Старообрядческие общины станицы Пятиизбянской

Пятиизбянская станица располагалась вблизи реки Дон, во 2-м Донском округе Области Войска Донского. В настоящее время существует несколько версий основания станицы, но она наверняка была создана до Церковного раскола. Одно из преданий гласит, что некий воевода, поборник дореформенного православия, в царствование Алексея Михайловича вышел из Новгорода на Дон, остановился у маленького казачьего городка и к четырём избам прибавил свою, пятую, назвав при этом поселение Пятью Избами. Есть основания полагать, что казаки Пятиизбянской сразу не приняли церковную реформу Никона, к тому же в станице стали селиться бежавшие от преследований из других областей России противники той же реформы. Таким образом, Пятиизбянская станица стала одним из оплотов старообрядческого движения на Дону. Несмотря на все усилия местной власти и новообрядческих священнослужителей, древлеправославие жило в станице более двух веков, вплоть до прошлого столетия, когда большевистская власть боролась с религией.

В течение XVIII в. в станице проходила брань между старообрядцами и местным новообрядческим духовенством. Так, в 1765 г. священник Николаевской церкви Пятиизбянской станицы Трофим Максимов донес в Усть-Медведицкое духовное правление, что в апреле месяце пять казаков убеждали всех в укрывательстве им «раскольников». И такой случай был не единичный.

В 1767 г., 24 марта дотла сгорела станичная новообрядческая церковь. На станичном сходе атаманом было предложено всемерными усилиями, деньгами и хлебом поддержать строительство нового храма. Старообрядцы не приняли сие решение и всячески уклонялись от его осуществления. Войсковая канцелярия, получив уведомление о происходящем, арестовала зачинщиков-старообрядцев для проведения следствия в Черкасске (столица Донского казачества до 1805 г., ныне станица Старочеркасская). Под арест посадили: Лукьяна и Игната Поповых, Леонтия Семенова, Григория Фомина, Ивана Кирилина, Вавилу Гуреева, Игната Семенова, Михаила Сафонова, Савелия Леонтьева и Сергея Евсеева. [1] Определение по следственному делу не обрадовало многих новообрядцев. Все задержанные были отпущены, а вот местным властям велено было не силой, а верой переубеждать «отступников» от Святой Церкви.

В том же 1767 г., летом, из станицы Верхне-Чирской в Пятиизбянскую прибыл приехавший из Ветки старообрядческий священник. Изначально его приняли в доме Гуреева, затем он под охраной казаков Турченкова и Трухина отправился на хутор на реке Лиске к Игнату Попову. На хуторе батюшка прожил два дня, в которые к нему приходили на исповедь целыми семьями с детьми. В самой же станице в течение двух недель старообрядческий священнослужитель каждый день менял место проживания. Например, переночевал у Лукьяна Попова, от него к Ивану Попову, потом к вдове Ксении Денисовой и т.д. Все это время он исповедовал всех желающих, совершал требы и богослужения. Узнав об этом, войсковая канцелярия постановила: «Всех главных к расколу умышленников и их сообщников в числе десяти человек за предерзость их в страх другим наказать жестоко плетьми и, чтобы в раскольническое заблуждение прочих склонять не могли, с женами и дочерьми девками, если пожелают, отослать к Сибирскому губернатору, для написания годных в солдаты, а не способных на поселение; сынов же их в надежде от них службы оставить в той станице при родственниках, а из имения отцов их две части взять на новостроящуюся церковь, а третью оставить тем их сынам на пропитание и на исправление войскового прибора, а с прочих отставных казаков, казачьих детей и вдов, состоящих в расколе, к сооружению в их станице церкви, что по раскладке принадлежать будет, взыскать непременно». [2]

Однако вынести постановление было легче, чем провести его в жизнь. Ветковский иерей, как и десять пятиизбянских казаков, попросту растворились на землях войска Донского. Все они тайно переезжали из станицы в станицу, постоянно находясь под охранной в 15–20 казаков.

Пока донские власти пытались найти беглецов, Военная коллегия в Петербурге вынесла свой вердикт. Со всех казаков Пятиизбянской станицы снимались обвинения, а для их «вразумления» предписывалось проводить частые религиозные беседы, чтобы они наконец-то приняли православную веру. Но и здесь возникли определенные трудности. Во-первых, далеко не все приходские священники блистали учёностью и имели твёрдое намерение вступать в явное противоборство со своими «неправославными» односельчанами, часть из них даже сочувствовали старообрядцам. Во-вторых, приезжих священнослужителей, обучавшихся в Воронежской семинарии, казаки не принимали и старались выжить из станицы любым способом. В-третьих, местное духовенство крайне недружелюбно относилось к приезжим батюшкам-семинаристам.

Таким образом, правительству не удалось «искоренить раскол», в частности в Пятиизбянской станице, поскольку действенных мер предпринято не было, а старообрядцы продолжали вести свою проповедь словом и делом.

В 1776 г. закончилось строительство новой церкви, которую освятил новообрядческий протоиерей Петр, прибывший из Черкасска. Перед освящением со всех жителей Пятиизбянской станицы взяли подписку, что они будут посещать храм в воскресные и праздничные дни, а также финансировать содержание прихода. Подписи собрали, но вот как о своих прихожанах отзывался священник местной церкви Гаврилов: «Все они, кроме армии полковника Ильи Денисова с детьми, состоят в суеверии; сколько я снисхождения им, по резолюции бывшего преосвященного, в крещении и венчании ни оказывал, отклонить от суеверия и склонить к церкви никак не мог. Исповедуется из сотни один, Святых Таин не причащаются, умерших погребают ,,сами собой”, хождения на Пасху и на Богоявление со святой водой гнушаются». [3]

По причине отсутствия предпринимаемых мер по своим рапортам, священник Гаврилов в 1785 г. самовольно покинул приход, перебравшись в станицу Гугнинскую (ныне станица Баклановская). Дело дошло о того, что новообрядческая паства Пятиизбянской несколько лет оставалась без своего пастыря, церковь закрыли, и через несколько лет она стала практически непригодной для исправления в ней службы.

Во второй половине XIX в. в станице Пятиизбянской действовали старообрядческие скиты, два мужских и два женских, в которых проживали исключительно престарелые казаки и казачки. Весной 1882 г. старообрядческий епископ Силуан (в миру казак Есауловской станицы Стефан Петрович Морозов) побывал в одном из скитов, находящемся на границе с юртом Верхне-Чирской станицы. Осмотрев местоположение, признал за лучшее обратить скит в монастырь. Это представлялось вполне удобным. Во-первых, потому что он был окружен хуторами, населенными исключительно старообрядцами. Во-вторых, новообрядческое духовенство и местная полиция находились в 15 верстах. Однако местные старообрядцы выступили с предложением построить монастырь на новом, более видном, месте, а именно в балке Пятинской, в непосредственной близости от станицы. В августе 1882 г. владыка Силуан освятил участок под строительство моленной, купленной священноиноком Илиёй (в миру казак Иоаким Богаев) у казака Ивана Митяева за 2000 руб. По всей видимости, священноинок Илия, в целях сохранения тайны своего духовного звания, выступал под своим мирским именем. Сами денежные средства бедный казак Аким Богаев представить не мог, через него, на самом деле, выступили разные благотворители, в том числе и из Москвы.

Весной 1883 г. строительство моленной шло полным ходом под руководством священноинока Климента (казак Пятиизбянской станицы Кирилл Никитич Симеонов) и инока Герасима (казак Есауловской станицы Гавриил Большаков). Здание было разделено на три части. В восточной части храм с алтарем, в средней коридор с северными и южными дверьми и в западной трапезная и кухня для иноков. Освящение, на которое пригласили более 500 человек, было назначено на 15 августа. После завершения литургии епископ Силуан сказал речь, что «…наконец-то правительство сознало свои ошибки в отношении к старообрядцам, разрешило им свободно отправлять богослужение по своим обрядам» и что «этот монастырь, ныне бедный и не устроенный, со временем воссияет яко солнце и будет распространять свет истинного евангельского и святоотеческого учения во все пределы нашего Отечества!». [4]

Приходской новообрядческий священник В. Орлов, бывший свидетелем этого торжества, донес обо всем происходившем епархиальному начальству. До прибытия заседателя и судебного следователя монахи успели спрятать служебную утварь, книги и походный иконостас. Следователь опечатал пустое здание, за исключением трапезной. К ответственности привлекли епископа Силуана, священноинока Илью (И. Богаева), остальных же оставили в покое.

В мае 1884 г. начался судебный процесс в станице Нижне-Чирской. Единственным свидетелем от православных выступил только атаман станицы Пятиизбянской. По решению Усть-Медведицкого окружного суда 18 мая 1885 г. они были приговорены к 8 месяцам тюремного заключения, храм же должен был быть сломан.

Впоследствии это решение было отменено Харьковской судебной палатой, так как защите старообрядцев удалось убедить суд, что в Петипской балке был построен не монастырь, а дом призрения для престарелых безродных казаков-старообрядцев по разрешению войскового наказного атамана.

Приходской священник В. Орлов и атаман станицы Пятиизбянской не удовлетворились решением суда в станице Нижне-Чирской. В монастырь прибыл окружной начальник, который объявил, что насельники обители, не принадлежащие к числу проживающих в ст. Пятиизбянской, должны покинуть монастырь, а упорствующие будут принудительно отправлены на родину. Монастырь, превратившись в богадельню, начал приходить в запустение. В нем остались около двух десятков монахов и игумен Илья (А. Богаев). На просьбу старообрядцев о строительстве моленной в монастыре войсковой наказной атаман ответил отказом под предлогом, что на хуторе Кумском (в трех верстах от монастыря) уже существовала моленная. Иноки стали совершать богослужение тайно. В трапезной был поставлен походный алтарь, где, так же как и в своей келье, до середины ноября 1886 г. игумен Илья совершал богослужение. Полиция, судебный следователь и прокурор Усть-Медведицкого суда неоднократно производили обыски в монастыре, конфисковали священную утварь и отправили её на экспертизу в Донскую духовную консисторию. Дело о моленной разбиралось в ст. Нижне-Чирской Усть-Медведицким окружным судом. Игумен Илья был приговорен к 8 месяцам тюремного заключения. Не помогла и апелляция: Харьковская судебная палата признала его виновным в превращении трапезной в молитвенный дом и осудила его на три месяца тюрьмы. Деятельность самой богадельни признали законной. [5] 13 февраля устроитель обители игумен Илья возрасте 92 лет перешёл в единоверие. Монастырь стал единоверческим. [6] Это событие нанесло ощутимый урон местному старообрядчеству, однако оно продолжало оставаться ещё достаточно сильным. Поэтому духовенство господствующей Церкви, видя незначительный успех в борьбе со старым обрядом принудительными мерами, стало чаще прибегать к проповедям и беседам. 20 января 1897 года в станице было основано Николаевское церковно-противораскольническое братство. [7]

В начале XX века в состав Пятиизбянской станицы входило более 30 средних и малых хуторов. Во многих хуторах станицы проживали старообрядцы разных согласий, но преимущественное их число держались белокриницкого согласия. В нескольких крупных хуторах Пятиизбянской станицы существовали старообрядческие общины, располагавшие церковью или молельней.

В 1897 г. в Донскую духовную консисторию поступил рапорт новообрядческих священников Николаевской церкви хутора Калач-на-Дону по поводу ходатайства старообрядцев хутора Ильевского о возможном ремонте молитвенного дома. Как удалось выяснить, первый молитвенный дом появился на хуторе не ранее 1825 г., а в 1850 г. перенесен со старого места вследствие частых весенних наводнений. По заключению священников невозможно было не признать, что дом нуждался в серьезном преобразовании (перестройка коридоров, перемена крыши и т.д.). Однако самым правильным решением, по их мнению, было бы вообще его уничтожить, поскольку надобности в нем нет, а духовные требы хуторяне могут осуществлять и в соседних селениях, отстоящих от них на расстоянии 10–15 верст. [8]

Помимо рапорта о состоянии «раскола» и молитвенного дома на хуторе Ильевском, священники приложили собственноручное заявление казака Пятиизбянской станицы Прокопия Афиногеновича Курунина, которое, возможно с субъективной точки зрения, позволит посмотреть под другим углом на некоторые исторические процессы, проходившие на территории одного хутора. «До настоящего 1897 года я был постоянным жителем хутора Ильевского Пятиизбянской станицы, в коем и родился, поэтому мне хорошо известно, что существующая ныне в названном хуторе раскольническая моленная устроена заново приблизительно 30 с небольшим лет. Это мне особенно хорошо и твердо памятно потому, что я вместе с другими хуторянами по наряду Общества ходил с подводой в г. Царицын за сосновыми брусьями и вообще лесом, для постройки новой часовни в хуторе Ильевском. В это время я был малолетком лет 16 или 17, а в настоящее время мне 50 лет от роду. Первоначально новая моленная устроена была не на том месте, где стоит она ныне. На настоящее же место (на нагорную строну хутора) моленная перенесена и устроена с прибавлением двух венцов не ранее 1881 года. При перенесении моленной на другое место, вскоре по возвращении моем из последней Турецкой кампании, я лично пожертвовал для фундамента под моленную два больших камня. Полагаю, наверное, что моленная Ильевская раскольническая первоначально была устроена и затем перенесена на другое настоящее место без всякого разрешения какого-либо начальства. До 1887 года принадлежал к раскольническому толку, приемлющему австрийское лжесвященство, часто посещал эту моленную, а с означенного года присоединился к православию. В сем 1897 году перешел на жительство из хутора Ильевского в Калач-на-Дону. К этому присовокупляю, что в хуторе Ильевском, до построения ныне существующей моленной, была другая старая моленная, по народной молве пожертвованная полковником Денисовым, но эта старая моленная по ветхости ее отдана была моему тестю, ныне умершему казаку Федору Андреевичу Блинцову, обращена в жилой дом и затем не один раз перестраивалась и переносилась с одного места на другое. Короче сказать, старая моленная, бывшая некогда в хуторе Ильевском, не имеет ничего общего с ныне существующей раскольнической моленной в том хуторе». [9]

В феврале 1902 г. в Областное правление войска Донского поступило прошение от старообрядцев «австрийского» согласия хутора Ильевского, в лице казаков Ивана Тимонина и Миная Гурьева. Обращались они к войсковому наказному атаману о разрешении построить новый молитвенный дом взамен пришедшему в ветхость и негодность старому. Совершать богослужения в весеннее и осеннее время стало просто невозможным. К слову, казаки И. Тимонин и М. Гурьев представили сведения старожилов хутора, что данный молитвенный дом действительно был им подарен полковником Иваном Филипповичем Денисовым около 50 лет тому назад.

Просьбу хуторян поддержал атаман 2-го Донского округа, со своей стороны ходатайствуя перед Областным правлением, считая данный шаг необходимостью, поскольку на хуторе Ильевском проживало 720 душ обоего пола старообрядцев и всего 20 человек «православных». Что же касается официальных записей о рождении и бракосочетании в метрические книги, то многие эту процедуру производили в Успенской единоверческой церкви х. Калач-на-Дону.

Донская духовная консистория выступила с резким возражением по поводу постройки нового молитвенного дома на хуторе Ильевском. Самый главный аргумент заключался в том, «…что настоящая причина… заключается в желании иметь у себя более просторное помещение для религиозных собраний и собственного лжепопа. Удовлетворять свои религиозные требы… могут с одинаковым успехом в моленных соседних хуторов». [10] Тем не менее Областное правление 10 ноября 1902 г. разрешает постройку нового молитвенного дома на хуторе Ильевском при положительном решении из МВД.

На хуторе Калач-на-Дону находилась старообрядческая община с храмом во имя Архангела Михаила. Настоятельствовал там протоирей Алексей Зотович Ляпичев, рукоположеннный епископом Силуаном 3 июля 1880 года. Церковь представляла собой просторное и крепкое здание, была устроена с разрешения правительства. Также на хуторе располагалась старообрядческая женская обитель. В 1878 г. по решению судебного следствия Усть-Медведицкого окружного суда упомянутая женская обитель х. Калач была опечатана. В монастыре, построенном без всякого официально разрешения, на момент закрытия проживало 15 человек, все казачьего происхождения. 6 октября 1879 г. бывшая настоятельница инокиня Мария Павловна просит Войсковую канцелярию открыть обитель для исправления религиозных обрядов. Однако Войсковая канцелярия дала отрицательный ответ. [11]

С 1909 г. в женском калачевском монастыре происходи внутренние отделочные работы в выстроенном храме во имя Знамения Пресвятой Богородицы. Работы должны были быть окончены к 1 октября 1910 г., но окончить их к означенному сроку не представлялось возможным. Главная причина этому — недостаток средств в монастырской кассе, что и заставило игуменью инокиню Акинфу обратиться за посильной помощью ко всем православным христианам. [12]

В январе 1891 г. калачевский пристав сотник Евсиков, пригласив новообрядческого священника Николаевской церкви хутора Калач-на-Дону С.С. Троицкого и в качестве понятых коллежского регистратора Семена Ивановича Наливкина, крестьянина Ефима Редина и полицмейстера Александра Жоголева, произвел осмотр существующих на хуторе Старый Калач «раскольнических» молелен. По окончании обыска было выявлено следующее.

Во-первых, около дома священника Алексея Зотовича Ляпичева устроен молитвенный дом, внутри которого находились алтарь, престол, два клироса, амвон и вся церковная утварь. Во-вторых, в другом деревянном доме, на втором этаже, принадлежащем мещанину Александру Яковлевичу Иванову, устроена походная церковь. Один угол этой комнаты, обращенный на восток, обставлен большими иконами, образующими иконостас. В иконостас входили царские врата с завесой, внутри за ним были два маленьких стола, изображавшие престол и жертвенник. Кроме того, в комнате были и другие церковные принадлежности, например, подсвечники, кадило, богослужебные книги. На чердаке этого дома хранилось около пятидесяти икон, и там же устроена келья, которая во время осмотра оказалась заперта. Ключ, чтобы ее открыть, найти проверяющим не удалось. Рядом с домом А.Я. Иванова находилось очень запущенное строение. Из объяснения поселкового атамана урядника Полевкина, это старый молитвенный дом, опечатанный судебным следствием с воспрещением отправления в нем служб.

Около хутора Старый Калач, в общественной роще, был устроен старообрядческий скит, состоявший из молитвенного дома и десяти келий. Скитом управляла игуменья, казачка Терской области девица Матрена Кузьминична Василикина. Под ее началом находилось около 20 послушниц. В своем молитвенном доме они служили заутренние и вечерние службы, а для литургий приглашали отца Алексея Ляпичева. По заключению Евсикова, все вышеперечисленные дома должны были быть занесены в реестр атаманом 2-го Донского округа. [13]

Знаменательным событием для казаков хутора Старый Калач стало посещение их края архиепископом Московским Иоанном (Картушиным). Владыка Иоанн прибыл на хутор из г. Царицына по Волго-Донской железной дороге 24 января 1899 г. Проводил проповеди и литургии в местном молитвенном доме, участвовал в религиозных диспутах с новообрядческими миссионерами. 27 января архиепископ Иоанн отправился в дальнейшее путешествие по Дону, обследуя старообрядческие приходы. [14]

В начале ХХ в., а именно 26 августа 1907 г., станичный сбор выступил с инициативой переустроить имеющийся молитвенный дом на хуторе Старый Калач, пришедший в негодность. Для постройки нового дома станичное правление отвело 1500 кв. сажен и выделило необходимые денежные средства. [15]

При хуторе Кумовка находилась община с храмом во имя святителя Николы. Настоятелем общины был иерей Иоанн Братухин. В общину входили хутор Кумовка (145 дворов) и станица Пятиизбянская (140 дворов), всего 285 дворов. Здание храма «очень порядочное, вместительностью до 500 человек; Иконостас приличный с хорошими иконами; потолок устроен аркой; устроены солея, амвон и клироса. Моленная содержится чисто, всё прилично». [16] В самой станице Пятиизбянской располагалась молельня в частном доме. Под молельню было выделено две комнаты, для совершения божественной литургии ставилась походная церковь. [17]

На хуторе Подтихове находилась община с храмом во имя трех святителей Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго, кроме того, у местного священника имелся полотняный храм — во имя Преображения Господня. Настоятелем в общине служил иерей Кириак Ассонович Лебедкин. Община включала в себя: хутор Подтихов — 34 двора; в двух верстах от него хутор Самодуровский — 60 дворов; хутор Каменский — 12 дворов в пяти верстах; хутор Малая Лучка — 35 дворов в двух верстах; в ските Лучкинском, расположенном в шести верстах, жили инокини и простецы в количестве 18 человек. Церковь находилась в особо устроенном флигеле, крыша была из теса, само помещение было ветхим. [18] В апреле 1907 г. по решению Областного правления Трехсвятительская белокриницкая община на хуторе Подтихове была зарегистрирована, а новым настоятелем общины избран казак той же станицы Илларион Степанович Миндрин, 31 года. [19]

На хуторе Панском имелась старообрядческая молельня с походным (полотняным) храмом во имя святителя Петра, митрополита Московскаго. Настоятель общины иерей Сергий Григорьев Ляпичев. Молельня располагалась на частном подворье: «деревянный флигель, крыт тесом, очень небольшое и бедное помещение, но содержится чисто». [20] Община включала в себя старообрядцев, проживавших «в хут. Панском 55 домов, в хуторе Березовском 70 домов, разстояние 3 версты; в хут. Липовом 12 дворов, в 5 верстах; в хуторе Голый Лог 40 дворов, в 15 верстах, и в хуторе Набатовом 20 дворов в 40 верстах. [21] На хуторе Берёзовском имелась саманная моленная, крытая соломой, опечатанная властями (на 1902 г.). [22]

На хуторе Колпачки располагалась моленная. Настоятелем был иерей Иоанн Федорович Митяев, рукоположенный епископом Иовом 15 февраля 1867 года. Молельня помещалась в ветхом флигеле. Убранство её было бедным. В общину входили: «хутор Колпачки 75 дворов, хут. Грачи 40 дворов в 6 верстах, хут. Воробьевский 30 дворов в 6 верстах, хут. Зеленовский и скачки 60 дворов в 2,5 верстах и хут. Платонов 6 дворов в 12 верстах». [23]

При хуторе Лысове находилась молельня во имя святителя Николы архиепископа Мир-Ликийских. Настоятелем был иерей Зиновий Лукьянов Кондалов. Молельня была выстроена на общественные средства. «В 1900 г. священник за нее судился ,,Окружным Судом” и высидел при Станичном правлении три недели, и в то время моленная была запечатана. По освобождении священника и моленную отпечатали. Здание хорошее, порядочные сени со створчатыми дверьми, такие же двери и в моленную». [24] Литургия служилась в походном полотняном алтаре, который ставился в молельне. Община включала в себя: «хут. Лысов 60 дворов, хут. Зрянин 20 дворов в 1 версте; хут. Тудов 20 дворов в 6 верстах; хут. Попов 12 дворов в 5 верстах; хут. Володин 25 дворов в 6 верстах; хут. Остров 70 дворов в 8 верстах; хут. Качалинский 50 дворов в 10 верстах». [25]

В хуторе Ляпичеве изначально проживали только старообрядцы. Официальная церковь в 1886 г. предприняла попытку присоединения «раскольников». Для этой цели в доме казака Турченкова был устроен походный алтарь и подвешен колокол, а возглавляли это мероприятие священник-миссионер Л. Колышкин и псаломщик Кибиревской церкви К. Меркулов. На 3-й день Пасхи по хутору раздался благовест, призывавший желающих вступить в ряды господствующей православной церкви. Желающих оказалось не много, всего 26 человек. Кроме богослужения, в доме Турченкова по ночам проходили беседы со староверами, но на них приходили единицы. [26] На следующий год в данном населенном пункте построили единоверческую церковь, не пользовавшуюся популярностью у местных жителей.

На хуторе Ляпичеве располагалась моленная во имя святителя Николы, архиепископа Мир-Ликийских. Настоятельствовал иерей Мина Трифильевич Козлов. «Моленная в особом здании, устроенном с разрешения Правительства Обществу; новая, очень хорошая, содержится чисто; иконы большею частию новыя». [27] На хуторе Ляпичеве было более 300 дворов, почти все старообрядцы белокриницкого согласия. [28] В 1909 г. доверенные от старообрядческого общества белокриницкого согласия хутора Ляпичева урядники Илларион Спиридонов и Савелий Борисов выступили с ходатайством о постройке нового молитвенного дома, взамен старого, пришедшего в негодность. Препятствий со стороны станичного сбора и окружного атамана не последовало. [29]

На хуторе Майорове располагалась община с моленной в честь пророка Илии Фезвитянина. [30] В 1906 году старообрядцы х. Майорова, выступили с просьбой об образовании (регистрации) Ильинской общины и постройке нового молитвенного дома. Деятельность общины должна была распространяться на хутора Плесистый, Суханов и Евсеев той же Пятиизбянской станицы. [31] Стоит отметить, что на самом хуторе Плесистом с 7 октября 1905 г. в доме казака Вьючкова действовал официально открытый собственный молитвенный дом. [32]

В 1905 г. представители белокриницкого согласия хутора Зеленовского испрашивали разрешения у атамана округа и областной администрации приобрести жилой дом для совершения богослужений. Полицейский дознаватель установил, что на хуторе жителей господствующего православного вероисповедания нет вообще, а вот старообрядцев 500 душ обоего пола. Ближайший молитвенный дом располагался в трех верстах от Зеленовского, что вызывало значительные неудобства для хуторян. Сам же дом, который собирались приобрести и оборудовать под религиозное сооружение, требовал капитального ремонта. Донская духовная консистория резко отрицательно выступила по поводу открытия нового молитвенного дома, отмечая пагубное влияние старообрядцев на умы «православных», которых, кстати, как видно из полицейского отчета, не проживало на хуторе ни одного человека.

Областное правление войска Донского, рассмотрев изложенные факты, удовлетворило просьбу жителей х. Зеленовского с условиями: во-первых, полностью отремонтировать купленный дом и расширить его за счет собственных средств, т.е. на различные пожертвования. Во-вторых, не распространять свое вероучение на окрестные хутора и не вводить «смуту» в умы православных жителей станичного юрта. [33]

В том же 1905 г., в августе месяце, войсковая администрация удовлетворила просьбу белокриницких старообрядцев х. Логовского в лице казаков Савелия Акиндовича Татаринова и Нефеда Григорьевича Голованова о совершении богомоления в доме Якова Татаринова. [34]

В апреле 1909 г. старообрядцы белокриницкой иерархии хутора Горина обратились в Областное правление Войска Донского с разрешением постройки молитвенного дома, место под которое отведено на общественной станичной земле. [35]

Приговором станичного сбора от 7 февраля 1910 г. обществу староверов хутора Грачи было отведено место в 320 кв. сажен под постройку молитвенного дома стоимостью 1200 руб. Эту идею полностью поддержало Донское епархиальное начальство. [36]

В конце 1913 г. старообрядцы х. Новый Калач ходатайствуют перед войсковой администрацией о постройке нового расширенного молитвенного дома, поскольку старый совсем пришел в негодность. 13 июня 1914 г. Областное правление уведомило хуторян, что с его стороны нет возражений при условии официальной регистрации общины в департаменте внутренних дел, а также наличности у строителей денежных средств. [37] Старообрядческая Никольская община в самой станице Пятиизбянской была зарегистрирована только в апреле 1907 г. с избранным духовным лицом крестьянином из Черниговской губернии Матфеем Федоровичем Барышневым (38 лет) и старостой казаком Василием Ефимовичем Евсеевым. [38]

В 1908 г. возведение храма было завершено, и в том же году 26 октября состоялось освящение и поднятие крестов на главки новой церкви. [39] В сентябре 1909 г. Никольскую общину станицы Пятиизбянской посетил преосвященнейший архиепископ Иоанн (Картушин). [40] На престольный праздник в 1911 г. общину посетил преосвященный епископ Геннадий (Лакомкин). [41]

Граф М.Н. Граббе во время пребывания в станице в 1910 г. посетил старообрядческий храм, где присутствовал при божественной литургии. По окончании богослужения было провозглашено многолетие царствующему дому. Отец Матфей Барышнев обратился с благодарственной речью к графу, поблагодарил его за пожертвование в размере 100 руб. и благословил напоследок. [42]

В 1916 г. наказной атаман Войска Донского граф М.Н. Граббе, уроженец станицы Пятиизбянской, дважды посетил Никольскую общину. Каждый раз его приветствовал местный священник о. Исаакий Быкадоров, граф всякий раз жертвовал на храм по 100 рублей. [43]

В 20–30 гг. часть храмов была закрыта и изъята местным советским руководством с дальнейшим использованием в качестве школ, амбаров и т.п. Старообрядческие общины в станице Пятиизбянской, на хуторах Ляпичеве и Кумовке продолжали действовать вплоть до начала Великой Отечественной войны.

При строительстве Цимлянского водохранилища были затоплены часть самой станицы Пятиизбянской и несколько хуторов, входивших прежде в Пятиизбянский юрт. В настоящее время хутор Пятиизбянский входит в Калачевский район Волгоградской области. На землях бывшего казачьего юрта станицы Пятиизбянской из более чем 10 старообрядческих общин спустя столетие сохранилась только одна, в Калаче-на-Дону.

Источники:

1. ДЕВ. 1881. № 22. С. 840.
2. ДЕВ. 1881. №23. С. 886.
3. ДЕВ. 1882. №1. С. 18.
4. ДЕВ. 1889. С. 658.
5. ДЕВ. 1889. С. 655–66.
6. ДЕВ. 1895. С.273–279.
7. Донская и Новочеркасская епархия — www.pravenc.ru/text/178954.html.
8. ГАРО. Ф. 226. Оп. 3. Д. 10133. Л. 4–5.
9. Там же. Л. 13–14.
10. ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 1703. Л. 351.
11. ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 1895. Л. 2.
12. Церковь. 1910. № 38. С. 954.
13. ГАРО. Ф. 226. Оп. 3. Д. 9425. Л. 1–2.
14. ДЕВ. 1899. С. 130–131.
15. ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 1891. Л. 15.
16. РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Д. 298. Л. 7.
17. Там же. Л. 8.
18. Там же. Л. 9–10.
19. ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 1886. Л. 471.
20. РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Д. 298. Л. 4.
21. РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Д. 298. Л. 4–6.
22. Там же.
23. РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Д.298. Л.11–12.
24. Там же. Л. 35–36.
25. РГАДА. Ф. 1475. Оп. 1. Д.298. Л.35–36.
26. ДЕВ. 1893. №13. С. 102–103.
27. РГАДА. Ф. 1475. Оп.1. Д. 298. Л. 12–13.
28. Там же.
29. ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 1921. Л. 491.
30. РГАДА. Ф. 1475. Оп.1. Д. 298. Л. 12–13.
31. ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 1915. Л. 16.
32. Там же. Д. 1831. Л. 170
33. Там же. Д. 1827. Л. 461.
34. Там же. Д. 1829. Л. 100.
35. Там же. Д. 1827. Л. 461.
36. Там же. Д. 2008. Л. 223.
37. Там же. Д. 2225. Л. 34–347.
38. Там же. Д. 1886. Л. 467.
39. Церковь. 1908. С. 1681.
40. Церковь. 1910. №21. С. 548.
41. Церковь. 1911. №1. С. 22.
42. Церковь. 1910. С. 548.
43. Слово Церкви. 1916. №30.