«Главной причиной
его (раскола — ред.) был вопрос об исправлении церковных книг, но за этим вопросом в церковном
сознании стояли более глубокие проблемы и сомнения.
С
воцарением Алексея Михайловича при дворе усиливаются «реформаторские»
настроения. Это время усиления в Москве киевского влияния, наплыва в Россию
западных людей. Но особенно следует отметить восстановление тесных связей с
православным Востоком. При Алексее Михайловиче мы несколько раз видим в Москве
восточных патриархов: они участвуют и в деле Никона, и в осуждении «старой
веры», с ними ведется деятельная переписка, русские люди сами ездят на Восток.
И вот, как ни странно, именно эти новые связи с греками оказываются одним из
источников раскола и смуты.
В
конце концов книги было решено исправить по греческим образцам. Этот «греческий»
мотив исходит от царя и близкого к нему кружка «ревнителей». Но в том-то и вся
трагедия, что, принимая «греческое», в Москве уже не разбирались в качестве
этого «греческого» — очень часто испорченного не менее русского, что вся
«права» шла при полном отсутствии культурной и богословской перспективы. И
слишком часто авторитетами оказывались подозрительные выходцы с Востока,
искавшие в Москве милостыни или наживы и случайно попадавшие в учителя.
Исправление книг было вдохновлено не столько возвращением к «духу и истине»
православного богопоклонения, сколько стремлением к единообразию и часто легкомысленным
грекофильством. Особенно роковой оказалась роль патриарха Никона. У него «была
почти болезненная склонность все переделывать и перелагать по-гречески, как у
Петра впоследствии страсть всех и все переделывать по-немецки или
по-голландски. Их роднит также эта странная легкость разрыва с прошлым, эта
неожиданная безбытность, умышленность и надуманность в действии» (прот. Г.
Флоровский). Слишком много было сразу же наложено проклятий и анафем, слишком
все проводилось приказом и указом… Но что еще хуже — греческие книги,
напечатанные в Венеции, оказывались часто подозрительными,
«латиномудрствующими», как и киевские издания Петра Могилы…
В
простой форме тревогу раскольников можно выразить так: если все это священное и
святое московское прошлое, если Третий Рим — последний оплот и надежда
Православия — оказываются, как утверждают «новаторы», повинными в стольких
ошибках и извращениях, почти в отпадении от истины (например, двуперстное
перстосложение собор 1656 года осудил как «несторианское»!), то не значит ли
это, что истории приходит конец — и близ есть антихрист? «Совсем не
«обряд», но «Антихрист» есть тема и тайна русского
раскола…
В
известном смысле раскол оторвал от Церкви ее лучшие силы — те, для которых
уклад и быт были не самодовлеющими ценностями, но проявлением внутреннего
максимализма в понимании христианства и его применения в истории…»
Об авторе:
Александр Дмитриевич
Шмеман (13.09.1921 — 13.12.1983) — протоиерей Православной церкви в
Америке, автор ряда книг, в том числе монографии «Исторический путь православия»,
впервые изданной в Нью-Йорке в 1954 году.
