Протопоп Никита Добрынин

Главная Публикации История старообрядчества Протопоп Никита Добрынин

Темы публикаций

Протопоп Никита Добрынин

Поделиться:

Никита Константинов Добрынин был одним из апологетов старообрядчества в первоначальный после «никонианского» раскола период и принял мученическую смерть 24 (11) июля 1682 (7190) года. Однако о периоде его жизни до того момента, как он подал челобитную на своего архиепископа Стефана, практически ничего не известно кроме того, что он служил протопопом суздальского собора в честь Рожества Пресвятой Богородицы. Все остальные известные о нем факты начинаются с частицы «не»: он не входил формально в кружок боголюбцев, о нем не упоминает нигде в своих трудах протопоп Аввакум (что даже, учитывая некоторые обстоятельства, удивительно), упоминание его в современной «никонианской» полемической публицистике как участника имевшей место при патриархе Иосифе «книжной справы» также не выдерживает никакой критики. То есть «не числился», «не был», «не состоял».

Протопоп Никита Добрынин
Перов В.Г. «Спор о вере»

Известная нам история суздальского протопопа Никиты Добрынина начинается с того, что в первой половине 1659 (7167) года он вместе с архимандритом Спасо-Ефимиева монастыря Авраамием подал царю челобитную на Суздальского архиепископа Стефана, его брата казначея старца Христофора и его племянника подьячего Василия с приложением «росписи» их провинностей. Эта первая челобитная не содержит еще последовательной «противониконианской» церковно-канонической и церковно-догматической позиции и наряду с обличениями архиепископа Стефана в отступлениях «обрядового» характера содержит также претензии к каноничности самого факта поставления Никоном Стефана в сан архиепископа, к моральному облику Стефана, его хозяйственным злоупотреблениям.

Делу был дан законный ход: Стефана для дачи объяснений вызвали в Москву, а в Суздаль тем временем прибыл епископ Александр Вятский, который провел «повальный обыск», опросив сотни мирян и духовных лиц. Участие в деле архиепископа Стефана и протопопа Никиты Вятского епископа Александра представляется не случайным, как не случайным видится тот скрупулезный подход, который епископ Александр при исследовании сути дела употребил.

Здесь следует сказать, что епископ Вятский и Великопермский Александр, поставленный Никоном изначально в 1655 году на Коломенскую и Каширскую кафедру вместо смещенного им епископа Павла, а затем в конце 1657 года перемещенный на вновь учрежденную бедную и экономически совершенно неустроенную Вятскую епархию, поддерживал реформы Никона только формально, «страха ради иудейска», то есть боясь для себя негативных последствий. Его фактическое неприятие проводимых Никоном реформ не было большим секретом. После того как Никон оставил патриаршество, еп. Александр все меньше скрывал свои взгляды на церковную реформу. В своей епархии он служил «по-старому», «древним чином» освящал храмы и антимисы, по мере своих сил содействовал «ревнителям древлего благочестия» и противостоял людям из окружения Никона. Однако «борцом за веру» и «столпом православия» епископа Вятского Александра назвать сложно, т.к. в силу своего мягкого и уступчивого характера он при некотором нажиме подписывал то, что от него требовали власти гражданские и церковные.

Тем временем, не дожидаясь конца разбирательств, о. Никита подал царю еще два извета, требовал новых свидетелей.

Впрочем, решения, принятые собором 1660 года, даже с учетом данных, собранных еп. Александром, и под сильным влиянием царя, которого особо смутили показания о том, что архиепископ Стефан именовал себя «великим государем», нельзя назвать удовлетворительными ни для одной из сторон тяжбы. Архиепископа Стефана отозвали с суздальской кафедры, потому что «возненавиден того града людьми» и определили архиерействовать в Архангельский кремлевский собор, а протопопа Никиту запретили в священнослужении «впредь до святительского указу». Неизвестно, был ли указ, разрешающий о. Никите служение (таких документов не сохранилось), но в июле 1663 года он жил в Суздале и числился «соборным протопопом», т.е. оставался в «сущем сане» [11; 6; 8; 5, с. 186].

К декабрю 1665 года из-под пера протопопа Никиты Константинова Добрынина родилась новая «великая» челобитная, которая, впрочем, осталась незаконченной (хотя в черновиках была довольно известной). Подать он ее не успел, т.к. слух о ней дошел до властей и в начале декабря 1665 года протопопа Никиту арестовали. Челобитная же его на церковные и гражданские власти произвела, мягко говоря, очень серьезное впечатление. Настолько серьезное, что разбор ее, как и разбор «Свитка» романовского священника Лазаря, был поручен Паисию Лигариду.

На открывшемся в 1666 году соборе челобитная о. Никиты разбиралась в конце апреля – начале мая, и контраргументы, представленные Паисием Лигаридом, собор и царя не удовлетворили (тем более что сделать разбор «Свитка» о. Лазаря он так и не успел). Потому 7 мая 1666 года по решению собора работа по разбору челобитной протопопа Никиты Добрынина и «Свитка» попа Лазаря была передана Симеону Полоцкому и начата им уже 18 мая 1666 года. Плодом деятельности Симеона Полоцкого стал «Жезл правления», который увидел свет 13 июля 1667 года (Naczach 1666 May 18 — Finivi 1666 Julii 13) [16, c. 87–88; 10, с. 9].

Каково же содержание знаменитой челобитной, объем которой составляет в печатном издании Н. Субботина 178 страниц [15], а в рукописи был более 200 страниц [5, c. 180]. «Великая челобитная» протопопа Никиты Константинова Добрынина, как и положено, начинается словами обращения к царю Алексею Михайловичу и по своему содержанию представляет собой подробный разбор книги «Скрижаль» и других нововведений. Слог челобитной четкий, понятный и легкий. В ней нет бранных слов, но есть анализ фактов, логически выверенные доказательства.

Прямо с самого начала в челобитной говорится, что напечатанная по повелению Никона в 7164 (т.е. 1656) году книга «Скрижаль» «апостольским правилом, и святыхъ отецъ вселенскихъ соборовъ и девяти поместныхъ, и всехъ богословцевъ Божественному писанию не согласуется, а окрадено в ней Божественнымъ писаниемъ, и промежъ Божественного писания многие в ней напечатаны еретические и богохульные слова». Далее идут обоснования выдвинутого тезиса [14, c. 2].

Всего приводится 52 (по чистовому варианту челобитной) более или менее значимых изменения-отступления. Наиболее значимыми и характерными обнаруженными о. Никитой в «новых Никоновых книгах» можно назвать следующие «плевельные словеса»:

  1. «ибо лучши имать именовати Бога тму и неведение, нежели светъ (Скрыж. л. 665)» [15, c. 4];
  2. Богомладенец Христос в момент рождения был только дар Бога, а не Бог (Скрыж. л. 215);
  3. целый ряд цитат, говорящих о том, что, находясь во чреве Богородицы, Богомладенец Христос имел изначально совершенную плоть, а не рос, как обычные младенцы (Скрыж. 654–656 и т.д.);
  4. отрицается два естества (Божеское и человеческое) во Христе (л. 652, 99).
  5. утверждается, что Богородица до дня Благовещения имела в себе скверну прародительскую: «Но Святому Духу пришедшу на ню и очистившу словомъ Архангела Гавриила, зане скверна прародительна бяше в ней (Скр. Л. 651)» [15, c. 5–9];
  6. утверждается (в книге «Скрижаль» и Триоди Постной), что после Рожества Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа Богородица не была больше Девою и что Она родила после и других детей (т.е. братьев и сестер Исуса Христа) [15, с. 10];
  7. планомерно развивается католическое учение о Преложении хлеба в Тело Христово и вина в Кровь Христову на словах «Придите и ядите» [15, с. 11–13];
  8. изменения в словах священника при Миропомазании [15, с. 14–15];
  9. изменения в молитве священника в Чине Крещения;
  10. замена двоеперстия троеперстием [15, с. 16–17];
  11. замена двоеперстного крестного знамения при святительском благословении «именословным» [15, с. 17];
  12. замена «осьмиконечнаго» креста на просфорах четырехконечным «ляцким крыжемъ» [15, с. 17–18] и изменения при совершении Проскомидии [15, с. 100–107];
  13. нововведение при освящении храма, заключающееся в полагании антимиса на престоле поверх «индитии» (т.е. введение «подвижных» антимисов по примеру католической церкви) [15, с. 18];
  14. введение пения «аллилуия трижды, а четвертое: Слава тебе Боже» [15, с. 122];
  15. изменение текста Символа Веры (в двух местах) [15, с. 124]

Условно челобитная суздальского протопопа Никиты Добрынина делится на две неравных части. Если в первой из частей он приводит список нововведений и краткие пояснения к нему, то во второй он производит обстоятельный и методичный разбор этих и некоторых других нововведений, ссылаясь на тексты Святого Писания, творения отцов Церкви, старопечатные и рукописные богослужебные книги, церковную историю, памятники иконописи и другие источники, доказывает их еретичность, догматическую и каноническую недопустимость, а в некоторых случаях бессмысленность и несуразность исправлений. Например, он удивляется, зачем в текстах богослужебных книг было нужно менять слово «певцы» на «песнословцы» или написание имени Давыд на Давид [15, с. 19–178].

Опровержение челобитной Никиты Добрынина было поручено сначала Паисию Лигариду. Паисий Лигарид был греком и русского языка не знал, но, кроме языка греческого, в совершенстве владел латинским. Ему в помощь был «прикомандирован» Симеон Полоцкий, который не знал греческого языка, но также в совершенстве владел латынью. Таким образом, автором первого полемического сочинения против «раскола» стал иностранец, а языком, на котором это сочинение было написано — латинский. Эти два факта представляются очень символичными.

Выбор Паисия Лигарида в качестве автора, которому предстояло написать опровержение челобитной протопопа Никиты, кажется странным, так как он не только совершенно не знал русского языка, но и не понимал русских церковных дел. Однако царь Алексей Михайлович почитал газского митрополита за его блестящую ученость и талант, а открытая враждебность Лигарида в отношении оставившего патриаршество Никона делала его союзником царя.

Паисий Лигарид никогда не читал в подлиннике «великой челобитной» Никиты Константинова Добрынина. С ней он был знаком только в латинском переводе Симеона Полоцкого. Причем неизвестно, был ли Симеоном Полоцким переведен на латынь весь текст челобитной или только ее основные положения. Более вероятен второй вариант. Перевод сочинения Паисия Лигарида с латыни на русский язык осуществлял также Симеон Полоцкий. Опровержение он переводил частями, по мере того как оно выходило из-под пера автора.

«Опровержение челобитной попа Никиты» — сочинение, обладающее всеми чертами характерного для Паисия Лигарида стиля. Здесь он в полной мере демонстрирует свое обширное знакомство с богатой греческой, классической и святоотеческой литературой, свой ораторский талант и свою склонность к многословию. Однако проявляет полную свою неспособность понять смысл «раскольнических омышлений». Тем более что Паисий в своем Опровержении никак не касается производимого Никитой Добрыниным подробного разбора нововведений. Вследствие этого сочинение Лигарида, к тому же весьма невразумительно переведенное Полоцким, оказалось совершенно непригодным для своей цели и совершенно не удовлетворило царя и собор [10; 13, с. 8–12]. Исправить положение поручили самому переводчику — Симеону Полоцкому.

Тем временем 29 апреля 1666 года со вступительной речи царя и ответного слова митрополита Питирима начал работу собор. Увещевание и осуждение противников церковной реформы было первоочередным вопросом повестки собора. В числе четырех главных «оппозиционеров» (другие трое — протопоп Аввакум, священник Лазарь и диакон Феодор) предстал перед царем и собором и о. Никита Добрынин. Несмотря на увещевания и угрозы, он продолжал твердо отстаивать тезисы, выдвинутые им в своей «великой» челобитной, резко критикуя новые книги, а «на бывшего патриарха Никона отрыгал хулы и клеветания, глаголя яко Никон в вере не есть постоянен и остави совершенно веру христианскую, прият же зловерие жидовское и ересь ариеву, несториеву». Архиереи пытались с ним спорить. Активно в прения архиереев с протопопом Никитой вмешивались и Паисий Лигарид с Симеоном Полоцким, хотя они официально участниками собора и не являлись. Отец Никита был тверд и, как говорится в соборном деянии (составленном тем же Симеоном Полоцким), «он же окаянный, уподобися аспиду, затыкающему ушеса своя на глас обавающего. Не хоте и слушати архиерейских увещаний, но гордостию диавольскою напыщен быв, глагола единого себе искусньша быти божественных писаний, неже вси архиереи. Обаче они, яко добрии врачеве презирающе и забывающе вся укоризны и ругания его нестерпимая, не престаша его молити же и увещати ко обращению». Челобитная Никиты была прочитана на соборе, и пятое деяние собора перечисляет главнейшие «хулы и гаждения», которые написал Никита «в своем богомерзком свитце». В результате, после неоднократных отказов о. Никиты принести покаяние и подчиниться мнению собора, 10 мая в Успенском соборе в Кремле его лишили сана и публично предали анафеме. Вместе с протопопом Аввакумом и диаконом Феодором он был заточен в Николо-Угрешском монастыре, однако вместе с диаконом Федором, страшась казни, 2 июня покаялся, написав «Покаянный свиток». В ответ на прошение Никиты собор 1667 года «повелел ему принародно обличать себя на паперти Успенского собора, на Лобном месте и на Красной площади» и в сане его не восстановил [5, с. 216–217, 220–221; 11; 4; 7].

К собору 1667 года, в котором принимали участие и «вселенские» патриархи, Симеон Полоцкий подготовил свой вариант опровержения челобитной Никиты Добрынина, названный им «Жезл правления». Непосредственно челобитной о. Никиты в этой книге была посвящена первая часть (состоящая из 30 «Обличений Никитиных» и, соответственно, 30 «Возобличений» — ответов на них), тогда как вторая отводилась «Свитку» о. Лазаря. Автор «Жезла правления» Симеон Полоцкий, так же как и его предшественник Паисий Лигарид, не удосужился внимательно прочитать челобитную протопопа Никиты. Он, разбирая обличения Никиты Добрынина, даже не пытается ссылаться на какие-либо источники. Единственные для Полоцкого источники — это книга «Скрижаль» и другие книги «Никоновой» печати. Разбирая «Обличения Никитины», он раз за разом обвиняет того в малограмотности (в т.ч. в незнании грамматики), глупости, излишней придирчивости, сознательном неверном понимании текста. Других аргументов у Симеона Полоцкого нет. В результате Симеон Полоцкий никак не отвергает доводов Никиты Добрынина в еретичности нововведений. Более того, он договаривается до того, что душа Богом посылается не во время зачатия человека, а через сорок и восемьдесят дней по зачатии [14, л. 1–70].

Таким образом, после соборов 1666 и 1667 годов Никита Константинов Добрынин оказывается в довольно непростом положении. Для реформированной «никонианской» церкви он расстрига Никита Пустосвят (так его прозвали его «ученые» оппоненты), тогда как в старообрядческом движении он в эти годы никакого участия не принимал, вероятно, осуждая себя за свое малодушие. Так он оказывается забытым на целые 15 лет. Впрочем, известно, что при патриархе Иоакиме (т.е. после 1674 года) он был снова подвергнут какому-то наказанию, а в 1681 году вновь безуспешно подавал прошение на собор с просьбой «священническая действовати» [11, с. 382].

Летом 1682 года Никита Константинов Добрынин вдруг оказался востребован и в его жизни случился еще один, и на сей раз последний, поворот. Обусловлены эти летние 1682 года события были начавшимся еще зимой того же года (с челобитной стрельцов полка Пыжова) [2, с. 87] и пришедшим 15–18 мая в активную фазу (казнь кн. Гр. Ромодановского, М. Ю. и Ю.А. Долгоруких, А. С. Матвеева, И.К. Нарышкина и пр.) [2, с. 151; 12] восстанием московских стрельцов. Начавшееся с обыкновенной жалобы царю на злоупотребления своих начальников, благодаря неадекватным действиям властей (наказанию челобитчиков, невыполнению данных обещаний, возвышению непопулярных персонажей) и участию заинтересованных лиц (Милославских, царевны Софьи, кн. И. Хованского и пр.), восстание стрельцов приобрело формы социального, политического и религиозного выступления [2, с. 127–143].

До 1682 года часть расквартированных в Москве стрельцов (в первую очередь, полк Титова), гражданского населения Москвы и даже знати (кн. И. Хованский) продолжали более или менее открыто придерживаться «старой веры» [2, с. 210]. Из старообрядческого духовенства в Москве в то время постоянно проживал священник Стефан, о котором упоминает в своих писаниях протопоп Аввакум. Не задерживаясь здесь надолго, часто бывали в Москве игумены Досифей и Сергий (Симеон Крашенинников) [5, с. 278].

Надежда на восстановление «старой веры» в Московском государстве в то время еще теплилась у какой-то части приверженцев «древлего благочестия». Идея подачи челобитной о восстановлении «старой веры» имела хождение еще при жизни протопопа Аввакума и активно поддерживалась игуменом Досифеем. Восстание стрельцов (или, как говорили, «служивых дерзость во всем и смущение в государстве») и выдвижение главы Стрелецкого приказа князя И.А. Хованского на должность фактически «первого министра» в правительстве царевны Софьи еще более ободрили старообрядцев. Теперь представлялась прекрасная возможность подать челобитную непосредственно через кн. Хованского. 18 мая 1682 года у «служивых» (стрельцов Титова полка) и «посадских» (т.е. старообрядцев из московских слобод) людей состоялись «дума и совет заедино». На этом совете было решено подать челобитную, чтобы «в царствующем граде Москве старую православную веру возобновити». По благословению игумена Сергия (Симеона Крашенинникова) челобитную «от лица всех полков и чернослободцов» составили Сава Романов, Павел Захарьев, Никита Борисов, С.И. Калашников и другие. Получив челобитную, представители Титова полка «удивишася» ее слогу и подробному «описанию ересей в новых книгах». Зачитывал стрельцам текст челобитной Сава Романов.

Затем выборные посадские и стрелецкие представители во главе с игуменом Сергием подали челобитную князю И.А. Хованскому, который сказал челобитчикам: «Аз и сам, грешный, вельми желаю, чтобы по-старому было во святых церквах единогласно и немятежно. Аще, рече, и грешен, но неизменно держу старое благочестие и чту по старым святым книгам и воображаю себе на лицы своем крестное знамение двема персты». Когда же зашла речь о человеке, который бы смог представлять старообрядцев в споре с архиереями и властью, то Хованский предложил протопопа Никиту Добрынина со словами: «Знаю я того священника гораздо. Противу тово им (т.е. церковным властям) нечего говорить; тот уста им заградит, и прежде сего ни один от них противу ево не можаше стати, но яко листвие падоша» [2, с. 212–214; 5, с. 295–298; 1].

Так к июню 1682 года в Москве сложился «штаб» «ревнителей древлего благочестия» в составе Никиты Добрынина, Савы Романова, ученика Аввакума священноинока Сергия, Саватия Соловецкого, игумена Сергия и других [1]. Стали планировать устройство публичного диспута. Местом проведения диспута было предложено назначить Лобное место, а днем воскресенье 25 июня — день венчания царей Ивана и Петра Алексеевичей. Однако такую идею кн. Хованский, опасаясь спровоцировать власти на применение силы, не поддержал.

Диспут («Пря о вере») был назначен на 5 июля 1682 года. К этому времени Хованского и сторонников челобитной о восстановлении «в царствующем граде Москве старой православной веры» поддержали 9 стрелецких полков (от 700 до 1000 чел. каждый) и пушкари. Уже с утра 5 июля, пока патриарх Иоаким в Успенском соборе служил обедню, а сторонники «старой веры» во главе с о. Никитой, собравшись в Титовом полку за Яузой, с иконами, книгами и зажженными свечами шли в Кремль, на кремлевской площади стали собираться толпы народа. После обедни в Грановитой палате собрались царевны Софья и Татьяна, вдовствующая царица Наталья, духовенство во главе с патр. Иоакимом и бояре, категорически отказавшиеся проводить диспут при народе на площади. Тогда представители старообрядцев, а именно о. Никита Добрынин, инок Саватий Соловецкий, о. Сергий, Сава Романов и другие в сопровождении стрелецких выборных и охраны, прибыли в Грановитую палату.

Составленные соборно вопросы были зачитаны протопопом Никитой Добрыниным еще до начала заседания. Начался диспут. На доводы, приведенные отцом Никитой, патриарх ничего возразить не мог. Тогда, пытаясь ему помочь, в спор вмешался Холмлгорский епископ Афанасий, которого Никита «отведе мало рукою» со словами: «Что ты, нога, выше главы ставишися, я не с тобою говорю, но с святейшим патриархом». Видя такую ситуацию, инициативу попыталась перехватить царевна Софья, закричав: «Видите ли, что Никита делает в наших очах, архиерея бьет, а без нас и давно убьет». На что «предстоящие» ей ответили: «Нет де, государыня, он не бьет, лишь только рукою отвел да не велел ему прежде патриарха говорить». Однако Софья, видя беспомощность архиереев перед о. Никитой, стала упрекать его тем, что он неоднократно писал покаянные письма и челобитные. На что протопоп Никита отвечал, что письма те были им писаны «за мечем и за срубом», а на челобитную, которую он писал семь лет и подал на соборе, никто ответа дать так и не смог. Тогда патриарх упрекнул староверов, что они не желают «принять новопечатные книги, невежества ради и отсутствия грамматического разума». На что о. Никита Добрынин ответил ему, что мы пришли не о «грамматике спорить, а о церковных догматах и о новшествах в церковном богослужении, вопреки древнему преданию и обычаям».

После стали читать челобитную протопопа Никиты. По ходу чтения возражала только царевна Софья, но и ее возражения носили скорее эмоциональный характер. После окончания чтения «великой» челобитной сначала царица Наталья Кирилловна, а затем, объявив о прекращении прений и переносе собора на пятницу 7 июля, и царевна София с архиереями покинули Грановитую палату. Ни патриарх, ни архиереи так и не смогли опровергнуть материалы челобитной.

Вышедши из Грановитой палаты, представители староверов торжествовали победу. «Победихом, победихом. Так веруйте. Мы всех архиереев перепрахом и посрамиша», — возглашали они, поднимая вверх руки с двоеперстным перстосложением: «Тако слагайте персты». Затем на Лобном месте было устроено собеседование старообрядцев с народом.

Однако победу пришлось праздновать не долго. Никакой собор 7 июля так и не состоялся. Протопопа Никиту и других «расколоучителей» подкупленные Софьей стрельцы выдали властям. Остальные стрельцы, прельщенные богатыми подарками, не пожелали вмешиваться. Утром 11 июля 1682 года Никита Добрынин был казнен на Красной площади. Остальные были сосланы в различные отдаленные места [2, с. 217–233; 5, с. 297–299; 1; 11].

Так протопоп Никита остался в памяти как одна из символических фигур староверия, хотя, несмотря на огромное значение его «великой» челобитной, сам он не принимал деятельного участия в старообрядческом движении и даже в какой-то момент проявил слабость. В этой связи примечательную оценку о. Никите дает в своем «Винограде Российском» Симеон Дионисьевич (кн. Мышецкий):

Аще и поползеся прежде сих Никита,

Но омывся кровию, яко цвет Дафнита.

Дивно в рай с Саватием страдальца взыдоста,

сладости безсмертныя тако почерпоста» [3, л. 42–43 обор.; 11, с. 382].

Список источников

  1. Безгодов А.А. Стрелецкое восстание в Москве в 1682 году и «пря о вере» в Грановитой палате Кремля. — URL:https://staroobrad.ru/modules.php?name=Pages&pa=showpage&pid=47 (дата обращения: 14.03.2018).
  2. Буганов В.И. Московские восстания конца XVII века. М.: Издательство «Наука», 1969. 440 с.
  3. Денисов С. Виноград российский. М.: Типография Г. Лиснера и Д. Совко, 1906. 285 с.
  4. Документы, содержащие известия о лицах и событиях из истории раскола за первое время его существования. Т. 1. Ч. 1. О лицах, судившихся на соборе 1666–1667 года// Материалы для истории раскола за первое время его существования. Под ред. Н. Субботина. М.: Братство святого Петра митрополита, 1875. 491 с.
  5. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. В двух томах. М.: Институт ДИ-ДИК, Квадрига, 2009. 688 с.
  6. ОР ГИМ, Синодальная коллекция грамот и свитков. Син. грамота № 1074 (челобитная на Суздальского архиеп. Стефана).
  7. Там же. Син. грамота № 1125 («Покаянный свиток»).
  8. Там же. Син. грамота № 1075–1087 (Дело Суздальского архиеп. Стефана).
  9. Там же. Син. грамота № 1126 («Сказка о смертном приговоре Никите Пустосвяту» 1682 г. июля 11).
  10. Паисий Лигарид. Опровержение челобитной попа Никиты// Материалы для истории раскола за первое время его существования. Под ред. Н. Субботина. Т. 9. Ч. 1. М.: Братство святого Петра митрополита, 1895. 296 с.
  11.  Панченко А.М. Никита Константинов Добрынин// Словарь книжников и книжности Древней Руси. Ред. Лихачев Д.С. Выпуск 3. XVII в. Часть 2. И-О. Санкт-Петербург: Издательство «Дмитрий Булавин»,1993. С. 380–383.
  12. Поденные записи очевидца Московского восстания 1682 г. Текст воспроизведен по изданию: Поденные записи очевидца Московского восстания 1682 года// Советские архивы, № 2. 1979 — URL:http://drevlit.ru/docs/russia/XVII/1680-1700/Vosst_1682/Ocevidec/text.php (дата обращения: 14.03.2018).
  13. Романова А.А. Паисий Лигарид// Словарь книжников и книжности Древней Руси. Ред. Лихачев Д.С. Выпуск 3. XVII в. Часть 3. П-С. Санкт-Петербург: Издательство «Дмитрий Булавин», 1998. С. 8–12.
  14. Симеон Полоцкий. Жезл правления. М., 1753 (7261). 254 с.
  15. Суздальского соборного попа Никиты Константинова Добрынина (Пустосвята) челобитная царю Алексею Михайловичу на книгу Скрижаль и на новоисправленные церковные книги// Материалы для истории раскола за первое время его существования. Под ред. Н. Субботина. Т. 4. Ч. 1. М.: Братство святого Петра Митрополита, 1878. С. 1–178.
  16. Юхименко Е.М. Один из первых старообрядческих учителей священник Лазарь: уточнения к биографии/ Юхименко Е. М.// Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург, 2009. [Вып. 7]. В. 2 ч. Ч. 2. С. 83–96.
Поделиться: