со своим первоиерархом, состоял с ним в переписке, никаким каноническим прещениям после перехода к старообрядцам не подвергался, перед смертью исповедовался у православного священника и был похоронен как греческий православный архиерей, имея разрешительную грамоту от своего патриарха», то, видимо, это того же рода «данные», не имеющие под собой документальных подтверждений, которыми была буквально наводнена Синодальная Церковь в XVIII–XIX вв. Наиболее честно эти «данные» оценил видный архиерей Синодальной Церкви еп. Андрей (Ухтомский), сказав: «Вся наша казенная полемика со старообрядчеством всегда была сплошною клеветою на старообрядчество».

Мы же в данном вопросе опираемся на сведения, собранные выдающимися апологетами старообрядчества. Так, свт. Арсений Уральский указывает: «Чрез год после его (Амвросия) присоединения к старообрядству, Анфим, патриарх Константинопольский, грамотою от 8 августа 1847 года, призывал его к себе на лучшую епархию: и тогда он не пожелал оставить старообрядство, когда, от 30 генваря 1848 года, австрийское правительство настоятельно понуждало его возвратиться в Константинополь к патриарху: но истинная верность его старообрядству свидетельствуется ответом его, от 7 февраля 1848 года, канцлеру Инцаге, сице гласящим: ,,Неправедно есть возжженному светильнику под спудом стояти: я единожды сию религию принял, и уже вспять возвратитися отнюд не желаю”. За что и потерпел ссылку в город Цылль, под строжайший надзор, где и содержался более 15 лет, до последовавшей ему кончины 30 октября 1863 года. Итак, если владыка Амвросий ни ласкою Константинопольскаго патриарха, ни суровостию австрийского правительства не был увлечен оставить старообрядство, то после сего можно ли подвергать сомнению его душевное к оному расположение?

Преданность Амвросия к старообрядству еще и тем свидетельствуется, что и на последнем году его жизни, а именно в марте 1863 года, когда посетил его Кирил, митрополит Белокриницкий, он исповедался ему: а в последний день настоящаго своего живота сам причащался Святыми Тайнами нашей Святой Древлеправославной Церкви. А что сын его Георгий предпочел погребсти тело его на греческом кладбище в Триесте, а не на немецком кладбище в Цылли, то и этим нисколько не доказывается всецелая принадлежность его Греческой Церкви: ибо и всякий старообрядец, по неимению своего старообрядческого, кладбище Греко-Российской Церкви, конечно, предпочтет немецкому. Но если бы митрополит Амвросий хотя бы при кончине своей отрекся от старообрядства, то сын его не стал бы извещать о ней Белокриницкому монастырю. Но когда он, напротив, депешею просил оный монастырь отпеть по нем погребение, то сим и показуется ясно, что митрополит Амвросий и скончался истовым старообрядцем. И в Белокриницком монастыре на третий день его кончины, именно же 2 ноября 1863 года, было отпето по нем погребение, как это засвидетельствовал Белокриницкий митрополит Кирил, заповедав нам, старообрядцам, в завещании своем от 26 февраля 1864 года, творить о митрополите Амвросии заупокойное поминовение. …Мы, старообрядцы, слушая словеса митрополита Амвросия и смотря на дела его, никак не можем сознавать его отступником от древнего святоцерковного благочестия, а паче обязаны почитать за истинного исповедника и страдальца по оном. Но еще и похвалитися о том повсюду можем, что возобновитель, по многолетном вдовстве, в нашей Древлеправославной Церкви благочестивой иерархии, настолько пребыл тверд в благочестивом исповедании, что не отказался за сие принять, по примеру древних святых исповедников, осуждение вечного заточения. И в силу сих божественных словес: ,,Не прикасайтеся помазанным Моим, и во пророцех Моих не лукавнуйте” (Пс. 104, 15), вышепоказанная, возводимая на него, клевета ко обвинению нашему, по сделанному здесь объяснению, нисколько не относится» (Свт. Арсений Уральский. Истинность старообрядствующей иерархии противу возводимых на неё обвинений. Уральск, 1908. С. 34, 36, 39). Сведения на эту тему содержатся также в сочинении старообрядческого епископа Иннокентия (Усова) «Митрополит Амвросий. Его искренняя преданность старообрядчеству» (М.,1910).

 

Вопрос 5. Старообрядческую иерархию митрополит Амвросий восстановил единолично и без совета с кем-либо из иных епископов. Не были ли нарушены тем самым… (следует перечисление канонов)? Кроме того, свои священнодействия… Амвросий совершал вне территории своей епархии. Не было ли тем самым нарушено и 34-е апостольское правило? Если же правила были нарушены, что, по вашему мнению, позволяет считать восстановленную иерархию законной?

После присоединения митрополита Амвросия он первое время являлся единственным православным архиереем и действовал, сообразуясь с обстоятельствами, восполняя недостаток старообрядческого епископата широким привлечением соборной полноты старообрядствующей Православной Церкви.

Также хотелось бы обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что Русская Православная Церковь Московского Патриархата состоит в каноническом общении, в частности, с Александрийской Церковью. Между тем имеются сведения, что в некоторые периоды её древней истории рукоположение предстоятелей данной Поместной Церкви проводилось не другими епископами, а одними священниками. В частности (далее приводятся сведения из «Православной энциклопедии», изд. Церковно-научного центра Московского Патриархата, Т. I. М., 2001. С. 570–571), по словам блаженного Иеронима, «в Александрии, от евангелиста Марка вплоть до епископов Ираклы и Дионисия, всегда пресвитеры нарекали епископом одного избранного из их числа и возведенного на высшую ступень, подобно тому как войско провозглашает императора или диаконы выбирают того из них, чье усердие им известно, и объявляют архидиаконом». В конце V в. Севир Антиохийский свидетельствует, что некогда епископы Александрийские провозглашались пресвитерами, но позже в согласии с повсеместным обычаем стали избираться уже епископами. Православный патриарх Евтихий (X в.) оставил подробное описание древней практики поставления Александрийских архиереев: «Евангелист Марк вместе с патриархом Ананией учредил 12 пресвитеров, которые пребывали рядом с патриархом; когда престол становился вакантным, избирался один из пресвитеров, которого остальные 11, возлагая на его главу руки, благословляли и делали патриархом; затем они избирали кого-либо достойного и ставили его пресвитером на место ставшего патриархом, чтобы число их постоянно было равно 12. И такой порядок в отношении пресвитеров, то есть что патриархи поставлялись из 12 пресвитеров, сохранялся в Александрии вплоть до времени Александра, патриарха Александрийского… Он запретил впредь пресвитерам ставить патриарха и постановил, чтобы по смерти патриарха собирались епископы для назначения нового и чтобы они, когда опустеет престол, избирали, откуда угодно — или из этих 12 пресвитеров, или из прочих, — какого-либо мужа, выдающегося и испытанного в добродетели, и делали его патриархом». Нам известна критика данных сведений (в частности, епископа Лоллия (Юрьевского), в труде «Украинская лжеиерархия (Липковщина)»: Украинский православный благовестник (на укр. яз.). Харьков, 1926, № 19–24, 1927, № 1–22), суть которой в том, что процитированные выше древние авторы говорили лишь об избрании, а не непосредственно о хиротонии. Однако если признать эту критику справедливой, даже и избрание патриарха одними священниками вступает в противоречие с правилами 4-м и 6-м Первого Вселенского Собора, в соответствии с которыми избрание кандидата в архиереи принадлежит исключительно епископам. Интересно, что на совместном Соборе старообрядцев, приемлющих священство, и беспоповцев, состоявшемся в Москве в 1765 году, рассматривался вариант поставления общестарообрядческого архиерея по примеру древней Александрийской Церкви, посредством одних священников и руки от мощей одного из Московских святителей дониконовского времени (в Александрии при хиротонии патриархов использовалась глава св. апостола и евангелиста Марка). Но данное предложение не получило поддержки (подробнее: Андрей Журавлёв, протоиерей. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах. Любое изд. С. 68–71).

Несмотря на приведённые выше исторические обстоятельства, Русская Православная Церковь, как и другие Поместные Церкви, не подвергает сомнению каноническую законность и апостольское преемство иерархии Александрийской Церкви. Епископат же Русской Православной Старообрядческой Церкви, после его возрождения в 1846 году, никогда не избирался и не посвящался только лишь священниками, без участия архиереев.

На основании вышесказанного можно предположить, что при наличии непредвзятой объективности и доброй воли с Вашей стороны, может быть вынесена адекватная оценка обстоятельств и событий прошедших времен, касающихся и Белокриницкой иерархии.

 

Вопрос 6: «Действительно ли, по мнению старообрядцев Белокриницкого согласия, благодатный епископат пребывает только у вас, и исключительно только ваше сообщество представляет собой «Святую Соборную и Апостольскую Церковь?»

В Никео-Цареградском Символе исповедуется вера во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь. В Христовой Церкви соединены небесное и земное сообщество носителей истинной веры. Сознавая себя православными христианами, мы убеждены, что исповедуемая нами вера и есть та единственная истинная Православная вера, сохраненная и выстраданная в тяжких испытаниях и лишениях многими поколениями наших предшественников.

В отношении же иных христианских сообществ — у нас нет оснований утверждать, что все они совершенно чужды Христовой Церкви. Мы желаем всем верующим во Христа обрести спасение в правой вере, но предмет нашей сугубой заботы, прежде всего, видим в том, чтобы все верные чада нашей Церкви, в т.ч. её духовенство и епископат, действительно, пребывали в истинной неповрежденной вере и в неложном общении с Господом.

Когда же возникает необходимость определить и сформулировать каноническое отношение к некоему конкретному христианскому сообществу, это делается на основании церковных правил. Так, например, новообрядчество квалифицируется нами как ересь 2-го чина. В этом определении мы последуем мнению наших благочестивых предков, определивших (в том числе на Соборах, прошедших в ряде центров старообрядчества в конце XVII — XVIII веках, а также в последующее время) так называемые церковные реформы, проводившиеся в 1653–1667 гг. патриархом Никоном и его последователями, как еретические.

Важно понимать, что ересь 2-го чина — это такая степень отступления от Православия, которую святитель Василий Великий в 1-м правиле именовал расколом: «Древние… нарекли… раскольниками разделившихся (с Церковью) в мнениях о некоторых предметах церковных… Почему от начала бывшим отцам угодно было… крещение раскольников, яко еще не чуждых Церкви, приимати… Таким образом, даже находящиеся в церковных степенях, отступив купно с непокорными, когда покаются, нередко приемлются паки в тот же чин». В согласии с данной святоотеческой логикой, новообрядцы являются для нас «еще не чуждыми Церкви», хотя и не являются действительными членами Церкви. Переходящие от новообрядцев принимаются нами после совершения отречения от ересей и Миропомазания, без повторения таинства Святого Крещения, если оно совершено канонически правильно, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа и в три полных погружения. Также принимаются и хиротонии в священные степени, если их участники имеют правильное крещение (см. выше).

Мы внимательно наблюдаем, как начиная с ХIХ в. Новообрядческая Церковь стала проводить политику постепенной реабилитации в своей среде древних церковных обычаев и обрядов — тех, что были ранее осуждены и даже прокляты на церковных соборах. Так, за прошедшее время в Синодальной Церкви было восстановлено почитание восьмиконечного Креста Христова, вновь признаны спасительность двоеперстного крестного знамения и достоинство канонической иконописи, большое внимание уделяется возрождению унисонного знаменного пения, звучат призывы возвратиться к повсеместному употреблению двоеперстия и троекратно-погружательному крещению… Это все воспринимается старообрядцами с отрадой и вселяет надежду, что со временем перечень отступлений новообрядчества от Православной веры будет уменьшаться. В свою очередь, со временем это даст повод возвратиться к пересмотру церковного суждения о каноническом статусе новообрядчества.

В заключение хотим отметить, что, несмотря на наличие разных мнений по духовным вопросам и темам, мы считаем принципиально важным, что Стороны прилагают терпеливые усилия для нахождения лучшего взаимопонимания.

Поделиться: